Песня из кинофильма

Забытый жанр подает признаки возрождения, считает ПЕТР ПОСПЕЛОВ

Имена:  Александр Пантыкин · Алексей Федорченко · Леонид Десятников · Сергей Сидельников · Эдуард Артемьев · Юрий Саульский

​В предыдущей колонке я лил слезы, а теперь намерен радоваться — и призывать к тому же читателя.

Слезы я лил по американской музыке — предмету исследования музыковеда Ольги Манулкиной, чью книгу я оцениваю исключительно высоко (некоторые, возможно, вычитали из моих строк иронию, которой в них не было). Я предположил, что и положение дел в современной русской музыке способно разбудить слезы, и даже помечтал о том, чтобы их пролил какой-нибудь американец.

Порадоваться же сегодня я хочу тому, что нет-нет да и возникают приятные явления, которые не вписываются в грустную картину.

Грустная картина складывалась оттого, что я раз от разу замечал: отечественное кино отдалилось от классической музыки. И уж совсем не осталось такого специфического явления, как написанная для кино песня, чей стиль можно было бы условно охарактеризовать как классический.

Ее и раньше-то было немного. Чего только нет в кладовой советской кинопесни — и великие стройки; и шаланды, полные кефали; и боевой патриотизм; и сокровенная военная лирика; и гитарная культура итээров, и ужасные люди дикари — а шедевров в классическом стиле мало. Вспоминаются Прокофьев («Александр Невский» и «Иван Грозный»), Шнитке («Пир во время чумы»), Сильвестров («Чеховские мотивы»), Десятников («Москва») — да и то последний пример является рекомпозицией массовых песен.

И все же коллекцию можно пополнить двумя относительно свежими экземплярами, обязанными своему рождению на свет одному человеку — режиссеру Алексею Федорченко.

Вот первый — предлагаю ознакомиться. Песня начинается на второй минуте ролика, вместе с титрами.




          Композитор Сергей Сидельников
          Стихи Валерия Брюсова

          Вперед, мечта, мой верный вол!
          Неволей, если не охотой!
          Я близ тебя, мой кнут тяжел,
          Я сам тружусь, и ты работай!

Это фильм «Первые на Луне». Вся картина Алексея Федорченко — мистификация, подделка под документальный фильм о том, что русские якобы первыми высадились на Луну. Фильм живой, местами очень смешной. Он не без минусов, розыгрыш слишком быстро считывается. Но чувствуется в фильме студийность, любительщина в хорошем смысле. Фильм делала группа из Екатеринбурга — хорошая компания, где все свои. В эту компанию входит и Сергей Сидельников, уважаемый в городе театральный композитор.

Фильм малобюджетный, на оркестр денег, конечно, не было — мальчик поет под синтезатор. Ноги растут понятно откуда — из «Повара, вора…» Гринуэя, там музыку Майкла Наймана в похожем полуклассическом-полуминималистском стиле поет мальчишеский голос. Но у Наймана звучит тоска, оставленность минора — а у нас мажор! У них — по-вестминстерски, у нас — по-пионерски. Этот композитор умеет пристегивать объемы смысла: пара гармоний намекает на то, что космический порыв Скрябина тут тоже присутствует. Сделано свежо и сильно. Из длинного стихотворения Брюсова снайперски выбраны всего четыре красивые парадоксальные строчки, которые распеваются, повторяясь много раз, как в арии, — а может быть, это и есть ария? Нет, это песня, очень уместная в фильме про СССР и несбывшуюся мечту.

Вообще у авторского кино и музыки отношения давно испорчены. В какой-то момент продвинутые режиссеры решили, что подсказывать зрителю эмоцию музыкой — дурной тон. В 1962 году появился фильм Михаила Ромма «Девять дней одного года», где закадровой музыки не было вовсе, из принципа. Появился тип интеллектуального фильма. Он не был немым — у Тарковского в «Сталкере» журчала вода, дребезжали рельсы, а музыка Эдуарда Артемьева дополняла атмосферу невесомыми синтезаторными звучаниями. Роль песен выполняли стихи Арсения Тарковского.

Положение усугубилось в последние годы, когда звуковую партитуру фильма стали создавать на компьютере. В 2004 году, годом раньше Алексея Федорченко, выпустил в жизнь свой фильм «4» Илья Хржановский. Главную роль в нем сыграл певец Сергей Шнуров, но песен он не пел. В фильме была совершенно грандиозная фонограмма. В середине прошлого века о чем-то подобном мечтал изобретатель «конкретной музыки» Пьер Шеффер. Партитура состояла из шагов, далекого гула, лая собак, жужжания мух в микрофон — все это было виртуозно записано, сведено, соподчинено и положено нам в уши звукорежиссером Кириллом Василенко. Хороший звукорежиссер и так редкий зверь, а этот обладал еще и совершенно явным композиторским мышлением. Даже избыточным.

Неудивительно, что Кирилл Василенко тут же оказался нарасхват. Неудивительно и то, что традиционная симфоническая киномузыка, которую за кадром играет оркестр, в этот же миг оказалась не нужна.

Режиссер Алексей Учитель в своем интервью рассказывает об этом совершенно прямо:
«Я всегда работал в кино только с одним композитором — с Леонидом Десятниковым, считая его номером один в России. Но тем не менее когда в последних моих картинах — “Космос как предчувствие”, “Пленный” — мы формировали звуковую палитру вместе с талантливым, потрясающим звукорежиссером Кириллом Василенко (я называю его звукокомпозитором), запись звука выходила такой, что казалось, будто музыка в фильме — инородное тело. Терялась достоверность — в “Пленном” это особенно заметно».

В «Пленном» это особенно заметно потому, что в другой названной картине — «Космос как предчувствие» — Алексей Учитель вообще отказался от написанной к ней музыки композитора.

В титрах следующей картины Алексея Федорченко, «Овсянки», одним из звукорежиссеров значится — кто бы вы думали? — Кирилл Василенко. Со всеми вытекающими последствиями: любая помывка героини, любой заход в столярный магазин оборачиваются симфонией бульканья или фугой, которую исполняют рассыпавшиеся по плитке пола черенки от лопат. И тем не менее песня в фильме есть!



Композитор Александр Пантыкин — в прошлом тоже знатный екатеринбуржец.
Слова Дениса Осокина, по чьей книге снят фильм.

Хор поет с идеальной дикцией, так что текст приводить надобности нет.

Можно сказать, что это вставной номер, хотя во время его исполнения разыгрывается сюжет в любовном треугольнике. Очаровательная миниатюра Пантыкина, сделанная в чисто классическом стиле, своей абсурдностью идеально гармонирует с фильмом, в котором показываются ритуалы некоего вымышленного народа. Это не закадровая песня, со звуковым строем фильма она не расходится. Звукорежиссер четко развел музыку с шумами в общем звуковом пространстве сцены. Никакого инородного тела.

По метафорике, структуре и уровню исполнения «Овсянки» превосходят «Первых на Луне» — режиссер-дебютант стал мастером. Мне лично «Овсянки» нравятся меньше. Их снял тот же самый оператор Михаил Кричман, что и фильмы Андрея Звягинцева. Снял великолепно. Но кино Звягинцева христианское, а кино Федорченко языческое, значит, и выглядеть они должны принципиально по-разному. Это мое предположение. А вот верная любовь Федорченко к песням в классическом стиле меня покоряет чрезвычайно. Надеюсь, в третьем фильме режиссер меня снова не подведет.

Кроме Федорченко, остается надежда на Александра Зельдовича. Знаете новость? Открылся Берлинский кинофестиваль. На нем покажут «Мишень» с музыкой Десятникова. Только что положил трубку после разговора с композитором. Спрашивал, есть ли в новом фильме песни, как в «Москве». Нет, песен нет… Но есть — бери выше! — оперная музыка, бельканто. В двух местах по одной минуте.

Когда у нас имеется столько поводов для оптимизма, мы можем напоследок послушать и песню из фильма Ильи Хржановского «4». И заодно оценить, как звукорежиссер Кирилл Василенко элегантно отступает в сторону, предоставляя микрофон фольклорной исполнительнице, которая поет оригинальное народное произведение, имеющее своим инвариантом популярную песню композитора Юрия Саульского.