Ген Штатов

Говорят, американцы ведут себя как основные. Но не проекция ли это культурной всеядности? И художник, и политик считают, что владеют миром

У нас недавно случился «Американский сезон». К нам приехала моя любимая Джулия Вулф. И в день, выдавшийся между двумя убийственными по силе выступлениями Alarm Will Sound, я повел ее на концерт.

Opus Posth играл «Der Abschied» Владимира Мартынова. Интересовался я встречей двух минимализмов — русского и американского. Джулия, оценив прекрасное исполнение, сравнила Мартынова с Фелдманом — не в пользу первого. То есть проигнорировала некомпозиторское поведение Мартынова, которое он последовательно проявляет в рамках своих сочинений, стараясь отойти от опус-музыки.

Он не строит форму, а как бы составляет разнородные куски, словно кирпичи, мыслит не временными, а пространственными категориями. Такую тактику — комбинирование готовых кирпичей — он называет бриколажем и противопоставляет ее композиторской тактике, то есть обычаю крошить и мусолить каждый кирпич до тех пор, пока тот не приобретет индивидуальных кондиций.

Иными словами, семантика принимается за первооснову и преобладает над синтактикой. Или так: логика бриколажа, скорее пространственная, чем временная, — это дизайн музыкального смысла. Автор же занимает дизайнерскую метапозицию по отношению к материалу. Это воспринимается как немузыкальность; мне-то кажется, что настолько немузыкальным можно быть только намеренно.

Джулии было забавно слушать, как я пытался ей все это изложить. Ну, оно же по временным законам работает, отвечала она, значит, это музыка и есть.

Практика Мартынова выглядит чужеродной лишь на фоне укорененности в определенной традиции, он ведет себя некомпозиторски только с точки зрения европейского композитора. А у американцев был Кейдж. Он их научил, что границ у музыки нет. Точнее, композитор их каждый раз заново переопределяет. Поэтому никакие спекуляции, типа мартыновских, про некомпозиторскую музыку, про конец времени композиторов для американца силы не имеют. Мета- всякие там позиции или не мета- — для него это дело не первой важности.

Американскость — это специфическое ощущение того, что семантическое поле изначально безгранично и все, что можно семантизировать, автоматически попадает под мою художественную юрисдикцию. Что это поле передо мной расстилается — в обоих смыслах. Расхожее мнение об американцах: они, мол, ведут себя как основные. Но не проекция ли это культурной всеядности? И художник, и политик считают, что владеют миром.

Что делать с этой бесконечностью? Есть два основных варианта. И два генеральных композиторских типа в США.

Один — это «специалисты», сознательно сужающие свое семантическое поле. Например, минималисты: Мортон Фелдман, Джон Адамс (с оговорками), Джон Лютер Адамс, группа Bang On A Can. Не говоря уже о троице Райх — Райли — Гласс.

Другой — это «прожигатели жизни», которые норовят впустить в музыку все, что их окружает. Сюда относятся такие фигуры, например, как Алвин Люсьер, Алвин Каррен, Фредерик Ржевский. Конечно, главной фигурой здесь был и остается Кейдж.

Оба типа дистанцируются от академизма, который находится между ними. «Специалисты» делают это, редуцируя материал и синтаксис; «прожигатели» — наоборот.

Это я пишу с сугубой позиции европейца; представление об американской музыке у меня складывается в связи с ее крайними проявлениями. Именно они оказываются самыми яркими, а не, допустим, спокойные Аугуста Рид Томас, Джоан Тауэр, Джон Корильяно, Давид дель Тредичи. И не композиторы, которые вообще не воспринимаются как американские, — Эллиот Картер или Милтон Бэббит.

Один из «прожигателей» тоже был на «АС» — калифорниец Марк Эпплбаум. Он очень легкий в общении человек и композитор такой же. Цепляет интересные идеи. Например, вещь для 8-канальной записи состояла из того, что восемь Эпплбаумов просто обсуждали, как они будут сочинять эту самую пьесу: один главный, другой техник, третий задает идиотские вопросы, четвертый критикан, пятый такой наивно-природный человек... Или пьеса для трех дирижеров, которые дирижируют тремя разными неслышимыми музыками, стоя лицом к публике.

По большей части это все и остается идеями. То есть — смотрите, что я придумал, давайте это обсудим, а уж что получится, то и получится. Сначала это меня немного разочаровывало, а потом я сопоставил с другой музыкой, слышанной на «АС», и понял, что это не исключение из правил, а самое правило.

Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что американская музыка плоха, что она простая или примитивная. Да, пьесы у них часто бывают обескураживающе наивны, но европейское системное соответствие этой наивности — вялая рефлексия и традиционалистская депрессивность.

В чем живучесть американской музыки? Более примитивные организмы в биологической эволюции лучше приспособлены для передачи генетического кода. Примерно то же — в искусстве. В таком ракурсе, подозреваю, плохи наши старосветские дела. (Вот! Наконец-то Россия может почувствовать себя частью Европы — в противопоставлении Америке.) Мы сложные, мы увязаем в рефлексии, культурных референциях, позиционировании — а у них проще: взял одно, другое, взболтал не смешивая.

Марк Эпплбаум, скажем, преподает не где-нибудь, а в Стэнфорде. И он очень образованный человек, это видно. И наверняка прекрасный преподаватель: многое умеет, разносторонний, открытый и прочее, и прочее. А то, что все это уходит в передачу генетического кода, скорее типичный случай. И может быть, признак здоровья культуры.

А нам, с нашим европейским культом сделанности, ремесла, métier, — нам что, к геронтологу? Ни один крупнейший композитор Старого Света не создал школы, не оказал такого влияния, как Райх, Кейдж, Адамс. Ведь Лахенман, Ксенакис, Лигети — они закрывающие фигуры, а не открывающие. Вне авторского этоса их поэтика композиции не работает; она не выдерживает переноса, ее нельзя преподать, она распадается на сумму приемов, и это оборотная сторона ее человеческой всеобщности.

Мне нравятся не слишком многие произведения американцев; зато мне чрезвычайно нравится американская музыка в целом. Нравится ее укорененность в эпохе технической воспроизводимости. И еще нравится ее естественный иммунитет против идей типа «конца времени композиторов».

Автор – композитор, редактор отдела культуры «Коммерсантъ Weekend»–СПб


Последние материалы рубрики:
«Комсомолка» вдарила по классикам, 31.10.2008
«Русский» Бетховен и русский Бодров, 03.10.2008
Дам в ухо, 05.09.2008