Борис Березовский: «Меня пугает гробовая тишина в зале»

Знаменитый пианист о своих географических и репертуарных приоритетах

Победитель конкурса Чайковского 1990 года и уже давно успешный европейский пианист Борис Березовский на днях сыграл сольную программу в питерской филармонии. А в Москве он выступит 21 февраля — в концерте Уральского филармонического оркестра.

— В последнее время вы наращиваете темп и интенсивность выступлений в России…

— Я страшно этому рад. Чем больше у меня концертов в России, тем выше шансы проявить себя как музыканта. Есть огромное количество произведений, которые хотелось бы сыграть. В России больше возможностей это сделать, чем в Европе, где все настолько заранее запрограммировано, что крайне трудно выходить с новыми проектами. Ну, есть какие-то города в Европе, где меня особенно любят и могут дать сыграть что-то необычное, но это не везде так.

У меня есть один замысел, который я очень хочу осуществить, — повторить цикл «Исторических концертов» Антона Рубинштейна. Там много пьес, обработок, транскрипций — словом, репертуар, который в те времена был очень популярен, а сейчас по большей части забыт. Тогда концерты проходили совершенно в другой атмосфере, они длились по 3—4 часа, люди входили-выходили, разговаривали, выпивали.

— Вы бы смогли играть в такой обстановке?

— Меня как раз пугает гробовая тишина в зале. Ведь в ту эпоху, когда были написаны шедевры фортепианного репертуара, во времена Шопена и Листа все было совершенно по-другому. Сегодня повторить эту атмосферу невозможно, так хотя бы возродить тот репертуар... Это огромная работа. Цикл состоит из 7—8 концертов по три часа музыки каждый. При нормах современной концертной жизни это, конечно, нереально, но можно играть и частями. Главное — выучить и сыграть, а в какой последовательности — уже не так важно. Многое из произведений, входящих в «Исторические концерты», у меня уже есть, это Шуман, Шопен, Лист. Но хочется сыграть и Вебера, и Мендельсона, и много разной другой музыки.

— Как обычно организуются ваши выступления за границей?

— У меня очень хороший агент, Марина Бауэр, из агентства «Сарфати». Волевая, умная женщина, знающая этот бизнес вдоль и поперек, и у нее огромные связи. Она действительно делает то, что агенты сейчас уже не делают. Сегодня многие сидят в офисе и ждут звонков. А она постоянно ездит, бывает в залах, общается с устроителями концертов. Впервые, глядя на нее, я понял, что это огромная работа. У меня благодаря ей очень много концертов в Европе, меньше в Америке.

— Почему?

— Я не люблю большие американские города с их концертными залами. Это род социальной повинности. Туда ходят скучающие дамы преклонных лет со своими еще более скучающими мужьями.

— То есть публика не нравится…

— Театральная публика в Нью-Йорке лучше, живее. Хорошая публика есть в Америке в университетских городах. Но этих университетов тысячи, платят там мало, и можно всю жизнь потерять в этих поездках.

— С некоторых пор ваше имя стало очень популярно во Франции. Ваша программа «Карт-бланш» в театре Елисейских Полей пользовалась большим успехом. Что это за программа? 

— В [буквальном] переводе «карт-бланш» — это «белая карта». В нашем случае это означает, что ничего ровным счетом о концерте не известно — ни программы, ни исполнителей. Только дата и имя музыканта, в данном случае мое. Я приглашаю сам любых партнеров, у нас есть право играть то, что мы хотим. На самом же деле сегодня все, конечно, печатается заранее.

— Был ли у вас в детстве кумир, некая «ролевая модель» в профессии?

— Моим любимым пианистом всегда был и остается Владимир Софроницкий. Те, кто его слышали живьем, рассказывали о магии его звука, о звуковой волне, эмоциональном накале, о его нестандартных решениях. Знаете, я могу, если очень поработаю, скопировать Микеланджели, даже Гульда. А вот Софроницкого — нет, не смогу. Еще я фанат Плетнева, он гениальный пианист. Консерватор, не любит экспериментировать, почти не играет музыку, написанную после Брамса. Впрочем, это сейчас распространенная проблема у исполнителей.

— А как у вас с современной музыкой?

— В Мюнхене был такой случай. Один композитор дал мне свою партитуру, попросил выучить и сыграть в концерте. Я посмотрел в нее и понял, что ни времени, ни желания делать этого у меня нет. Я ему честно сказал — буду, мол, импровизировать прямо на концерте. 15 минут играл на сцене все, что попало, потом в одной крупной мюнхенской газете написали, что это выдающееся произведение.

— Прямо как в сказке про голого короля.

— В этом смысле я полупрофессионал, не очень интересуюсь современной музыкой. Некоторые вещи мне нравятся. Джордж Крамб; Адамс с его минимализмом, особенно оркестровые вещи; Мессиан — но это уже считается классикой. Но вообще современную музыку нужно знать, если даже не очень любишь.

— Но влечет вас все же в другую сторону — реконструкция «Исторических концертов», обработки Годовского, Метнер...

— Меня интересует все, что связано с пианистическим искусством. Это основное дело моей жизни, и к тому же это большое удовольствие.

— Как вы оцениваете feedback проектов, связанных с музыкой Метнера?

— В каком-то смысле это мое разочарование. Один из лучших моих дисков — романсы и сказки Метнера — просто не заметили, критика прошла мимо. Диск словно утонул. Имя Метнера людям особо ничего не говорит, его сложно хорошо играть, это огромная работа. Так что первая попытка закончилась неудачей. Может, в этом была и моя какая-то вина. Попробую другую тактику — включать в концерты одно-два произведения Метнера.

— Вы ощущаете себя космополитом?

— Я очень люблю и Россию, и Европу. Но для работы мне удобнее сегодня жить в Европе. Россия — это полное безумие, слишком много соблазнов, которым я не могу противостоять. Мне здесь не выжить. В Европе легче.

— Каким вы хотели бы себя видеть лет через двадцать?

— Сегодня я считаю себя гениальным любителем, а мечтаю стать профессионалом. Это значит — больше знать и уметь.


Другие материалы рубрики:
Владимир Юровский: «Мартынов вообще не совсем композитор», 10.02.2009
Олег Кулик: «Это было как подарок судьбы», 27.01.2009
Симона Кермес: «Во всей этой барочной музыке есть такой роковый драйв!», 23.01.2009