Интендант Парижской оперы рассказывает про депрессивного Чернякова, сумасшедшего Курентзиса, опаздывающего Гергиева – и обещает изменить оперную ситуацию в Америке
7 июня в Парижской опере дебютирует Теодор Курентзис, который, несмотря на свое греческое происхождение, совсем не чужой нам человек. Он выпускает «Дона Карлоса» Верди в режиссуре авторитетного англичанина Грэма Вика. Но главный режиссер и креативщик знаменитого оперного дома, стоящий за их спинами, – легендарный интендант Жерар Мортье, один из самых сильных игроков в нынешнем музыкально-театральном мире.
— В текущем сезоне в Opera de Paris работает необычно много выходцев из России. Чем объяснить такой отчетливый «русский акцент»?— Почему я приглашаю русских артистов? Да потому, что они очень хороши. Меня постоянно спрашивают: почему я пригласил Дмитрия Чернякова ставить у нас «Макбета», почему мы привозим его «Евгения Онегина» из Большого театра и открываем им следующий сезон? Я вам так скажу: я видел этот спектакль на премьере. И он мне чрезвычайно понравился. Потому что в нем Черняков представил абсолютно свежий взгляд на «Онегина». В этом спектакле каждая деталь обоснована, насыщена смыслом. Поэтому скандал, поднятый Галиной Вишневской в прессе по поводу «извращения классики» я считаю просто неуместным, а ее возмущение — не имеющим оснований. Вся эта ситуация в целом выглядела довольно глупо.
Кроме того, еще до «Евгения Онегина» я слышал о работах Чернякова со всех сторон. Я видел его новосибирскую «Аиду» и оценил его сценографию, слышал о нем от Баренбойма, с которым он ставил «Бориса Годунова» в Берлине. Так что мое решение пригласить этого режиссера было вполне взвешенным и осознанным.
Что касается Курентзиса, то я впервые услышал его в той же новосибирской «Аиде». Конечно, Курентзис — немного сумасшедший, но таковы все творческие люди. С ними всегда трудно: у каждого свои капризы, странности характера. Но я всегда стараюсь понять и принять их. В Париже Курентзиса пока никто не знает, но я надеюсь, что парижская публика его примет.
Когда я приезжал в Москву на премьеру «Евгения Онегина», я встречался там с директорами многих российских театров. Мы строили планы, пытались найти общие интересы. И в результате решили делать совместный спектакль с Новосибирским оперным театром — «Макбет» Верди. Премьера назначена на декабрь 2008 года в Новосибирске. В Париже спектакль покажут в марте 2009 года. Причем пять спектаклей пройдут с певцами международного класса — это Карлос Альварес, Виолета Урмана, Ферруччо Фурланетто, Стефано Секко. А два спектакля — с солистами Новосибирской оперы.
Что касается Анны Нетребко, то она в эти дни поет партию Джульетты в опере «Капулетти и Монтекки» Беллини. А в «Доне Карлосе» с Курентзисом участвуют Дмитрий Хворостовский и Михаил Петренко. Последнего мне рекомендовал Валерий Гергиев. А Хворостовского я знаю уже 15 лет.
— В прошлых сезонах вагнеровскими операми дирижировал Валерий Гергиев, с которым вы тесно сотрудничаете еще со времен Зальцбурга. Но на «Лоэнгрин» он опаздывал, кажется, дважды, и минут на сорок. Не повлияло ли это на ваше к нему отношение? Ведь в планах на будущий сезон он не значится?
— Нисколько не повлияло. Гергиев — выдающийся дирижер, и за 15 лет знакомства у нас сложились по-настоящему дружеские отношения. Позвал я его в Зальцбург после того, как услышал, как он дирижировал оркестром Венской филармонии: это было очень здорово. Он всегда ведет себя со мной как истинный джентльмен, у нас налажен прекрасный контакт. В Opera de Paris он дирижировал «Отелло» — абсолютно фантастически, «Тристаном» — фантастически, «Лоэнгрином» — ну, там были проблемы, он опоздал на спектакль три раза подряд. Для меня это была сложная ситуация: публика протестовала, приходилось извиняться, искать замену. А вот на «Ромео и Джульетте» всё было отлично.
— Скоро вы уходите с поста директора Opera de Paris и переходите в New York City Opera. Какие чувства вы испытываете в связи с переменой места жительства и места работы? Какие намерения имеете относительно NYCO?
— Внесем ясность. Я покидаю Париж не по своей воле, а потому что мне исполняется шестьдесят пять лет в ноябре этого года. И по закону я вынужден оставить свой пост: во Франции госслужащие не имеют права работать по достижении пенсионного возраста. Я вполне бодр и полон идей, и вовсе не чувствую себя на шестьдесят пять — но таков закон. Исключение делается лишь для президента Франции, он может сидеть в президентском кресле до восьмидесяти лет. Я-то думаю — руководить оперой сложнее, чем быть президентом. Но это мое личное мнение.
Я рассмотрел несколько поступивших предложений — в том числе от Венской оперы. Но я уже не хочу работать в крупных оперных домах: этого в моей жизни было предостаточно. Я 10 лет руководил Зальцбургским фестивалем, 4 года — Парижской оперой. Теперь мне хочется применить свои силы к маленькой оперной компании и превратить ее в процветающее предприятие. Нью-йоркская опера подошла мне по всем параметрам. Прекрасное местоположение, компактное здание, маленький коллектив. Сразу можно войти в курс дела, охватить проблемы комплексно. В маленьких компаниях легче отладить систему, произвести реорганизацию. NYCO сейчас находится в плачевном состоянии: она теряет публику, у нее постоянная нехватка денег. И я решил: начну все с нуля, на другом континенте. Это последний большой вызов мне как оперному менеджеру: показать, на что я способен. К тому же я всю жизнь ввязывался во всякие авантюры, без приключений мне становится скучно.
— Значит, на оперном поле Нью-Йорка появятся теперь два крупных игрока: вы — от NYCO, и Питер Гелб — от Metropolitan Opera. Конкуренции между двумя оперными домами — маленьким и большим — не избежать.
— Это не проблема. Питер Гелб — тоже человек, и он знает обо мне всё. Я не предвижу здесь сложностей. Да, Metropolitan более знаменита, у нее больше денег и потому — больше возможностей. Но я не испытываю беспокойства по этому поводу. Питер Гелб — большой бизнесмен. Он прекрасный специалист в области коммуникаций, PR и выстраивания взаимоотношений между театром и спонсорами, театром и обществом.
А я — большой опероман. Я люблю оперу, знаю ее, и мое нынешнее намерение — изменить оперную ситуацию в Нью-Йорке, а может, и во всей Америке, влияя на нее с помощью маленького театра. В определенном смысле у маленького театра есть преимущества: он гибче, мобильней, легче решается на эксперимент.
— Но как вы решите проблему денег? Финансирование у NYCO — в десятки раз меньше, чем у Metropolitan Opera. А заниматься оперой, не имея денег, — дело заведомо проигрышное, опера — дорогостоящее искусство.
— Я начну с введения системы stagione — это существенно повысит качество исполнения и внесет элемент новизны в каждый сезон. Второе: за годы работы я приобрел множество друзей из числа замечательных артистов. Они готовы приехать в Нью-Йорк и выступить по первому моему зову, и даже за половину обычного гонорара. Третий пункт: я уже сейчас начинаю искать людей, делающих деньги и готовых вкладывать их в оперу. Мне нужно немало — 60 млн долларов в год. Поэтому я набираю команду людей, которые будут профессионально заниматься поиском денег.
Я понимаю, Питер Гелб уже сейчас в уме делает зарубку — ага, появился новый конкурент на оперном поле, который может оттянуть у него часть денег. Ведь я собираюсь для поднятия престижа театра приглашать в NYCO настоящих звезд, которые до сих пор пели в Metropolitan. И мне кажется вполне нормальным, если дирижеры, работающие в Metropolitan, иногда подирижируют и в NYCO.
— Вы даете советы постановщикам до или во время подготовки спектакля? Сидите на репетициях?
— Да, конечно. Но в каждом конкретном случае мое участие проявляется по-разному. Это зависит от того, насколько доверительные отношения установились у меня с тем или иным режиссером или художником. С Кшиштофом Варликовским у меня очень хорошие отношения. И с Марталером тоже. Мы многое обсуждаем с ними по ходу дела: спорим и находим решение. Я уверен, с Черняковым мы сможем разговаривать о спектакле, так же, как с Варликовским и с Марталером. Это — «мои люди» по группе крови: мы понимаем друг друга.
— Вам удается что-то обсуждать с Черняковым?
— Это трудно. Но возможно. Он очень интересный человек: нервный, депрессивный — но интересный. Его характер — сплошная достоевщина, как в «Идиоте».
- 29.06Подмосковные чиновники ходят на работу под музыку
- 27.06В Нижнем ставят экспериментальную оперу
- 25.06Умерла «самая русская» пианистка Франции
- 22.06Готовится российская премьера «Персефассы» Ксенакиса
- 21.06СПбГУ открывает кураторскую программу по музыке и музыкальному театру
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3444085
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2340532
- 3. Норильск. Май 1268330
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897640
- 5. Закоротило 822053
- 6. Не может прожить без ирисок 781802
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758323
- 8. Коблы и малолетки 740745
- 9. Затворник. Но пятипалый 470840
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 402847
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370311
- 12. Винтаж на Болотной 343186