Почти исчезли мальчики из классической музыки.
Страницы:
Гнесинка и ЦМШ
По атмосфере мне всегда была более мила Гнесинка. Просто сейчас из-за того, что происходит со зданием, она собственно как школа не существует. Одни дети бегут в одну сторону, другие — в другую. После 3-го класса ты вообще переезжаешь в какое-то другое место. То есть они не общаются, никто друг друга не знает, нет вот этого чудесного домашнего коллектива, которым именно и была
Читать!
Я училась в Гнесинской школе первые 9 классов. Потом я перешла к Владимиру Всеволодовичу Крайневу в ЦМШ и сразу поехала на конкурс Маргариты Лонг, там получила премию, у меня началась интенсивная концертная жизнь, я взяла академический отпуск, так что школу я закончила, уже учась в аспирантуре Парижской консерватории.
В ЦМШ кроме специальности по-настоящему преподавались еще только сольфеджио и гармония. Педагоги по остальным предметам иногда менялись по три раза в неделю. И сейчас это продолжается точно так же. Зарплаты у этих педагогов — 5000 рублей в месяц. Они на метро или на автобус тратят больше денег, чем зарабатывают! То есть это должны быть либо какие-то святые люди, которые туда идут ради общения с детьми, занимающимися музыкой, либо студенты, которые прибегают подработать. Кто-то делает это из-за того, что там его ребенок учится.
Русские девочки вместо еврейских мальчиков
Мальчиков в этих школах по сравнению со временем, когда я училась, осталось очень мало. Вот это я точно могу сказать — почти исчезли мальчики из классической музыки. И совершенно исчезли представители еврейского народа. Вот ведь как упал престиж нашей профессии — не дают хорошим еврейским мальчикам идти по стопам Яши Хейфеца...
То есть если в мое время на классных вечерах выходили играть только люди с еврейскими фамилиями — а уж особенно на скрипке, то сейчас превалируют девочки с простыми русскими фамилиями.
И в основном эти девочки с русскими фамилиями приезжают из подмосковных городов.
Репетиторы
В мое время никого из родителей на урок не пускали. Я училась у Татьяны Абрамовны Зеликман. Мой папа-пианист чуть ли не кровью должен был расписаться, что он не будет в мои занятия вмешиваться и в комнату даже не войдет, где я дома занимаюсь. Все делалось на уроке. И дальше был расчет на то, что ребенок сам должен дома что-то уметь делать.
Сейчас мать должна присутствовать на уроке. То есть она, видимо, должна не работать. Первое, что ты слышишь, придя к любому педагогу, — «с моими учениками занимается такой-то репетитор». Они работают в связке. И дальше расчет идет на то, что педагог только проверяет на уроке, как ребенок поработал дома. Хорошо, если педагог понимает, что правильно, чтобы ребенок научился сам думать, слышать, искать — ну или хотел думать, слушать и искать хотя бы. Но ведь это же дольше! Это эффект на более долгую дистанцию. А если ты хочешь добиться более быстрого эффекта, то, конечно, лучше, когда рядом сидит человек, который все во всем понимает, который заставляет ребенка 15 раз повторить одно и то же, не дает ему халтурить и думать о том, как бы поскорее вылететь на улицу с мячиком.
Зачем все это надо
Я не знаю, можно ли считать годы детских занятий музыкой упущенными, проведенными зря. Наверное, все равно дисциплина в разумных пределах — она скорее благо, чем зло. Если считать, что занятия музыкой приучают ребенка к некой ежедневной рутине труда, то это скорее польза для его дальнейшей жизни — в том числе и для его способности получить другое образование. Это скорее хорошо, что человек привык каждый день в чем-то совершенствоваться. Только что ты мог эту пьесу еле-еле ковырять отдельно правой рукой, отдельно левой, а, глядишь, прошла неделя — и ты уже можешь ее двумя руками сыграть. Это реальный, осязаемый результат, который даже маленький ребенок видит. Я вообще за вертикаль — за противостояние этим бесконечным сравнениям по горизонтали.
Очень многие музыканты приводят своих детей в музыку — даже если их собственная жизнь в музыке не состоялась. Очень часто существует аргумент: «Я хочу, чтобы тебе удалось то, что не удалось мне». Многим матерям свойственна эта мизерабельность. И очень многие из этих женщин к тому же еще и одиноки. У нас ведь женское общество...
Вот они работают педагогами в ДМШ, они унижены тем, как они плохо живут, своим социальным статусом. Но все равно ведут туда же своего ребенка. Меня это всегда дико трогает. В этой невозможности представить себе жизнь без этой самой музыки, которая принесла тебе столько страданий, есть какая-то заколдованность.
Это, конечно, материнский подвиг. Кто-то из великих педагогов говорил, что когда к нему приводят потенциального студента, он смотрит не на него, а на его маму.
Анна Озерова
Дочерний долг
Я с четырех лет занималась музыкой. Весь комплекс, включая консерваторию, прошла до конца. Моя мама — музыкант, хормейстер Большого театра. И она решила, что самое удобное — чтобы ребенок тоже был в этой профессии. Поэтому сначала было фортепиано, потом флейта. Сначала была простая музыкальная школа, потом специальная, после которой обязательно должна была быть консерватория. И всю эту программу я честно выполняла. Но с какого-то момента я понимала, что это не мое. Я отдала свой дочерний долг и решила, что дальше я никому ничего не должна и могу заниматься чем считаю нужным.
Я не знаю, что бы было со мной, если бы не это мамино решение, — трудно в сослагательном наклонении говорить. Но, безусловно, я нашла бы что-то другое. Хотя сейчас, по прошествии 20 с чем-то лет после окончания консерватории, я понимаю, что ничего никуда не пропадает и все в какую-то копилку человеческих достоинств и приобретений складывается. Но какой ценой это все доставалось!
Мне всегда было тяжело на сцене, и это тоже требовало преодоления и борьбы с самой собой. Все это осталось где-то в подсознании и иногда проявляется каким-то самым неожиданным образом — когда нужно что-то публичное делать.
Я вообще не публичный человек по природе. А когда это происходит через насилие, когда ты не готов, тебе не хочется, ты о другом думаешь — когда ребенок со всем этим выходит на сцену — вот это катастрофа. И потом тебе говорят, что ты сделал не то, играл не так, потерял половину того, что тебе рассказывали.
Хотя уже к консерватории я как-то научилась с этим всем быть, мириться и даже находить удовольствие в том, что я делаю.
Читать!
Все цели были достигнуты. Мама сказала, что надо в консерваторию поступить, — пожалуйста, поступила. А, нет, не к тому педагогу! Надо к лучшему педагогу! Хорошо, вот я уже и у лучшего педагога. Но потом цели закончились — которые передо мной ставились и которые были не мои. Дальше что делать? Ставить свои собственные цели никто меня не учил. И никто не интересовался, есть ли у меня они.
Страницы:
КомментарииВсего:13
Комментарии
- 29.06Подмосковные чиновники ходят на работу под музыку
- 27.06В Нижнем ставят экспериментальную оперу
- 25.06Умерла «самая русская» пианистка Франции
- 22.06Готовится российская премьера «Персефассы» Ксенакиса
- 21.06СПбГУ открывает кураторскую программу по музыке и музыкальному театру
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451823
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343430
- 3. Норильск. Май 1268743
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897713
- 5. Закоротило 822174
- 6. Не может прожить без ирисок 782650
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759434
- 8. Коблы и малолетки 741010
- 9. Затворник. Но пятипалый 471594
- 10. ЖП и крепостное право 407976
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403231
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370606
На Западе детское муз. образование никакое. В немецких консерваториях, к примеру, на рояле учатся русские, китайцы, корейцы, на скрипке те же русские, те же китайцы, поляки, румыны. А вот немцы - те больше на духовых, поскольку на духовых можно начинать попозже. А "музыкальный спорт" закончится через одно поколение естественным путём. Просто людей, который захотят потреблять классическую музыку станет слишком мало для того, чтобы образовывать тех, кто станет эту музыку производить.
Очень странная статья. почему автор берет только негативные стороны и совершенно умалчивает о позитивных? А вот вам моя история: я родилась в малюсеньком городке, где в маленькой муз.школе было три педагога по ф-но, один по сольф и один по хору. все 7 лет я занималась с упоением, какое это было счастье - не передать. Вечером после уроков постоянно играла разные произведения для себя, в 4 классе уже спокойно сложные пьесы сама по слуху играла. После школы легко поступила на два отделения в училище - провинциальное, но педагоги очень сильные. В результате когда я через 4 года приехала в одну из лучших консерваторий страны - поступила без труда с высшим баллом. да, занималась по 6 часов в день. да, по ночам писала курсовые как теоретик. Книги зачитвывала, посадила зрение. но жалею об этом лишь когда прихожу за зарплатой педагога в школе в 5 тыс, и это после консерватории с красным дипломом. Меня НИКТО никогда не заставлял. у меня не было гениальных педагогов их ЦМШ и Гнесинки. Просто видимо есть некое провидение. Поэтому не стоит так однобоко воспринимать мир. Никакого музыкального спорта быть не может.
to Willi Brainin, меня всегда удивляет, что под Западным образованием почему-то подразумевают исключительно немецкую школу... А как же Англия, Франция? А Штаты?.. Что это за "никакое"?..
Что касается животрепещущего вопроса- заставлять или не заставлять вашего ребенка заниматься музыкой? Ответ простой - это Вам решать! Но по доброй воле и страстному собственному желанию не родился на свет ни один гений. У Моцарта должен быть Учитель,Папа и Сальери. Музыкальное образование - штучное производство,основанное на взаимопроникновенном взаимопонимании между учителем и учеником. Любое внешнее внедрение нарушает этот сложивщийся сангам и влечет за собой подчас непоправимый сбой профессиональной подготовки. От всей души желаю вам отдавать своих детей в хорошие руки. А Вы- мамы и папы берегите эти руки, которые в свою очередь, сберегут ваших детей. Самое трудное применять искусство исцеления к пациенту-врачу. Не менее трудно педагогам учить детей родителей-музыкантов.
Да, приходилось сначала заставлять, и сейчас приходится, но с каким удовольствием они играют, когда у них получается, и стараются подобрать что-то по слуху.
В музицировании, пусть домашнем, отдыхает душа и набирается новых сил. И это трудно чем-то заменить.
Я 16 лет отработала в ДМШ, сейчас работаю в Музее Ел.Ф. Гнесиной, я не чувствую себя ущемленной из-за маленькой зарплаты, как писали авторы ответов. Я без музыки не могу, я знаю, что это - мое дело, и мне не очень интересно даже, какой у меня статус. Мне важно сознание того, что я хорошо делаю то, чему я училась.
И я не очень понимаю, почему должны быть именно еврейские мальчики. Ну да, традиции гнесинской школы? А Михаил Фабианович и Елена Фабиановна учили Оборина и Хачатуряна, Книппера и Эшпая, Чугаева и Витачека, Голубева и Бориса Чайковского и многих-многих евреев, русских, немцев, белорусов, украинцев, поляков - да кого только не было!
Национальность не определяет культуру семьи, где растет ребенок: русский, еврейский, армянский, узбекский, эстонский, немецкий и т.д. Если в семье любой национальности высокий уровень культуры, это всегда видно по родителям.