Барочные оперы в Инсбруке

Фестивали старинной музыки обновляют не только музыкальную память, но и оперные афиши

Имена:  Антонио Чести

Темой нынешнего фестиваля стала Германия и все немецкоязычное пространство. Конечно, это условное деление: без итальянцев музыкальная жизнь в Европе XVII—XVIII веков была непредставима. Неслучайно даже конкурс барочных певцов, проводящийся сейчас в Инсбруке, назван в честь работавшего здесь итальянского композитора Антонио Чести (1623—1669). Биография Чести, с бесконечными блужданиями между Вольтеррой, Инсбруком, Флоренцией и Веной, типична не только для его времени, но и для последующего столетия. Все переезжали с места на место, меняли работодателей, с ними и города и страны.

Когда фестивалем в Инсбруке руководил Рене Якобс, здесь обычно показывали две оперы и давали два десятка концертов. При новом руководителе — выращенном Якобсом дирижере Алессандро де Марки — количество концертов осталось прежним. И места для них по-прежнему выбираются самые выразительные, с точки зрения как архитектуры, так и акустики. Так, в монастыре в Штамсе знаменитый детский хор из Тёльца, которым руководит Герхард Шмидт-Гаден (он четверть века работал вместе с Карлом Орфом и Арнонкуром), исполнил мотеты Шюца и Баха. А в церкви монастыря Вильтен де Марки и его оркестр Academia Montis Regalis исполнили программу «Гендель в Риме», составленную из произведений, написанных в «вечном городе», большей частью в 1707 году.

Опер же в Инсбруке в этом году целых четыре. Две из них, правда, идут в полуконцертном исполнении. В качестве сцены в одном случае используется двор с колоннадой теологического факультета местного университета: так исполняли «Калисто» Кавалли с победительницей прошлогоднего конкурса Чести Анной Горбачевой в заглавной партии (в этом сезоне она поет в венском театре Ан дер Вин в мировой премьере оперы «Гоголь» 38-летней Леры Ауэрбах, уроженки Челябинска, живущей ныне в Германии и США. Опера написана по заказу театра, дирижирует Владимир Федосеев.

В другом случае сценой служит Испанский зал габсбургского замка Амбрас. Впрочем, играемая там телемановская «Пимпиноне» не вполне опера — это intermezzo giocoso, пусть и в трех актах, которое впервые прозвучало 27 сентября 1725 года в качестве «музыкального разогрева» для главного события тогдашнего вечера в Гамбургской опере — «Тамерлана» Генделя. Само интермеццо идет больше часа (в Инсбруке — полтора часа с антрактом), и «Тамерлан» — больше трех часов чистого времени. Телеман, который был в то время директором Гамбургской оперы (общественной, между прочим, а не придворной), заботился, чтобы зрители получали максимум удовольствия за свои деньги.

«Пимпиноне» способна доставить удовольствие. Веселая история о простоватом богаче (Ренато Жиролами) и охмурившей его служанке Веспетте (Мари-Софи Поллак) играется сегодня как самостоятельное произведение (она известна и московскому зрителю по спектаклю в театре Покровского). В Инсбруке инсценировкой Телемана занимался оперный директор фестиваля Кристоф фон Бернут. «Пимпиноне» у него получилась именно такой, какой и должна быть фестивальная постановка — развлечением хорошего уровня.

При этом мизансцены фон Бернута незамысловаты и не всегда отмечены вкусом. Постельная сцена с высоко задранными ногами не пострадала бы от легкой цензуры, но в целом зрелище удалось. В этом есть и заслуга ансамбля Private Musicke под управлением Пьера Пицля (ансамбль назван в честь сборника 1620 года английского композитора Мартина Пирсона). А у 23-летней Поллак, получившей в прошлом году одну из наград конкурса барочных певцов, не только хороший голос, но и прекрасные актерские данные, особенно подходящие для роли обаятельной кокетки.

Одна из «больших» опер на фестивале также принадлежит Телеману. В первый и последний раз его оперу-seria «Флавий Бертарид, король лангобардов» играли в 1729 году в том же Гамбурге. Композитор использовал итальянское либретто, которое переделал вместе с Кристофом-Готлибом Вендом. За четыре года до него на схожий сюжет Гендель уже написал оперу о Роделинде, жене Флавия, возвращающейся из небытия на престол. Телеман же сфокусировался на фигуре злобного тирана Гримоальдуса (Антонио Абете), который сверг с престола короля Флавия (Мэт Бомон), надругался над королевой Роделиндой (Нина Бернштайнер) и заслуженно кончил свою жизнь от удара ножа.

Йенс-Даниэль Герцог — режиссер с опытом; он известен по работам в театрах Гамбурга и Вены, Цюриха и Франкфурта; этим летом возглавил оперу в Дортмунде. Телемана он поставил как историю о всех тираниях сразу, в основном же, конечно, о ХХ веке. Актуализация либретто не входит в противоречие с музыкой (за пультом Montis Regalis сам де Марки), поскольку Герцогу не изменяет чувство меры, его концепция лаконична, а декорации Матиса Найдхарда в достаточной степени условны.

Совершенно иначе чилийская режиссер и художница Аниара Амос взглянула на «Ромула и Эрсилию» Иоганна Адольфа Хассе (1699—1783). Историю о похищении сабинянок во главе с принцессой Эрсилией (Элеонора Буратто), которая приглянулась основателю Рима Ромулу (Марина де Лисо), она рассказывает на фоне абстрактных декораций, чья белизна выглядит привлекательной лишь первые четверть часа. До антракта сцена напоминает скорее музей восковых фигур, и лишь ближе к финалу там начинается какое-то движение, сцену пронзает красный луч (позднее он распадается на дюжину узких красных полотнищ), а в режиссуре появляются признаки жизни. Эта статичность выглядит странной для Амос, которая еще и хореограф; впрочем, ее постановка моцартовского Il Re pastore в Зальцбурге тоже мало чем запомнилась.

Постоянным либреттистом Хассе был Пьетро Метастазио. Ко времени премьеры (та прошла как раз в Инсбруке) оперы-seria уже выходили из моды, но для торжеств, особенно бракосочетаний, Хассе с Метастазио по-прежнему получали на них заказы. Их сотрудничество считается хрестоматийным. В 1760—1771 годах они создали, например, три drammi per musica и бесчисленное количество величественных feste teatrali. Премьера «Ромула» в придворном театре Инсбрука 6 августа 1765 года прошла по случаю бракосочетания эрцгерцога Леопольда и испанской инфанты Марии-Людовики. Успех был столь велик, что оперу поставили и в Неаполе, в театре Сан-Карло, причем дважды: сперва в декабре того же года просто как оперу, затем восемь лет спустя по случаю дня рождения королевы Марии-Каролины.

Автограф Хассе не сохранился, и дирижеру Аттилио Кремонези пришлось восстанавливать его по материалам из архива Национальной библиотеки Австрии в Вене — рукописной партитуре второй половины XVIII века и нотным тетрадям оркестра. Манера нотной записи той эпохи оставляет множество вопросов. Например, как пишет в буклете к опере Рафаэлле Мелаче, неясно, когда именно гобои играют в унисон со скрипками и как поступать с инструментами, неупомянутыми в партитуре, но для которых написаны партии (или, наоборот, упомянуты, а нот для них нет). Мелаче также удивляется отсутствию флейт в «Ромуле и Эрсиле» и плотной занятости тех же гобоев.

Реконструкция Кремонези удалась. Блистательная игра Café Zimmermann (оркестр назван в честь лейпцигского кафе, где Бах в свое время дал более пятисот концертов) — едва ли не самое сильное впечатление вечера. Благодаря ему становится понятно, почему многие видели в Хассе предшественника Моцарта, а сам юный гений в девятилетнем возрасте написал в посвящении на автографе Сонаты op. 3 о своем желании «быть бессмертным, как Гендель и Хассе».

Это не уберегло последнего от долгого забвения. К счастью, в мире существуют фестивали старинной музыки. Они обновляют не только музыкальную память, но и оперные афиши: так, телемановский «Флавий» осенью войдет в репертуар гамбургской оперы. Премьерой будет дирижировать де Марки, оркестр будет гамбургским, с добавлением пары музыкантов-аутентистов, а состав певцов сохранится как в Инсбруке.​