«Средство Макропулоса» в Мариинке

Анамнез, диагноз и эпикриз театра Валерия Гергиева по состоянию на начало 2010-х

Имена:  Валерий Гергиев · Грэм Вик · Леош Яначек · Михаил Татарников

Для начала придется извиниться перед читателями: это не рецензия на первую в сезоне оперную премьеру Мариинского театра. Ни иллюстративный спектакль Грэма Вика, ни довольно унылая работа дирижера Михаила Татарникова по озвучке партитуры Леоша Яначека, увы и ах, не стоят того, чтобы о них писать и размышлять. Единственное по-настоящему живое место в без малого трехчасовом спектакле – его финал, где 337-летняя оперная дива Эмилия Марти бросает листок с рецептом эликсира бессмертия в оркестровую яму. Побывавший на премьере «Средства Макропулоса» известный петербургский остроумец предположил, что героиня завещала opus magnum своего папеньки Валерию Гергиеву. Отличный, кстати, был бы режиссерский ход.

Тот, кто хочет узнать о немногочисленных прочих фишках постановки, может доставить себе удовольствие чтением постпремьерных репортажей. «Никакой, прости господи, трактовки», – восторгается рецензент «Ведомостей». Рецензент «Коммерсанта» в первом же абзаце затягивает заупокойную на старинную тему «какой это смелый мариинский народ»: «позволяет себе», мол, «выделывать кульбиты, вызывающие уважение при любом результате».

Вот об этих самых кульбитах и хочется поговорить. Ведь нулевая художественная результативность «Средства Макропулоса» не отменяет того, что эта премьера стала для Мариинки знаковым событием. По сути дела – анамнезом, диагнозом и эпикризом театра Валерия Гергиева по состоянию на начало 2010-х.

Премьеру «Средства Макропулоса» Гергиев анонсировал еще весной 2007 года – разговоры о покупке у Копенгагенской оперы спектакля Грэма Вика ходили по Петербургу еще в пору появления «Енуфы», самого первого мариинского Яначека. Тогда очень хотелось сравнить «Енуфу» Василия Бархатова, ставшую одной из лучших страниц новейшей мариинской истории, с тем, как поставил Яначека востребованный европейский режиссер. Но выпуск «Средства Макропулоса» все откладывался и откладывался.

Прошло три года. Когда в прошлом сезоне Валерий Гергиев передоверил право дирижировать концертными исполнениями «Средства Макропулоса» молодому коллеге Михаилу Татарникову, стало понятно, что вниманием мариинского демиурга, некогда воспылавшего страстью к Яначеку, окончательно завладел какой-то другой смутный объект желания. Истинную цену проекта «Макропулос в Мариинском» обозначила дата его премьеры: она совпала с ответственными гастролями основного состава гергиевского оркестра и его худрука в нью-йоркском Карнеги-холле.

Разница в качестве игры первого и второго состава мариинского оркестра всем хорошо известна. Еще лучше все знают о том, что премьеры, которые Валерий Гергиев изначально передоверяет своим коллегам, автоматически относятся в Мариинском театре к категории «B». То есть являются абсолютным трэшем, который можно выкидывать на свалку истории сразу же после генерального прогона (см. «Паяцев» Изабель Парсио-Пьери или «Мистерию апостола Павла» Алексея Степанюка). Не то чтобы присутствие Гергиева за пультом всегда гарантирует успех, но, устраняясь от работы над спектаклем, он провоцирует подчиненных относиться к премьере спустя рукава.

В случае «Средства Макропулоса» именно так предложено было отнестись к первой в России полноценной постановке труднейшей – как с музыкальной, так и с театральной точки зрения – партитуры Яначека, практически неизвестной отечественной публике (спектакль «Геликон-оперы», поставленный за три года до мариинского, при всем уважении к Дмитрию Бертману принимать всерьез довольно трудно). Хотя, может быть, отдавая «Средство Макропулоса» на откуп второму дирижеру, второму оркестру и певцам второго эшелона, Валерий Гергиев просто хотел интенсифицировать жизнь театра в свое отсутствие?

В любом случае, для постановки отнюдь не лучшей оперы Яначека на сцене, где никогда не шла ни «Катя Кабанова», ни «Из мертвого дома» (во всех смыслах куда более авантажные, чем «Макропулос»), должна присутствовать серьезная мотивация. Такая, скажем, какая была у Жерара Мортье, представившего эту оперу в Париже три года назад в грандиозной трактовке Кшиштофа Варликовского. Или такая, как у Оперы Сан-Франциско, на сцене которой в заглавной партии блистает феерическая Карита Маттила. Мариинский театр на выходе сумел предъявить лишь скучную режиссуру Грэма Вика, расхристанное звучание оркестра и неопрятные работы вокалистов.

Может быть, все дело в коммерческом успехе? Но много ли инертной петербургской публики способно привлечь никому не известное название – при полном отсутствии какого-либо пиара, маркетинговой кампании и наружной рекламы?

В сегодняшнем репертуаре Мариинки зияют чудовищные лакуны. Взять хотя бы ключевые русские оперы: не идут «Жизнь за царя», «Русалка», «Сказание о невидимом граде Китеже» и «Царская невеста». «Руслан и Людмила», «Князь Игорь», «Борис Годунов» идут в таком состоянии, что лучше бы не шли вовсе. О краеугольных камнях итальянского репертуара (Россини, Доницетти, Беллини, Верди) лучше не упоминать. На таком фоне в текущем сезоне Гергиев планирует включить в репертуар «Сон в летнюю ночь» Бенджамина Бриттена (в постановке, что характерно, никогда не ставившей оперы дочери гергиевского коллеги по World Orchestra for Peace Клаудии Шолти), «Собачье сердце» Александра Раскатова и «Мертвые души» Родиона Щедрина. И еще вот «Средство Макропулоса». Это все равно что покупать одежду от-кутюр, когда у вас в гардеробе нет приличных повседневных вещей.

И ведь Гергиева можно понять. В конце концов, Валерий Абисалович работает на Театральной площади с 1988 года. В Петербурге и по всему миру он дирижировал этой проклятой классикой сотни раз, некоторые названия даже переставлял по два-три раза. Конечно, хочется дирижировать чем-то новым, незаигранным, эффективно способствующим повышенному выделению адреналина. А если название вдруг разонравилось или на него не хватает времени, его можно спустить на тормозах. Как «Средство Макропулоса».

В Мариинке поставили плохо сыгранный и спетый спектакль, толком никому не нужный – ни самому театру, ни публике.

Нам предлагается оценить широту репертуарных горизонтов и культурологическое миссионерство? Извольте. Как говорила героиня популярного советского фильма, «Хоботов, я все оценила». «Средство Макропулоса» очень удобно проводить по любимой мариинской статье «культуртрегерство». То есть когда ставишь что-то новое или редко идущее, с тебя вроде как и спрос невелик. Получается как бы автоматическая индульгенция.

Поставить «Дона Карлоса» – вся халтура будет слышна невооруженным ухом: музыку знает каждый. А тут едва ли найдется в зале с десяток слышавших эту партитуру Яначека, так что уличить в недобросовестном отношении к высокой миссии вроде и некому. А если вдруг уличат, то всегда можно встать в позу: «неблагодарные, вы еще смотрите в зубы дареному коню», «слушали бы своего Римского-Корсакова», «скажите спасибо, что мы вас просвещаем» etc.