Большой без Юровского и «Стасик» без Тителя

Два ведущих музыкальных театра Москвы показали первые оперные работы сезона

Имена:  Александр Титель · Александра Кадурина · Анна Аглатова · Бенжамин Пьоннье · Василий Синайский · Владимир Юровский · Георгий Исаакян · Евгений Поликанин · Камилла Тиллинг · Морис Равель · Оливия Вермойлен · Сергей Бархин · Феликс Коробов

Пока в Большом идет нервная подготовка к главному событию года — «Дон Жуану» Чернякова и Курентзиса , последние силы театра были брошены на концертное исполнение короткометражной оперы Равеля «Дитя и волшебство». Как и концерт в Зале Чайковского, открывший неделей раньше филармонический абонемент театра, этот проект был выстроен исключительно под дирижера Владимира Юровского, с его просветительским пафосом по отношению к московской публике и желанием хоть немножко расширить стилистические горизонты труппы Большого.

Без Юровского, заболевшего в последний момент, вся эта история почти потеряла смысл — просто за отсутствием главного заинтересованного человека и его уже воспитанной, приученной к некоему интеллектуальному усилию публики. Зато театр смог продемонстрировать, насколько он «взрослый» и готов к кризисным ситуациям, которые вообще-то в жизни таких заведений случаются сплошь и рядом.

Уже то хорошо, что ничего не отменилось. Кое-какая коррекция произошла с программами, приобретшими более конформистские очертания. В частности, мы лишились «Карлика» Цемлинского и музыки одного из самых мистических персонажей первого русского авангарда — Николая Обухова.

Восполнять отсутствие Юровского взялись два дирижера. Лучше это получилось у француза Бенжамина Пьоннье, который уже отлично зарекомендовал себя в прошлом сезоне на филармоническом концертном исполнении «Ромео и Джульетты» Гуно и теперь осуществил равелевский проект, спешно дополненный Хумпердинком (увертюра к опере «Гензель и Гретель») и Рихардом Штраусом (пять песен в исполнении кристального шведского сопрано Камиллы Тиллинг, отличившейся год назад в программе Михаила Плетнева).

Хоть и без постановочных радостей и колдуна-интеллектуала Юровского, которому наверняка доставило бы удовольствие поглубже вгрызться в ритуальную канву оперы Равеля, — событие получилось симпатичное. В первую очередь благодаря все тому же просветительскому компоненту. А умничанье буклета (концептуальностью этой продукции Большой театр быстрее всего придвигается к европейским канонам) вообще вызывает восхищение.

Оркестр, которому Равель предложил массу тембрового гурманства, вел себя дисциплинированно. Хор, к которому уже давно меньше всего претензий, и на этот раз не ударил в грязь лицом. Центральный персонаж оперы — непослушное и бунтующее Дитя. Авторы (либретто Сидони-Габриэль Колетт) отправляют героя в путешествие в оживающий и потусторонний мир вещей, зверей и стихий (привет «Синей птице»), чтобы он, пройдя испытания, познав боль, сочувствие и раскаяние, вернулся к Маме повзрослевшим. На главную партию совершенно правильно была приглашена мальчиковой внешности голландка Оливия Вермойлен с мальчиковым меццо-сопрано.

Не на все остальные партии (небольшие, но требующие кинематографической включенности и знания французского языка) нашлись исполнители внутри Большого театра. Поэтому особенно стоит одобрить молодую примадонну театра Анну Аглатову, после «Богемы» и «Турандот» решившуюся блеснуть в партиях Летучей мыши, Совы и Пастушки с обоев, разорванных маленьким хулиганом. Хочется также поздравить участницу Молодежной программы Большого Александру Кадурину, в исполнении которой Кошка, поющая влюбленную песню с Котом (солист Театра Станиславского и Немировича-Данченко Евгений Поликанин), была незабываема.

Новому музыкальному руководителю Василию Синайскому, который взялся за концертную программу Большого в КЗЧ, справиться с кризисной ситуацией удалось заметно хуже. Леворучный концерт Равеля, с молодым солирующим французским пианистом Александром Таро, подсобрали, но главным пунктом программы была все-таки «Пульчинелла» Стравинского — музыка, явно не относящаяся к предпочтениям нового шефа Большого. Она получилась совсем непричесанной; тот случай, когда, кажется, никто из исполнителей не знает, что, помимо выполнения условий контракта, их держит на сцене.

Примерно такое же тягостное ощущение вызывает и новая оперная премьера второго по значению музыкального театра города — имени Станиславского и Немировича-Данченко (в музыкантском быту — «Стасика»). Только тут история гораздо более серьезного масштаба, и ее никакими непредвиденными обстоятельствами не оправдаешь. И самое печальное, что это не разовая акция, а пополнение репертуара на долгие годы.

Опера — «Сила судьбы» Верди. И голоса вроде есть. И художник с именем — Сергей Бархин. И режиссер (несмотря на то что театр считается вотчиной Александра Тителя, где конкуренты не особо приветствуются) приглашен задиристый — Георгий Исаакян. И дирижер Феликс Коробов выжимает все соки из оркестра и певцов. Но ощущение бессмысленности (причем высокозатратной) не покидает все три с лишним часа.

Загроможденная каким-то огромными консервными банками сцена; полное отсутствие режиссуры пермского скандалиста, навевающее нехорошие мысли о мертвящем дыхании столицы; вампучный сюжет, анекдотичную курьезность которого никто вообще не потрудился хоть чем-нибудь прикрыть. Если и чувствуется чья-то заинтересованность, то певцов, которые, выкрикивая свои бронебойные партии (местами умело), конечно, хотят не облажаться. Но этого все-таки недостаточно для полноценного музыкально-театрального события.

Вывод пока неутешительный: несмотря на все попытки оптимизации оперного процесса, в обоих театрах большие проблемы с командной собранностью и, как нынче модно говорить, мотивированностью. Всё по-прежнему решают отдельные яркие личности, а на них всё больший и больший дефицит.