Британский пианист о литаврах, Оливье Мессиане, конкурсе Чайковского, хилой английской культуре и мощной русской
Имена:
Оливье Мессиан · Питер Донохоу
© Sussie Ahlburg
Питер Донохоу
Британского пианиста Питера Донохоу у нас полюбили еще в 1982 году, когда ему была присуждена премия на конкурсе Чайковского. В очередной свой приезд Донохоу сыграл в Санкт-Петербургской и Московской филармониях программы из музыки Моцарта, Брамса, Равеля, Листа, Франка и Мессиана, а также поговорил с МАРИНОЙ АРШИНОВОЙ.
— Что вы помните о конкурсе Чайковского 1982 года, который положил начало вашей карьере?
— Я до сих пор помню эту потрясающую атмосферу, которая царила в концертных залах в советские годы. Не знаю, существует ли она до сих пор. Публика приходила на концерт просто одержимая, думаю, это было особое время.
После конкурса я часто бывал в России с концертами. Были годы, когда я приезжал каждые три месяца. Но только в Ленинград и в Москву. Однажды еще был в Вильнюсе и в Тбилиси, но это уже не Россия. А я ужасно хотел побывать в Сибири, увидеть все это своими глазами. Меня не приглашали туда вплоть до 1996 года, когда мне удалось наконец попасть в Новосибирск, Екатеринбург, Омск, Ханты-Мансийск, Челябинск, Курган. Мне очень дороги эти воспоминания. В каждой стране это так: чем меньше город, тем более трепетная там публика.
— У вас великолепная пианистическая школа. Где вы ее получили? В Англии есть традиции фортепианной педагогики?— Очень интересный вопрос. По поводу традиций: отвечу, что их нет. Конечно, существует небольшое количество хороших учителей музыки и наряду с ними десятки, сотни тысяч прочих. Мне повезло, мое детство пришлось на начало 60-х, годы расцвета культуры в Англии. Это происходило во многом благодаря притоку эмигрантов из России и других восточноевропейских стран, Польши например.
Для того чтобы стать музыкантом, нужно серьезно заниматься с детства, как это принято и в России. В Англии же всё не так: когда мы наконец находим то, что нам нравится и чем мы хотим заниматься, часто бывает уже поздно.
— А как это было у вас?— У меня было по-другому. Мои родители очень верили в пользу раннего развития. С тех пор как себя помню, я выбрал музыку основным занятием в жизни — и вступил тем самым в битву со школой, где мне говорили: сначала сделай то, что положено, а затем отдыхай, занимайся тем, что нравится. Я же «отдыхал» целыми днями. У меня был другой взгляд на вещи, меня считали странным. Я и был странным и совершенно отдельным из-за своей поглощенности музыкой. Даже не фортепиано, а шире — музыкой.
Меня поддерживали родители, иногда они спорили, не соглашались друг с другом в вопросах моего воспитания. У нас в Англии принято выбирать учителя, который ближе живет. Так вот, мне повезло. Мои учителя, жившие неподалеку, ничем не были знамениты, просто были хорошими учителями и по-доброму ко мне относились.
А вообще фортепианной школы в Англии нет, ее не существует. Каждый из знаменитых английских пианистов — Джон Огдон, Джон Лилл, Барри Дуглас — не представляет британскую школу. Они появились не благодаря ей, а вопреки ее отсутствию. Огдон был вообще как инопланетянин, очень странный, ни на кого не похожий человек, фантастически талантливый. Его открыли на конкурсе Чайковского. В Британии до этого его талант не распознали.
Читать текст полностью
© Sussie Ahlburg
Питер Донохоу
— Если коротко, какие моменты оказали решающее влияние на вашу судьбу?
— Первым таким обстоятельством, совершенно уникальным, которое невозможно скопировать, так как это всё вышло случайно, было мое желание овладеть игрой на максимально возможном количестве инструментов. Я играл на духовых, струнных, но главное — на ударных. Как я уже упоминал, в 1960-х годах в моей стране произошел культурный взрыв, в результате которого на нас хлынула новая музыка: Мессиан, Штокхаузен, Булез, Лютославский. И ударные играли очень важную роль в этой музыке.
На фестивале BBC Proms в те годы концертмейстером группы ударных был мой учитель, Гилберт Вебстер. Он удивительный человек. Начинал как страховой агент, затем стал джазовым музыкантом и дослужился до концертмейстера группы ударных в BBC Symphony. Он изменил мое восприятие музыки, мое отношение к ней. Он не учил меня играть на рояле, но дал мне базовые исполнительские принципы, которые я усвоил на всю жизнь. Моя страсть к музыке в те годы стала всепоглощающей, я не мог остановиться и брался за всё — играл в оркестре, пел в хоре, делал инструментовки, дирижировал, писал музыку, читал лекции. Мне было уже 23 или 24 года, когда я окончательно решил стать пианистом.
В моей игре на фортепиано с тех пор присутствует ощущение ансамбля, совместного музицирования. Я люблю оркестр, и мне нравится как солисту быть частью этого большого ансамбля, а не отдельно существующим инструментом.
Следующим решающим моментом в моей жизни было знакомство с Саймоном Рэттлом. Мы с ним примерно одного возраста, он уроженец севера Англии. Рэттл тоже был ударником, помимо этого он играл на фортепиано и на кларнете и всегда, конечно, хотел стать дирижером. Мы подружились с ним, когда были подростками. Я помню его первые шаги и первые триумфы. Ему было 17 лет, когда он продирижировал «Весну священную», а я у него в оркестре играл на литаврах эту очень трудную партию. Впоследствии на протяжении всей жизни мы с ним много играли и записывались. Не знаю, как я на него, но он на меня очень сильно повлиял.
А затем был конкурс Чайковского, после которого я стал много выступать как пианист. Это третий пункт.
Еще одной точкой отсчета в моей жизни стал Оливье Мессиан, у которого я учился в Париже. Он был очень естественный человек, никогда не актерствовал; наивный, очень религиозный и невероятно интеллектуальный — как будто в голове был компьютер. Он обладал тем же свойством, что и Скрябин: видел звуки цветными. Мессиан был очень скромный человек, прекрасный пример для подражания. Последний великий композитор в истории музыки, с моей точки зрения. Хотя, может, мы еще увидим потрясающий взлет музыки, кто знает?
— В вопросе отношения к современной музыке мнения исполнителей первого ряда располагаются в диапазоне от «нет современной музыки, достойной исполнения» до «нужно ее играть, чтобы наше искусство окончательно не превратилось в музейное.
— Думаю, правы и те и другие. Современная музыка двадцать лет назад и то, что она представляет собой сейчас , — очень разные вещи, и в этом тоже кроется ответ. Булез, Штокхаузен, Стравинский, Шостакович еще недавно считались современными композиторами. В Англии 60-х даже Дебюсси считался современной музыкой.
Сегодня это, конечно, не так. В XX веке всё невероятно усложнилось, искусство стало безумно интеллектуальным. Если в XIX веке композиторы сами исполняли свою музыку, то в XX они очень отдалились от этого. И вообще отдалились от широкой аудитории, оставив себе лишь небольшую горстку интеллектуалов. В 70-х и 80-х годах прошлого века искусство стало таким сложным, что его перестали воспринимать. Встал вопрос о соотношении между коммерческой составляющей музыки и ее содержанием. Минимализм можно считать компромиссным решением этого вопроса.
— В нынешний приезд вы исполняете пьесу Мессиана под названием «Кантейоджайя». Что означает это слово?
— Слово «Кантейоджайя» означает не более чем «Турангалила» (название симфонии Мессиана. — OS) и не имеет своего значения. Это части разных слов на санскрите, собранные в одно слово. Философски, идейно это произведение напоминает «Остров радости» Дебюсси. Там есть несколько небольших эпизодов разного характера, ведущих к восторженной кульминации.
В российских концертах я играю программу, в которой первое отделение отдано немецкой музыке, а второе французской: Франк, Равель, Мессиан. Кстати, Сезар Франк, современник Листа, по моему мнению, был самым близким предшественником Мессиана, если посмотреть на религиозно-экстатический характер его творчества.
— Вы видите сейчас в Британии молодых талантливых музыкантов? Вы верите, что у них есть будущее?
— Хотелось бы надеяться, что у нас у всех оно есть, это будущее. Я лично в этом не уверен, учитывая политику властей в Англии в отношении искусства. Оно сейчас попросту не ценится. Думаю, нынешним молодым будет очень трудно, гораздо труднее, чем было нам. Мы живем в очень странное время: происходят огромные изменения в культуре, к которым нужно привыкнуть.
— Эти вопросы стоят сегодня очень остро не только в Англии.
— У вас в России есть огромное национальное достояние — это ваша культура. В Англии ничего подобного нет. У нас есть только Шекспир и еще прекрасные ландшафты. Когда английские оркестры гастролируют — они играют русскую музыку. Русские оркестры тоже играют русскую музыку. Весь мир хочет слушать Чайковского и Рахманинова. В Америке, Англии, Японии, Китае, Австралии. Это только в Германии по-другому. Там еще слушают Бетховена, Брамса, Вагнера, Брукнера.
Эта одержимость русской музыкой во всем мире сводится в основном к симфониям и балетам Чайковского и фортепианным концертам Рахманинова. Русская музыка оказала решающее влияние на всю музыку XX века. Бриттен имел большие связи с Россией, испытывал на себе сильное влияние русской музыки. Святослав Рихтер был большим его почитателем. Есть такой хороший английский композитор Артур Блисс. Он всю жизнь {-tsr-}прожил в Америке, но по духу оставался британцем. В его замечательном фортепианном концерте я тоже слышу влияние русских композиторов. Стравинский, всю жизнь проживший в эмиграции, так и остался русским композитором, учеником Римского-Корсакова, и я имею в виду не только и не столько «Петрушку», а более поздние его вещи, например Концертный дуэт для скрипки фортепиано. Даже Гершвин (выходец из русско-еврейской эмигрантской семьи, который комбинировал в своей музыке разные вещи) и тот не избежал влияния русских композиторов. Эту мощную традицию, может быть основную в музыкальном искусстве последнего столетия, нельзя недооценивать.
Всё так и есть. Русская музыка в ХХ веке - это одно из самых выдающихся мировых культурных явлений. И оценка подлинного масштаба влияния русской музыки - ещё впереди. А пока перед "цивилизованными народами" стоит важнейшая задача - научиться отличать современную музыку от больной, заражённой спекулятивным интеллектуализмом, т.е. научиться отличать подлинное искусство, подлинную культуру от аморального, антигуманного "авангардистского" вируса и толерантности к нему)) Современные музыкальные авангардисты - бесплодны и разрушительны для культуры.
Прежде чем развивать иммунитет против "антигуманного "авангардистского"" вируса (в какой партшколе Вы проходили идеологическую подготовку?), развейте хоть немножко чувство языка: как младенец может "излагать" истину? В исходной пословице в том то всё и дело, что младенец НЕОСОЗНАННО её ГЛАГОЛЕТ.
если бы вся эта шваль имела чувство языка, она перестала бы быть швалью и превратилась в нас с вами
а в петербургской топографии вы ориентируетесь слабо
ага, заплеванная лестница, нечистые углы, выбитое стекло... - так выглядит ваша подворотня
//...развейте хоть немножко чувство языка: как младенец может "излагать" истину?//
И где же вы научились "равевать хоть немножко чувство языка"?))))))))
А "излагать" истину младенец может даже фактом своего существования, вовсе ничего не "глаголя"))
Вы же, товарищ, излагаете не истину, а - брань, менторствуете, как и положено авангардистам-марксистам ("...разрушим до основанья...мы новый мир построим...кто был ничем, тот станет всем... - Узнаёте себя, товарищ?!").
По себе мерить - это правильно) Авангардисты! Будем изучать культуру "личными подворотнями каждого"))))))))
//если бы вся эта шваль имела чувство языка, она перестала бы быть швалью и превратилась в нас с вами//
Процесс метаморфоза: шваль - далее приобретение чувство языка - далее преврашение в "нас с тобой". Вот и славно, цель достигнута))
Он абсолютно прав. Бриттен находился под влиянием Шостаковича а Типпет - Стравинского. Вчера слушал последний квартет Фернейхоу - было похоже на Шнитке)). Но кроме англо-саксонского контекста есть еще и другие: итальянский, французский, центрально-европейский который уважаемый мною Питер называет Немецким (Брамса и Малера слушают не только в Германии)
Чтобы написать музыку которой восторгаются в Англии, русские музыканты взаимодействали прежде всего с этими контекстами, не с английским. Чайковский подражал Шуману - но не Этвуду. Стравинский внимательно изучал Дебюсси и Франка но Не Элгара. А Шостакович переписыал у Малера целые страницы партитур - но не у Уильямса, да? ( см. 4- симфолнию, например) .Так что я думаю что для более разумного анализа мировой ситуации надо сэра саймона Рэттла спрашивать, он не только в Австралии и Китае играет и более объективен))
Не имеет значения - что вобрала в себя русская музыка (или итальянская, французская, австрийская) - закон сообщающихся сосудов - един для всех.
Да так и должно быть в природе: у любого человека - есть мама и папа, бабушкаи и дедушки)))
Важнее другое, каким выдающимся явлением для мировой культуры оказался - русский сплав XIX-XX столетий.
Вот что имеет в виду Питер Донохоу, играющий там, где считает нужным и высказывающий то, что думает))
Я могу лишь повторить сказанное: вдумайтесь в смысл употребляемых Вами слов. Перечитайте моё замечание и решите, поняв значение слова "брань", есть ли она там или нет... Иногда мне кажется, что, в отличие от других комментаторов, за комментариями которых я могу разглядеть некий этос и убеждения, за Вашими существует лишь некая машина, генерирующая предложения из определённого набора слов по заданному синтаксису. Словно последняя часть романа "Тринадцатая любовь Марины"...
Повелительное наклонение вежливые люди употребляют со словом - пожалуйста)
Относительно синтаксиса, набора слов и последней части вашего романа - изложено невнятно))
Не возмущайтесь, подумаешь - блатная ругань, это - лишь цветочки, ведь у них всё по-взрослому) - дай наган, а ещё лучше пулемёт-максим - и всю "шваль" в распыл пустили бы - ради "чувства языка"))
А раньше у них швалью были буржуи и кулаки с подкулачниками, великие философы, поэты, писатели, музыканты, художники - "их величества" они признают только мёртвыми - //Великий композитор — это мертвый композитор. Время мертвых композиторов кончилось. Время живых композиторов продолжается// БФ. Вялотекущий конец. Вторая серия.
Да, дряхлеют современные авангардисты - впадает в мистику))
Уж и не знают чем ещё попугать народ, который вот-вот вырвется из узды))
- А давайте троллями попугаем!))
Но, оказывается, именно тролли сегодня активно помогают исландскому народу в борьбе с нынешним мировым кризисом!)))
Вот почему исландцы - веками обожают этих добрых и милых человечков)
P.S.
Интересно, а как karambolina очутилась в компании со своими оппонентами))
Ах, если бы действительно вся музыка была заражена "спекулятивным интеллектуализмом"! Но такое случается так редко! Да, можно упрекнуть "авангард", если только принимать это понятие нестрого, ибо вряд ли можно найти единственный объединяющий музыкальный признак авангардизма, можно упрекнуть его в излишней РАССУДОЧНОСТИ. Но позвольте, неужели нельзя обвинить барокко в излишней чувственности? Неужели "Quell'usignolo che inamorato" Джакомелли или "Qual Guerriero in campo armato" Рикардо Броски не есть в высшей степени рафинированная, но от этого не менее сплошная чувственность? И избыточная чувственность, и избыточная рассудочность приводят к поверхностности, к доминированию пустой формы, но это не упрёк направлению, ни - тем более - поиску новых форм, которые создадут новые, им под стать содержания, это лишь упрёк бесталанности автора. Но послушайте октет Джорджа Бенжамина, послушайте 3 квартет Луки Франческони, послушайте Лигети, наконец - неужели у Вас хватит духу объявить эти произведения антигуманными???
Когда ч-к одной культуры имеет дело с ч-ком другой культуры, он сначала старается найти, что у них общего. В отличие от носителей одной культуры, которые стараются размежеваться.
А ч-к идеологии ведет себя ровно наоборот.
Собственно, по этому признаку и можно определить, где ч-к культуры, а где ч-к идеологии, для к-рого культура носит вспомогательный характер.
Пожалуйста, следите " за базаром")) - нельзя с людьми разговаривать в оскорбительной манере: "с цепи сорвались", "гавкать" и пр.
Теперь по-сути: чтобы не было путанницы - изложите, пожалуйста, что вы подразумеваете под понятиями - авангард, авангардизм, авангардист?
Вы на чём играете? Если ни на чём - то язык Вам не поможет одолеть tridi.
А от британского пианиста ох как прятно слушать про себя сладости. Хотя, конечно, у нас многое плохо.
Подождём, gaveston, надеюсь - ответит, сформулирует))
to sergeychenko
Конечно, у нас много г-вна, но у кого его нет?))))))))))
А если серьёзно, то возмущают те, кто умышленно игнорируют русскую культуру - великое мировое достояние, а в качестве альтернативы предлагают - тщедушную забугорную чушь времён "поисков без находок". Да и откуда взяться этим находкам? Идеи - ничтожные, высосанные из пальца и нет ни одного бунтаря против ханжества и лицемерия. Больше всего держатся за быт с его удобствами. Но подлинное - скорее родится в хлеву.
Западные звезды – вежливые люди. Тарантино в своем интервью сразу стал хвалить "Человека – Амфибию", Малкович на Снобе – русский театр... мол, Бекет весь вышел из Чехова, ДоноХЬЮ – русскую школу, русскую музыку...
Абсолютно верно.
Кстати, как вежливый человек, хотел спросить, нет ли на сайте функции бана? )))
to sergeychenko
Я ни чём не играю.
А восточные, северные и южные...?)))
Вариант: ... он сначала старается найти - различия)))
Скромность украшает человека (с)
М.б., за не имением бана - плёточку предложить?)))
как только говорят хорошо о русской культуре, так почему-то возникает потребность в функции бана)))
Выразим соболезнование всем родным и близким погибших. Поддержим своей солидарностью всех пострадавших от терракта.