«Итальянка в Алжире» в Большом зале Консерватории

Единственная возможность услышать живое исполнение опер, которые не шли, не идут и неизвестно, когда будут идти на музыкальных сценах Москвы

Имена:  Джоаккино Россини · Лоренцо Регаццо · Маргарита Мамсирова · Марио Дзеффири · Роберто де Кандиа

В последнее время жанр оперы в концертном исполнении в Москве стал очень востребованным, что неудивительно. Для столичного слушателя это единственная возможность услышать живое исполнение опер, которые не шли, не идут и неизвестно, когда будут идти на музыкальных сценах Москвы. Спустя 197 лет со дня премьеры в Венеции опера-буфф Джоаккино Россини «Итальянка в Алжире» впервые прозвучала в столице. Факт столь же радостный, сколь и печальный.

Собственно, все богатейшее наследие итальянского композитора, а это около 40 опер, в России почти не освоено. Хотя справедливости ради надо заметить, что почти одновременно с концертной «Итальянкой» в Москве появился полноценный спектакль в Петербурге, в маленьком театре «Зазеркалье», до того блеснувшим своей — россиниевской же — «Золушкой». В Москве все неплохо только с «Севильскими цирюльниками» (это название есть в «Новой Опере», в «Геликоне» и вот-вот появится в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко). И ситуацию время от времени исправляют приглашенный интернациональный состав музыкантов и скромные сценические возможности концертного зала.

Главной интригой московской «Итальянки» стала партия итальянки Изабеллы, счастливо избавившейся от плена и любовных объятий алжирского бея Мустафы, в исполнении местной меццо-сопрано Маргариты Мамсировой (известной в первую очередь как Ольга в черняковском «Онегине», то есть совсем в другом амплуа). Ее окружали три итальянских певца: Марио Дзеффири в партии Линдоро, Роберто де Кандиа — Таддео и Лоренцо Регаццо — Мустафа. В партии жены Мустафы, Эльвиры, выступила испанское сопрано Давиния Родригес. Солистов сопровождал Российский национальный оркестр под управлением знатока россиниевской музыки — впервые приехавшего в Россию Альберто Дзедды. Для человека более чем солидного возраста (82 года) Дзедда продемонстрировал живость духа и тела, энергию и позитивность, без которых музыку Россини, наверное, исполнять было бы невозможно.

Заглавную героиню на сцене по объективным сюжетным причинам пришлось довольно долго ждать. До этого публика познакомилась с Давинией Родригес, у которой за всю оперу была в этот момент самая эффектная возможность продемонстрировать свой голос публике. Сопрано у певицы бронебойное, и это достоинство своего голоса она щедро обрушила на слушателей, оставляя далеко позади всех своих партнеров. Сила голоса — качество, безусловно необходимое для певца, но в случае с Россини оно все же не так важно, как нюансировка, эмоциональное интонирование, технические премудрости. Однако всем этим певица не блеснула.

Появившийся на сцене Лоренцо Регаццо ситуацию исправил, вернув зрителя в стилистику россиниевского звучания, которое состоит в том, что от исполнителя требуется не просто пение в чистом виде, а голосовая игра, эмоциональное насыщение роли. Певец с этой задачей справился, как никто другой. Регаццо не только великолепно сыграл Мустафу на нескольких метрах консерваторской авансцены, но и проинтонировал своего персонажа в комическом ключе, показав технические возможности своего звучного, певучего баса и украсив его многочисленными пассажами, невероятно важными именно для опер Россини.

Предшествует появлению Изабеллы и еще один герой — Линдоро. Марио Дзеффири прозвучал комично в этой, вообще-то, романтической роли даже не потому, что отчаянно комиковал, а просто из-за своего удивительно забавного тенора. Его явно не хватало на Большой зал Консерватории, и крайние верхние ноты звучали надрывно, почти что пискляво.

Выход главной героини оперы сопровождается красочной арией Cruda sorte! Amor tirano!, с которой Маргарита Мамсирова, увы, не справилась. Голос певицы, достаточно объемный и сильный, звучал глухо и сдавленно, чувствовалось, что до последних рядов зала звук не доходил. Певица избегала вставных колоратурных пассажей и верхних нот, что сделало финал арии скомканным, обрубленным, тусклым. В целом первое действие походило скорее на репетицию концерта, чем на концерт. Исполнителям удался лишь финал — стретта Va sossopro il mio cervello.

Второе отделение оказалось поярче. Прозвучала ария Таддео в исполнении Роберто де Кандиа — певца с очень выразительным голосом. Де Кандиа показал себя грамотным вокалистом, владеющим искусством нюансировки. Мамсирова намного удачнее исполнила вторую арию Изабеллы (Per lui che adoro).

И все же досадно, что недочеты, которых солисты могли бы избежать, создали ощущение дисгармонии. В исполнении певцов не было какого-то чувства партнерства, принадлежности единой музыкальной линии — фактор, едва ли не решающий в любом оперном исполнении. И при кажущемся успехе проекта (бурные аплодисменты) не покидало чувство легкого разочарования.