В краю магнолий

Он когда-то был знаком с Геннадием Хазановым и надеется, что тот его не забыл и поможет с залом. А еще он ждет звонка от Аллы Пугачевой — они когда-то дружили. Но никто не звонит. И мне нечем ему помочь

Когда мы встретились в какой-то кошмарной забегаловке возле метро «Марксистская» и я включил диктофон, а он попросил у официантки ручку, чтобы оставить мне автограф на томике своих мемуаров, который («библиографическая редкость!») он мне подарил, — я уже понимал, что интервью-то я у него возьму, но писать про него ничего не буду. Я вообще вел себя с ним не вполне искренне, даже не сознался, что эти его мемуары у меня уже давно стоят на книжной полке. Они хоть и библиографическая редкость и тираж всего тысяча экземпляров, но в магазине «Москва» эта книга уже три года как пылится на не самой заметной полке, потому что никому не интересно читать автобиографию лидера старинной и всеми забытой советской поп-группы. Никому, кроме меня, — а я купил, прочитал и подумал, что было бы интересно пообщаться с этим дядькой.

Дядька когда-то был лидером популярного ВИА — очень популярного, почти как «Песняры». Эту группу и сейчас многие помнят: наивный советский фолк («Порушка-пораня», «По полю-полю» и т.п.), две рок-оперы (одна — по «Пугачеву» Есенина и еще вторая какая-то), цикл на стихи Владимира Солоухина («Благодарствуйте, сударыня» и прочее), несколько песен Раймонда Паулса и главный, почти кабацкий хит Александра Морозова «В краю магнолий», известный новому поколению слушателей по фильму «Груз-200».

Собственно, в своих мемуарах этот дядька подробно писал, как его группа воевала с худсоветами вначале у себя на родине, на Урале. Потом покорила Москву, победив на каком-то престижном эстрадном конкурсе. После конкурса музыкантам стал покровительствовать Никита Богословский, и, видимо, этого было достаточно. Потому что хоть и были, конечно, проблемы с цензурой и прочим, но и в «Утренней почте» редкий эфир обходился без клипов этой группы, и на гастроли в соцстраны музыканты ездили вполне регулярно. Ну и вообще — если все их до сих пор помнят, значит, все с ними было в порядке.

Но это всё я и без мемуаров знал. Я не знал, что было потом — когда пришли новые времена и группа, ставшая уже очевидно старомодной и неинтересной, куда-то делась, причем делась основательно. Даже годы спустя, когда мода на дискотеки восьмидесятых и на советское ретро конвертировалась в рейтинги «Ретро FМ» и в аншлаги на концертах в «Олимпийском» и когда даже чудовищные «Самоцветы» занялись чесом по регионам, — эта группа почему-то никуда не вернулась. Я не знал, что случилось с музыкантами, а этот дядька в своих мемуарах обо всем этом мне рассказал.

Случилось, если коротко, вот что. Как это часто бывает у музыкантов, долго работающих вместе, в группе регулярно возникали какие-то конфликты. Ну, всегда какому-нибудь бас-гитаристу кажется, что слава и деньги распределяются между участниками группы несправедливо — ну и так далее, обычная история. В случае с этими музыкантами обычная история совпала по времени с концом перестройки, когда даже на заводах директоров выбирали прямым тайным голосованием. В восемьдесят девятом году музыканты группы создали совет трудового коллектива, провели выборы художественного руководителя и выразили недоверие своему лидеру — тому самому автору мемуаров. Его исключили из группы, музыканты начали играть без него и вроде бы даже играют до сих пор. Но уже не выезжая из родного Челябинска, потому что оказалось, что без лидера они даже и в Челябинске никому особенно не нужны.

А лидер, надо отдать ему должное, отчаиваться и, например, судиться не стал. Денег у него было по тем временам достаточно, а тут еще за границу стало можно ездить — он поехал в Лондон, чтобы сфотографироваться на Эбби-роуд (этой поездке посвящена почти треть книги, поэтому и я считаю своим долгом упомянуть о ней — если человек считает эту поездку настолько важной, значит, она действительно важна). Потом вернулся в Челябинск, собрал новых музыкантов и новую группу под названием «Иваныч» и поет теперь какой-то жуткий шансон. К книге прилагался диск с новыми песнями группы «Иваныч» — по-моему, ужасными, но сам автор от них в восторге.

Так вот, сильнее всего меня как раз это в его мемуарах и поразило. Я не музыкальный критик и вообще не специалист, но мне кажется, что группа, от которой осталась песня «В краю магнолий», или «Комната смеха» («Там маленькие кажутся большими» — помните?), или «Роняя свет печальный и тень твою качая, фонарь глядит из темноты», — это, по крайней мере, не последняя группа в и без того достаточно скудной истории русской поп-музыки. А группа «Иваныч» — нет такой группы, вообще нигде ее нет, даже на радио «Шансон». А у этого дядьки почему-то от тех времен, когда он пел «В краю магнолий», остались только воспоминания о худсоветах и прочей гадости, а главным событием в своей жизни он считает бессмысленную турпоездку в Лондон. И гордится тем, что поет теперь идиотский шансон.

И эта история показалась мне жутко интересной именно с той точки зрения, что вот ведь как все устроено — в условиях несвободы человек чего-то стоил, а пришла свобода — и тот же человек не стоит теперь ничего. И, самое главное, ему это нравится. И я решил разыскать этого человека, взять у него интервью, написать о нем, чтобы все эту историю прочитали и вместе со мной ужаснулись или просто удивились этому парадоксу.

Искал я его долго. Мне почему-то казалось, что он живет в Челябинске, а челябинские знакомые про этого дядьку вообще ничего не слышали. С полгода назад я ездил в Челябинск по совсем другому делу, но о дядьке не забывал и у всех, кто хотя бы теоретически мог бы мне чем-то помочь, спрашивал, не слышали ли они чего-нибудь о его судьбе и о том, где теперь его можно найти.

Найти удалось каких-то дальних его родственников, которые сказали мне, что он продал свою челябинскую квартиру и уехал жить куда-то в Подмосковье — кажется, в Люберцы. Я оставил этим родственникам свой телефон, и они мне пообещали, что, когда этот дядька позвонит им, они обязательно расскажут ему про меня, и он, если сочтет нужным, мне позвонит.

Позвонил он практически сразу же, я еще не успел вернуться в Москву. Через два или три дня мы встретились — вот в той самой забегаловке около метро «Марксистская». Он подарил мне свои мемуары и диск группы «Иваныч» со всеми ее песнями в формате mp3. Он действительно продал челябинскую квартиру и действительно купил квартиру в Люберцах, но больше ничего хорошего в его жизни не происходит. Группа «Иваныч» скорее мертва, чем жива; и вообще, он, хоть и любит группу «Иваныч», прекрасно понимает, что ей очень, очень далеко до той группы, которая когда-то собирала стадионы, исполняя почти кабацкий хит «В краю магнолий» и другие хорошие песни. Он хотел отметить юбилей — либо свой, либо группы, как получится по времени, в Театре эстрады; правда, на аренду зала у него нет денег. Но он когда-то был знаком с Геннадием Хазановым и надеется, что Хазанов его не забыл и поможет с залом хотя бы на каких-то льготных условиях. А еще он ждет звонка от Аллы Пугачевой — они когда-то дружили, а еще она участвовала в том же конкурсе, на котором его и его группу заметил Никита Богословский. Он ждет, а ему никто не звонит, и денег у него нет, а «Самоцветы» вон чешут по провинции и по дискотекам восьмидесятых, а ему даже чесать не с кем. И когда родственники сказали ему, что его ищет какой-то журналист из Москвы, он сразу же примчался со мной встречаться и даже угостил меня чаем, думая, что вдруг я ему чем-нибудь помогу. А мне нечем ему помочь, и поэтому я решил даже не писать про него. Потому что, если бы я про него написал, в статье обязательно было бы что-нибудь очень для него обидное, а я совсем не хочу его обижать.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Русская жизнь»

Другие колонки Олега Кашина:
И немного о себе, 23.12.2008
Как церковь обзавелась собственной армией, 15.12.2008
Чернавка, 8.12.2008