Глянешь окрест – зреет протест

Нам не удастся выйти из зоны «политического кризиса» и «кризиса доверия», если Путин так и будет изобретательно прыгать из президентов в премьеры и обратно лет двадцать подряд

Имена:  Владимир Путин · Дмитрий Медведев

Вчера ко мне в гости на полдня заехал питерский социолог Костюшев. И я сразу спросил его: «А вот скажи-ка ты мне, брат, насчет протеста. Пишут вот, что растут в России протестные настроения». А проф. Костюшев входит в топ-5 российских специалистов по протесту. Он, можно сказать, основатель «социологии протеста» в России. В 1991 году он оказался на стажировке в Оксфорде, и там он впервые узнал, что еще в конце 1950-х годов немцы создали первую базу данных по протестам, в ней материалы с 1949 года и по сей день. Эта база данных вызвала интерес ныне знаменитого американского социолога Чарльза Тилли. Под его руководством были сделаны такие базы по другим странам. Костюшев вернулся в Россию, организовал в петербургском филиале Института социологии РАН сектор общественных движений и решил сделать такую же базу обо всех протестных проявлениях. Вел он ее десять лет. В результате в ней 20 тыс. карточек, описывающих 9,5 тыс. протестных акций с 1 января 1989-го по 1 января 1999 года. Пока он эту базу собирал, прочел тонну исследований по протесту. Ну и сам написал немало. Короче, я ждал от него внятного ответа: нарастает ли в России, будь он неладен, этот протест?

Ответ был таков: «Понимаешь, ведь так называемый “протест” содержит три компонента. Во-первых, эмоциональный. Это называется “недовольство”. Есть классическая книга Тэда Гарра “Почему человек бунтует?”, написанная по итогам европейских протестных событий 1968 года. Да, можно предполагать, что это недовольство сейчас на очень высоком уровне. И в разных социальных группах — по разным основаниям. Во-вторых, когнитивный. В прикладной социологии это фиксируется через шкалы “знаю — не знаю”, “информирован — не информирован”. То есть это рациональный, аргументированный протест. Это когда я интеллектуально выражаю несогласие. Ну, к примеру: вот времена перестройки были информационно очень насыщены. И, в-третьих, собственно акционистский. То есть протест-действие. Последний хорошо разработан у немцев. У них есть понятие “репертуар протестного действия”. Репертуар — это все формы: от письма в газету до голодовки, самосожжения и даже террористической акции». Дальше он подробно стал мне рассказывать, как устроена классификация протестных действий и о том, что бывает «конвенциональный» и «неконвенциональный» протест. Но я его перебил: «Так все-таки — он нарастает?»

Да не в этом же дело, закричал профессор. Проблема не в том, что есть протест. Он всегда есть. Наш питерский поэт Аркадий Илин давным-давно написал стихи: «Глянешь окрест — зреет протест». Проблема в том, что он «радикализуется». И вот я спрошу тебя: а почему он радикализуется?

Я вздохнул и задумался. Надо было отвечать. Нельзя было сказать «забыл зачетку дома». Ну, потому, что нет политической конкуренции и соответственно… «Э-э-э, — сказал профессор. — Это всё слишком умно. Всё гораздо проще. Протест радикализуется просто потому, что власти не реагируют на мягкие формы протеста. Они с ним не работают. Они его пытаются просто игнорировать или подавлять…»

Да, сказал я. Путин чудовищно примитизировал политику. Ты же помнишь, ведь пять лет назад работала целая машина, которая любого протестанта сразу переводила в разряд врага государства. Да, собственно, и сейчас еще эта машина продолжает пожирать саму себя.

Профессор кивнул. И уехал. На какую-то свою конференцию по «дальнейшему развитию гражданского общества». И только дверь за ним захлопнулась, как мне позвонили из одной редакции и говорят: «Вы не могли бы прокомментировать сегодняшний доклад ЦСР?» Ужас! Какой доклад? Я еще не в курсе. Кинулся, открыл доклад, а это доклад Сергея Белановского и Михаила Дмитриева как раз о том самом, о недовольстве. Доклад интересный. Авторы пишут, что мы теперь находимся в зоне «политического кризиса». Начался он, видимо, около года назад. И не надо думать, что он кончится быстро. Политический кризис имеет свою логику развития. В чем причина кризиса? Падает доверие. Авторы показывают на цифрах, как падает доверие к Путину. К Медведеву. К тандему в целом. Городские средние слои не видят, за кого им голосовать на думских выборах (а эти слои очень большие теперь). Падает доверие к выборам вообще, доверие к парламенту. В такой ситуации, пишут авторы, кого бы мы ни избрали в президенты, легитимность его окажется ограниченной. А главное, недоверие будет нарастать и после выборов. Фокус-группы показывают, что пару лет назад люди мысленно выбирали между Путиным и Медведевым, а теперь всё чаще говорят, что нужен кто-то третий и т.д. Вот это, собственно, и есть «политический кризис» — когда трещина недоверия медленно, но необратимо углубляется.

Доклад хорош тем, что на вопрос «а что делать-то?» предлагает конкретное решение. Ответ такой: надо попробовать перейти от президентской республики к парламентской. Причем прямо в этом году и начале следующего. Без изменений Конституции. Авторы считают, что это можно сделать так: Минюст должен прекратить практику отказа в регистрации новых партий. Надо дать возможность зарегистрироваться ныне желающим. Надо принять решение, что правительство после выборов в ГД будет формироваться с учетом думских выборов, т.е. это будет «коалиционное правительство», куда войдут министры от победивших партий. Правительство станет ответственным не только перед президентом, а, главным образом, перед Думой. Это де-факто ограничит полномочия президента. Чтобы коалиционное правительство успело сформироваться, Белановский и Дмитриев предлагают проводить президентские выборы не в марте, а на три месяца позже.

Что это все означает? Ну, с одной стороны, понятно, что вот у нас есть доклад ИНСОРа и люди при этом докладе. Они инвестировали себя во второй срок Медведева. Вот у нас есть ИНОП. Он тоже с докладом. Там в докладе сказано, что государство у нас сильное, но в то же время слабое. И надо его начинать усиливать (по новой-здоровой). Видимо, эти люди инвестировали себя в то, что вернется Путин. А вот Центр стратегических разработок (который когда-то готовил программу для первого срока Путина) во главе с Михаилом Дмитриевым предлагает что-то «третье». То есть: давайте проведем свободные думские выборы, а там и видно будет. Вдруг они так удачно пройдут, что кто-то третий окажется кандидатом в президенты. А М. Дмитриев тоже ведь человек с историей. Он в 1980-х начинал в рядах ленинградской «демократической общественности». Ходил в один кружок с А. Илларионовым, А. Миллером, Д. Травиным, а потом работал замминистра у Грефа… То есть он такой биографически путинец, но в то же время как бы чубайсовец. Короче говоря, он из того питерского поколения, которое вполне чувствует свою историческую ответственность за то, куда Путин приземлил нашу политическую систему за два своих срока. И вот теперь эти «старопитерцы», глядя на попытки Медведева как-то не просто «сидеть на этой системе», а куда-то двигать ее, начинают думать: а, наверное, надо все-таки отказываться от этой ельцинской суперпрезидентской республики. И в принципе довольно многие согласны с тем, что от суперпрезидентства надо потихоньку отказываться.

И в то же время задумаешься: а ведь есть в этой схеме и лукавство. Вот, допустим, выборы. «Единая Россия», возглавляемая В. Путиным, получает свои «жалкие» 35%, «СР» получает свои «триумфальные» 16, партия «Правое дело» во главе с Шуваловым (или еще каким-нибудь Шуваловым, если этот откажется) «ошеломительные» 12… ну и другие фантазии. А реальностью будет то, что «коалиционное правительство» первым делом рекомендует В. Путина на пост премьер-министра. Дальше, собственно, не важно, кого избрали президентом, ведь его полномочия де-факто будут ограничены.

Вот так путем нехитрой разводки мы получим В. Путина в премьер-министры на следующие шесть лет и при этом с расширенными полномочиями… Ну не знаю. Я сам с симпатией отношусь к Путину. Он, как говорится, много сделал для России. Но, откровенно говоря, вряд ли удастся выйти из зоны «политического кризиса» и «кризиса доверия», если он так и будет изобретательно прыгать тут из президентов в премьеры и обратно лет двадцать подряд.

Но в докладе угадывается и коварство «второй степени». А именно: при чутком руководстве парламентские фракции (включая и «ЕР») могут собраться после выборов в Думу и — вдруг, о ужас! — порекомендовать кого-нибудь другого на пост премьера. Возможна такая — более сложная — «разводка»? Конечно. Больше того, это один из возможных гладких сценариев ухода Путина. А уходить-то Путину надо. Это уж в любом случае. Ведь очень плохо, когда энергия протеста бьет в щель между двумя тандемцами. Лучше бы она ударила, как цунами, прямо в Медведева. Это было бы и для самого Медведева лучше. И для всех нас.

Автор — директор Центра медиаисследований Института истории культур; ведет блог amoro1959 в LiveJournal.com​