Что видит теленок

НИКОЛАЙ КОНОНОВ считает повесть Олега Кашина лучшей книгой об эпохе большой лажи, прикрытой модернизационной риторикой

«Фантастическая повесть» Олега Кашина «Роисся вперде» интересна прежде всего тем, что это документалистика, спрятанная в художественную форму. Автор имеет что сообщить, но не может сделать это иначе как иносказательно — что-то недоказуемо, за что-то прибьют. Оттого он делается похожим на рассказчика романов в тюремной камере, который докладывает остальным переложения литературы. От яркости повествования зависит его судьба, но эти истории камера слушает для развлечения, никаких практических выводов не делается — вымысел же.

Еще эта книжка о том, что творится в голове у журналиста. Человек побывал там и сям, выслушал мильон историй и хочет разлить их в подходящую тару, заретушировав слишком узнаваемых прототипов. В результате такого кульбита текст Кашина с лилипутами-олигархами, убийцами из ФСО, казаками-садистами гораздо крепче стоит на земле, чем, скажем, галлюцинации Пелевина или Лазаря Лагина в утопии «Патент АВ», из которой Кашин заимствовал главный сюжетный ход.

Сначала кажется, что это неравномерная, ближе к финалу наскучившая автору история. Начинается она длинным интро об изобретателе, его жене, директоре сельхозинститута, бычках, которых чудодейственная вакцина за неделю превращает во взрослых особей. Потом история изобретателя прерывается, и начинается линия его изобретения — чекисты отбирают вакцину и с ее помощью пробуют превратить ребенка во взрослого за неделю. Затем является герой, рефлексирующий политолог, нанятый учить детей модернизационным ценностям, но когда он передает знание о доме отдыха, где ведется эксперимент, журналистке, его линия также обрывается. И вот, наконец, кульминация: журналистка рассказывает публике об эксперименте, и кажется, вот-вот начнется самое интересное. Но тут и сам текст обрывается — историю с вакциной замалчивают, журналистка эмигрирует, а изобретатель воссоединяется с женой. Всё.

Читать текст полностью Но эта скомканность — когда эксперимент с детьми прогремел в медиа, а потом его забывают практически без помощи спецслужб — кажется, оставлена Кашиным если не намеренно, то интуитивно. Действие происходит в скомканное время, когда информационный поток вымывает память о каких-то важных событиях, за которыми надо следить и которые требуют большей реакции, чем лайк в Фейсбуке и ретвит в Твиттере. (Правда, тут дело не в Твиттере, он лишь вспомогательный механизм вытеснения; люди забывают плохое.)

Несчастные, над которыми ставят эксперимент, у Кашина — не только телята и сироты, но и граждане страны-кидалта, погруженные в школьное детство, где плохие мальчики держат в страхе униженный и оскорбленный класс. Своим инфантильным умом они не понимают, что, когда любыми способами защищаешь свои привилегии и доступ к баблу — рано или поздно произойдет экономическая, а вслед за ней социальная катастрофа. И пара-тройка умников, которых плохиши не трогают ради сохранения лица перед РОНО, ничего не спасут. Россия, по Кашину, получается таким failed state, от которого один шаг до «сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными».

Тут, конечно, следует остановиться и сказать, что жанр «Роисси» — трэш, в чем автор сознался. Художественное переложение контента «Ъ» и Life.ru c отсылками к любимым книжкам и постам в ЖЖ. Шок, видео. Ужасно модно. Бессилие что-либо изменить и издевательство над реальностью, которую кто-то еще принимает всерьез.

{-tsr-}Собственно, потому, что жанр времени и текста совпадает, это лучшая книга об эпохе большой лажи, прикрытой модернизационной риторикой, и если кому-то вдруг хочется запомнить ее привкус, точнее «Роисси» пока ничего не написано. Недавно на «Снобе» случилась дискуссия, в которой члены глобального русского клоба сетовали, что-де американцы дебатируют свой нон-фикшн на кухнях — едва не каждую новую книгу; и у них есть писатели, которые владеют искусством нарратива. Вот же ж. Если «Роисся» — скрытый нон-фикшн, то, мне кажется, следующий текст Кашина будет документальным в прямом смысле, потому что кто-кто, а он понимает, что происходящее с нами любопытнее вымысла.

Автор — старший редактор Slon.ru