В текстах Пищиковой и Долгиновой слова прихотливые, синтаксис сложный, но тема понятна. И это тема Vogue, конечно. Ибо дама Vogue определяется не столько через приятие, сколько через отрицание. Собственно, провинциальное-столичное — это главная коллизия в стиле Vogue. Этим противопоставлением весь мир определяется. Пищикова с Долгиновой в четыре руки блистательно разыгрывают эту партию.

Опасения текущей администрации по поводу текста Пищиковой еще как-то можно угадать. Она нежнейше, так что уже совсем непонятно, мед это или яд, жалит современную московскую матрону. Московская матрона — это читательница Vogue. И есть опасение — главная сегодня его читательница.

Что же касается Долгиновой, то она уже совсем без меда жалит кого надо и как надо. Это образцовая казнь в стиле Vogue. К миллиону слов, которые были сказаны о Собчак, она добавляет новое и единственное точное. Слово, которое абсолютно уничтожает Собчак в глазах дамы Vogue. Долгинова называет Собчак провинциалкой, изобличая, разумеется, не ее прописку, а социальный темперамент. Химера, которая тревожила даму Vogue (как относиться к этой Собчак), превращена в пыль. Если называть вещи своими именами, это образцовая передовица журнала Vogue. В даме Vogue должно быть место презрению. Американский Condé Nast учил своих читателей не только потреблять, но и презирать.

Поразительно, как в этой камерной истории с отставкой главного редактора русского Vogue и совсем уж тихим эпизодом с текстами двух литераторов неопровержимо проявляется болезненное оцепенение одной из самых знаменитых медийных корпораций ХХ века. Ее отрицание собственного опыта, ожесточенное бегство от собственного прошлого и ужас перед будущим.

Я слышал о том, что президент Condé Nast Джонатан Ньюхаус попросил одно аналитическое агентство из числа самых уважаемых подготовить ему доклад о будущем отрасли и предложения о том, как его компании следует разместиться в этом будущем. Доклад получился печальным, а советы — предсказуемыми, как и все прагматичные советы. Ньюхаусу предложили изменить функцию предприятия. Из посредника между покупателем и прилавком превратиться в сам прилавок. Вселенский бутик, торгующий шмотками и имиджами, куда должна обратиться будущая Ксения Собчак, прежде чем отправиться по шпалам из Бологого в Москву.

Если это так, то тогда да. Тогда конечно. Не надо никакой Долецкой. Не надо, разумеется, и Пищиковой с Долгиновой.

Автор — креативный продюсер телеканала «Россия-2»; в 2002—2004 годах работал в издательском доме Condé Nast Russia


ДЕРЖИ УМ ВО AD'e
Юрий Сапрыкин

Года три назад, когда в США начиналась очередная президентская кампания, журнал Vanity Fair опубликовал огромный материал про тогдашнего мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, который как раз претендовал на пост кандидата в президенты от Республиканской партии. В материале среди прочего шла речь о возможных связях Джулиани с итальянской мафией и прочим полулегальным бизнесом; приводились свидетельства людей, пострадавших от нью-йоркских силовиков, когда мэр огнем и мечом наводил порядок на улицах; едва ли не под микроскопом анализировалось поведение Джулиани после 11 сентября — и здесь он также не всегда оказывался молодцом. Судя по приведенным цитатам, автор материала неоднократно встречался с мэром, и все цитаты были им заверены, судя по сопровождающим фотографиям, Джулиани к тому же потратил пару-тройку часов на то, чтобы VF снял его портреты — тем фотографом и в той стилистике, какие кажутся верными редакции. Из президентской гонки Джулиани вскоре вылетел — определенно после, но вряд ли вследствие публикации; о последовавших за этим судебных исках или актах агрессии мэра по отношению к журналу мне лично слышать не приходилось.

Вопрос, есть ли в глянце место умным текстам на остросоциальные темы, казалось бы, прост: если в разное время в журналах разной степени глянцевости печатались Капоте, Том Вулф и даже Ярослав Могутин, то какие могут быть сомнения. Да что там Капоте — тот же текст про Джулиани, крепкая, хоть и без блеска журналистская работа, — отличается ли он умом и сообразительностью? Безусловно, да. Насколько остра его тема? Уж куда острее. Возможно ли нечто подобное в России? Угадайте с трех раз. Виноват ли в этом российский глянец? Ну, как сказать.

Предположим, журнал «Караван историй», набрав в грудь воздуха, соберется изготовить всеобъемлющий журналистский портрет мэра Москвы. Предположили? Вот и редакция «Каравана», не будь дура, в ту же минуту гонит опасную идею прочь. Но поскольку у редакции тоже есть совесть и смотреть на лужковские деяния бывает нестерпимо больно, редакция, скорее всего, позвонит проверенному колумнисту, который, не вставая с дивана, найдет для нашего гражданского гнева идеальное выражение. И мы закроем журнал с чувством выполненного долга, не узнав о Лужкове ничего нового.

Чувство гражданской ответственности у российского глянца проснулось не сразу — в 90-е, при всем расцвете свобод, сама постановка вопроса показалась бы абсурдной. «Птюч» писал про грибы и трансвеститов, Cosmopolitan — про тайны его оргазма, Playboy — про все понемногу (иногда даже про голых девок), и никому общественность не предъявляла претензий: что это вы не сообщаете о расстреле Белого дома? как можно игнорировать НБП? где репортажи из Ичкерии? почему не печатаете Новодворскую? По мере того как эти темы и персонажи начали постепенно исчезать с более массовых информационных площадок, а пархоменковские «Итоги» и мостовщиковская «Столица», отвечавшие на журнальном фронте за связь с реальным миром и затейливый слог, по разным причинам сошли со сцены, возникло ощущение, что и с глянцем что-то не так: язык убог, фотографии лишены смысла, круг тем более-менее ограничен телесными отправлениями. Памфлеты Татьяны Толстой, низводившей и курощавшей журналы о мужском-женском здоровье в «Русском телеграфе», упали, так сказать, на благодатную почву: сами работники глянцевых редакций начали ощущать собственную неполноценность. И, ввиду нехватки сил и времени, пошли по простейшему пути.

В идеале проблемы решаются так. В журнале не хватает реальной жизни, острых тем, ощущения социальной ответственности? О’кей: чтоб не задеть ненароком Путина, ФСБ, московский стройкомплекс, а также любовницу соседа приятеля профильного рекламодателя, давайте сделаем острый дискуссионный материал о том, хорошо ли жить в Москве или все-таки не очень. В журнале недостает хорошо написанных текстов? О’кей: закажем текст Виктору Ерофееву. Бог бы с ним, что в этом ноль настоящей журналистики — в конце концов, это не самая глянцевая специальность, и тексты, написанные не выходя из квартиры, могут быть не менее умными, честными и точными, чем репортажи с петлей на шее (см. любые тексты Григория Ревзина). Проблема в другом: мысль о том, насколько свежа тема качества жизни в Москве и насколько интересна она условному Ерофееву, не волнует, кажется, ни редакцию, ни условного Ерофеева. В том же Vanity Fair Кристофер Хитченс пишет предельно лютые колонки о религиозном фундаментализме, потому что сам положил последние пять лет жизни на борьбу со всевозможным мракобесием — и о том, каково умирать от рака, потому что в процессе борьбы заработал рак. Не то московский колумнист: и про рак, и про Собчак он готов писать с одинаковым тщанием и интересом к предмету (то есть с более-менее нулевым), и дальнейшая судьба текста зависит лишь от выходных данных колумниста: будь пресловутый текст Пищиковой (или Долгиновой) подписан, скажем, фамилией Толстая, его напечатали бы в любом глянце не глядя.

Чтобы расставить все точки над «i» — речь не о русском Esquire, уникальном не журнале даже, а художественном проекте, возможно, самом жестком и бескомпромиссном по отношению к нынешней российской действительности, и не о блестящих репортажах Ксении Соколовой из GQ, которые и в американских аналогах смотрелись бы выдающимся образом. Речь, в конце концов, не об «Афише», к которой я имею непосредственное отношение и в которой тоже не принято игнорировать происходящее за окнами редакции. Речь о том, что нужно как минимум отдавать себе отчет, зачем это все. Для появления в глянце умных и острых текстов может быть много резонов, но если ответом на вопрос, зачем они здесь, является «чтоб были», то не ждите ни ума, ни остроты.

Автор — редакционный директор «Афиши»

Ссылки

• Евгения Пищикова. Бирюлевская угроза, 17.09.2009
• Десять вещей, которые вы всегда хотели знать о женских журналах, 21.04.2009
• Кети Чухров. Гламур «для бедных», 16.12.2008
• Алена Долецкая: «Vogue никому не оппонирует», 08.09.2008