Наша журналистика за эти двадцать лет сделала многое, чтобы снять с читателя пыльцу невинности и склонить его к достаточно циническому отношению к мастерам пера и шакалам ротационных машин.
Просмотров: 28898
Максим Соколов: «Чего-то в области прессы я не ожидаю»
22 марта обозреватель «Известий» Максим Соколов объявил о своем уходе из газеты. ГЛЕБ МОРЕВ поговорил с ним о причинах этого решения, о «живой старине» и о том, отчего либерализм сменяется консерватизмом
— Расскажите, как вы оказались в 1989 году в журналистике? Как тогда вы смотрели на перспективу работы в медиа?Читать!
— А отчего вас рекрутировали как политического журналиста, а не, скажем, культурного обозревателя? Вы же гуманитарий по образованию.
— Ну, культуры первоначально там как-то вообще не предполагалось. Культурный отдел «Коммерсанта» — и очень хороший — это продукт последующего развития [газеты]. Кроме того, повинуясь общему движению, я тогда тоже где-то чего-то пописывал.
— То есть вы публиковались еще до «Коммерсанта»?
— Да-да. Правда, в очень малых количествах, повинуясь общей моде. Тогда же писали все, кому не лень.
— В бытностью мою студентом в Тарту — это была эпоха ранней перестройки, — я слышал о вашем ходившем в списках труде Sovetica sub specie semioticae. Правда, текст до меня так и не дошел, к сожалению, так что пришлось довольствоваться лишь интригующей отсылкой к известной работе Бориса Андреевича Успенского в названии.
— Да, надо поискать, может быть, найду в архивах. Грубо говоря, это был текст про мифологические архетипы многих советских бытовых и идеологических установлений. Некоторые из них странным образом пережили Советский Союз. Например, представление о Западе как об обители блаженных, где растут золотые груши на вербе, идеже несть ни печали, ни воздыхания. Советского Союза давно уж нет, и даже границы открыты, а представление это довольно живое. Как сказали бы в былые времена, «живая старина».
— Ваш приход в журналистику совпал с ощущением необходимости выработки нового медийного языка — и вы один из тех, кто этот язык выработал. Как менялись ваши авторские установки на протяжении двадцати лет?
— Вы знаете, не было особых установок. Что-то достигалось методом проб и ошибок, что-то благодаря советам коллег и начальства, что-то благодаря дрессуре начальства. Какой-то целенаправленной, целеустремленной деятельности не было. Другое дело, что я вынес из всего этого представление о полной бессмысленности факультетов журналистики. То, что действительно нужно знать для написания заметок и статей и чего я не знал, можно в зависимости от степени понятливости обучаемого сообщить либо за несколько часов, либо за несколько дней, ну, максимум за несколько недель. Дальше уже опыт, везение, усердие, талант — все, что угодно. Но зачем держать человека пять лет на факультете журналистики — с тех пор как я посмотрел на это практически, — для меня великая загадка.
— Все эти годы вы с завидным постоянством выступаете в двух жанрах — авторского комментария, колонки и фельетона, выросшего из коммерсантовского формата «Что было на неделе». Поначалу вы были и репортером — думским корреспондентом «Коммерсанта», сколько я помню, но потом все остальное отсеялось, остались лишь колонка и фельетон. Как так вышло?
— Меня [Владимир] Яковлев произвел в обозреватели, дай Бог памяти, в феврале 1990-го, объяснив, сколь высоким и почетным это звание является и как оно должно меня воодушевлять к новым свершениям. При этом он особо не лукавил, потому что по состоянию на начало 1990 года обозреватель это было о-го-го что такое, что-то вроде генерал-полковника. Это потом уже генералов стали печь как пирожки. Обозревательская деятельность предполагает меньше работы в поле, там в меньшей степени журналиста кормят ноги, а в большей — та рука, которая пишет или по клавишам тюкает. Чего греха таить, людям свойственна экономия усилий, и проще зарабатывать сидя дома. Если у человека нет страстного желания быть в гуще событий, то он и будет зарабатывать дома за письменным столом. Что касательно сужения жанров, то это отчасти может быть связано с политикой работодателя. Эти жанры были востребованы у работодателей, они считали их уместными, потребными, продаваемыми читателю. Так оно, собственно, и сложилось.
— Кстати, о работодателях. Вы трижды покидали издания, с которыми сотрудничали. В 1994 году вы ушли из газеты «Сегодня», в 1997-м — из «Коммерсанта» и вот сейчас — из «Известий». Насколько я понимаю, все три случая разные.
— Совершенно разные. В газете «Сегодня» что-то расходилось между моим подходом, взглядом, личным человеческим отношением и той редакцией. Но точнее это было бы объяснить тем, что фактически мое сотрудничество в «Сегодня» строилось на базе совместительства с «Коммерсантом», к чему и те и другие относились без большого энтузиазма, предлагая определиться. И поскольку в «Коммерсанте» все было тихо-спокойно и я в рамках своей епархии возделывал сад без особенных проблем и конфликтов, а в газете «Сегодня» оно как-то меньше сложилось, то и произошел мой фактический оттуда уход.
Что касается «Коммерсанта» в 1997 году, то там была, с одной стороны, смена руководства: главным редактором был назначен загадочный человек Раф Салихович Шакиров. Поскольку от судьбы не уйдешь, я с ним столкнулся и в «Известиях», когда он пришел главным редактором туда, и я, ни разу не общаясь с ним лично, мог наблюдать это в основном на своем собственном кармане. Поскольку газета была повергнута в тягчайший финансовый кризис, причем на ровном месте. В «Коммерсанте» же, помимо того что я ничего не мог понять в загадочном Шакирове, довольно много коллег, причем коллег, с которыми я был хорош, ушли создавать «Русский телеграф». И я в «Коммерсанте» остался как-то один, совсем один в своем здоровом коллективе, потому что из тех, с кем начинался «Коммерсантъ», там уже почти никого не осталось. Отчасти это связано с тем, что у Яковлева тогда была одна странная особенность… Как сказано в постановлении «О преодолении культа личности и его последствий», «избиение преданных партийных и советских кадров». Периодически Яковлев учинял это «избиение преданных партийных и советских кадров». Зачем это делалось, до сей поры для меня загадка, но в результате из этих кадров там я почти что один и остался. Когда выходишь в коридор и не видишь там ни единого знакомого лица… К тому же была иллюзия, и довольно сильная попервоначалу, что «Русский телеграф» — это живое дело. Был сильный стимул «второй молодости» — снова запустить живое дело, как в 1989-м запустили, дай-ка мы и сейчас запустим. Дело получилось несколько менее живым и, я бы сказал, сделанным несколько более халтурно и небрежно. Было очень много разгильдяйства. А от разгильдяйства
Читать!
Уход из «Известий» мне хотелось бы меньше комментировать. Могу сказать, что эволюция «Известий» после снятия Михаила Михайловича Кожокина мне в общем и целом не слишком нравилась. В газете были волнообразные процессы, от которых я был не в восторге. Может быть, я был бы не в восторге и более длительное время, но произошло обновление руководства, и работать стало и вовсе затруднительно.
Страницы:
- 1
- 2
- Следующая »
Ссылки
КомментарииВсего:1
Комментарии
- 06.07Создатели OPENSPACE.RU переходят на домен COLTA.RU
- 30.06От редакции OPENSPACE.RU
- 29.06«Света из Иванова» будет вести ток-шоу на НТВ?
- 29.06Rutube собирает ролики по соцсетям
- 29.06Число пользователей сервисов Google растет
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3444084
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2340531
- 3. Норильск. Май 1268327
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897639
- 5. Закоротило 822051
- 6. Не может прожить без ирисок 781798
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758323
- 8. Коблы и малолетки 740744
- 9. Затворник. Но пятипалый 470838
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 402846
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370311
- 12. Винтаж на Болотной 343183
журналиста...что-то здесь не так...всеравноневерю...