Андрей Васильев: «Свободы слова не было, потому что за каждое слово надо отвечать»

Шеф-редактор ИД «Коммерсантъ» рассказал ГЛЕБУ МОРЕВУ о двадцати годах, проведенных в «Коммерсанте»

Имена:  Андрей Васильев

— Вы уже так долго работаете в «Коммерсанте», с уходами, возвращениями, что можно уже сказать, что это ваша главная в жизни работа.

— Так и есть.

— Расскажите, как вы оказались в этой компании?

— Мы работали с Володей Яковлевым в «Собеседнике», я в отделе коммунистического воспитания, а он в отделе морали и права. Тогда было модно выпускать разные «молодежные выпуски», и мы вместе выпускали «молодежный выпуск» «Собеседника», что вообще-то полный идиотизм, потому что «Собеседник» сам по себе молодежное издание. Идеологом этого номера был Яковлев, мы его выпустили, это был даже сенсационный номер. Сейчас, конечно, почитать — маразм, но главное, по итогам этого номера, я, когда мы его обмывали, сказал: «Володь, ну вот теперь я понял — мы никогда больше с тобой работать вместе не будем».

— Это 1987 год?

— Нет, это был год 1985-й или 1986-й, тогда еще была даже не «перестройка», тогда было «ускорение». Мы, впрочем, были вполне в дружеских отношениях, я потом ушел в «Московские новости», куда попал по блату, потому что меня как раз Володя Яковлев устроил к папе. И я отработал в «Московских новостях» до 1989 года, когда меня стало реально тошнить от всей этой перестроечной прессы, потому что все равно они большевики и твари, пусть они и пытались изображать демократию. Изнутри все это смотрелось особенно ужасно, просто блевотно, и я ушел. Я уже не мог видеть Егора Яковлева и всю эту мешпуху, реально тошнило, и я даже думал, что журналистом уже не буду. Открывались какие-то новые перспективы, все оказалось довольно весело, на улице, правда, страшновато было, я ж до того всегда работал в каких-то структурах. А Яковлев в это время открыл кооператив «Факт», я что-то слышал про это, даже, может, пару раз мы встречались, выпивали. И вдруг он мне звонит: «Слушай, мы будем выпускать газету, независимую, под названием “Коммерсантъ”, давай к нам». Я прям шарахнулся: «Ты что, дурак, я с тобой работать не буду никогда». Тем более что за бред, советская власть кругом, цензура (тогда она называлась Гослит), ЦК КПСС, все дела, это 1989 год был. «Не буду я, ну тебя на фиг». И потом, судите сами, какой «Коммерсантъ», «коммерсант» вообще ругательное было по тем временам слово, статья еще была уголовная за коммерческую деятельность. И я отказался, гордый собой. И уехал в Ригу, дела у меня там были, и вот там-то меня и стала преследовать эта Володина мысль. Я позвонил ему и говорю: «Давай я тебе кое-какие свои соображения покажу». Приехал из Риги, показал соображения и в результате оказался в «Коммерсанте».

— В одном из интервью вы сказали, что для вас Яковлев — образец журналиста. Не просто Яковлев, а Яковлев образца 1990—1996 годов. Почему это так и почему такая временная рамка?

— Не помню, чтоб я так говорил. Я не считаю его образцом журналиста, мне его журналистика как раз не очень нравилась. Он просто придумал гениальную вещь — создать совершенно новую газету, первую не совковую газету. А ведь это очень трудно — выйти из советской стилистики, там ведь целый набор каких-то очень тяжелых стилистических примочек, от которых, мне тогда казалось, избавиться невозможно. Собственно, поэтому я тогда и решил, что завязываю с журналистикой — просто неинтересно для меня, невозможно было работать. А он совершенно новый, — даже не язык, не в языке дело, — новый взгляд на информацию придумал. Он придумал свод неких правил, которые, кстати, до сих пор соблюдаются в «Коммерсанте», а ведь, на минуточку, прошло двадцать лет. Потом — при сменах формаций, владельцев и так далее — эта придуманная Володей система оказалась очень функциональной, потому что она обезопасила издание как от вмешательства извне, так и от коррупции изнутри. От каких-то метаний в сторону — скажем, оппозиционную или, наоборот, пропозиционную. Даже «джинса» на страницах нашей газеты, если она вдруг появляется, вольная ли, невольная, халтура просто — она выпирает, вопиет, ее сразу видно. Другим газетам это легко прощается, никто внимания не обращает, а у нас чуть что: «Да что же у вас такое!» — сразу скандал.

Мне посчастливилось поработать с гением, вот как я мог бы сказать. В этом, вот именно в этом промежутке он и был, собственно, гением. Он создал эту структуру, она ведь и с коммерческой точки зрения была, конечно, ноу-хау. Это вам не просто газетку выпускать, она была заточена на прибыль, когда об этом вообще не думали. «Коммерсантъ» был первой газетой, которая создавалась для того, чтобы зарабатывать деньги. Это, на самом деле, поворот сознания. Просто Володя году в 1996-м потерял интерес к этой теме, жил по большей части за границей и был уже фактически неэффективный собственник, неэффективный начальник. Скорее он нам мешал, и то, что он «Коммерсантъ» продал потом, это вполне логический исход. В конце концов, деньги, которые он за «Коммерсантъ» получил — а по тем временам это были довольно большие деньги, — он их заработал.

Ссылки

• Борис Березовский: «Покупая “Коммерсантъ”, я хотел сохранить все как есть», 22.10.2009
• «Мы не думали про “величие замысла”. Про “быть первыми” – думали», 21.10.2009
• Летучки: «КОММЕРСАНТЪ», 24.09.2009
• Андрей Васильев: «Это не тот месседж, который я бы хотел донести», 18.10.2008