Редактор Лена

ЕЛЕНА КОСТЫЛЕВА полгода проработала редактором на закрытом от посторонних сайте «Сноб» и решила поделиться впечатлениями с OPENSPACE.RU

Я представляла себе, что я Никита, существующая в аквариуме, без связи с внешним миром. Мои мама и папа умерли, эти люди подобрали меня на улице, заперли в секретном ящике, и теперь я должна выполнять задания.

Работаю, вербую агентов, получаю донесения, местами гениальные. Поступает шифровка: «Смена формата: пул лучших авторов приспособить писать новости. Из следующих городов… Выполнять».

Работу за полтора месяца засунуть в уничтожитель бумаг. Файлы стереть. Моя начальница потратила на создание редакционного портфеля три месяца. На ее лицо неловко смотреть.
— Какие, — спрашиваю, — нужны новости?
— Новости.
— Какие?
— Новости. Городские.

Выполняем.

На дворе осень-2008. В Париже забастовки, в Риме студенческие волнения, студенты в знак протеста раздеваются догола — и в итоге приостанавливают принятие закона, уменьшающего государственные затраты на образование. В Париже показы мод, но часто не ходит метро. В Риме на улице пала лошадь, которую возница не кормил. Парижане массово считают в ресторанах на калькуляторах, могут ли позволить себе за ужином еще бокальчик, а также сам ужин. Alitalia дохнет, ее труп распространяет зловоние. В Москве в клубе «Мост» весело поминают Lehman Brothers, про кризис пока больше говорят, чем чувствуют его на себе, но длинная зима еще впереди, и одним айфоном сыт не будешь. Это понимают все — включая нас с авторами. Они пишут весело, точно, иногда дают реального Чехова, но тут поступает новая шифровка: «Каждый абзац текста должен начинаться с того, в какой день недели случилось событие. То есть в начале каждого абзаца должно стоять “во вторник” или “в четверг”. Выполняйте».

Авторы, которые обычно сами знают, с каких слов у них должен абзац начинаться, причем часто лучше нас, грешных, берут под козырек и неожиданно легко соглашаются. Правда, не все. Один и так все время говорит, что дальше нам вообще писать не будет. Но его колонки объективно лучшие, так что чхать ему на все эти вторники и четверги.

Проходит шесть дней. Все абзацы начинаются с дней недели, колонки все еще хороши, но уже выглядят несколько, на мой вкус, похожими. Никита исчезает, громко хлопая за собой монтажной склейкой. Мир постепенно скатывается в оруэлловский.

Я становлюсь предсказательницей Агатой из «Особого мнения» с Томом Крузом — помните, которая плавала в аквариуме и вообще не высовывалась из воды, а когда ее вынимали, с ней случались припадки. Дни напролет редактирую не вынимая, как припадочная. Но я вижу будущее: нелепое требование, калечащее колонки, им скоро придется отменить.

День седьмой: йес! Снова нужны связные донесения. Только вот на связки нужно обратить особенное внимание. Абзац не может начинаться так вот просто, ни с того ни с сего, с любого слова или сентенции. Он должен начинаться со связки. Типа «А тем временем…» или «Кстати, о грусти. Грустно на этой неделе было не только во вторник, упоминавшийся в прошлом абзаце, но и в четверг…».

Авторы потихоньку шизеют. Некоторые раздраженно спрашивают, зачем было это, с позволения сказать, ноу-хау вообще вводить. Но зима длинная впереди. Так что редактирую себе, а они новые тексты шлют как миленькие.

Дня через четыре поступает директива номер 101/30: «Событий в колонке должно быть три или четыре (ни в коем случае не два!). Слово “кризис” не упоминать. Выполняйте».

В начале, когда я вербовала своих лучших агентов, речь шла вот о чем. Пишите, мол, дорогие, о чем хотите, — главное, выхватывайте из воздуха реальную жизнь мировых столиц. Мы выдумывали вместе с авторами колонки-истории, которые они должны были нам беззаветно писать за большие деньги. Нас интересовало все: городская жизнь, вечеринки и аэропорты, приезд Моники Белуччи и «социалочка», бизнес, происшествия, о чем пишут в местных газетах и говорят в телевизоре, кто теперь в правительстве и как живется русским за границей. И они — то есть русские за границей — к нам испытывали интерес. А когда лучшие авторы в Париже, Берлине, Риме, Лондоне, Москве и Нью-Йорке были найдены, выяснилось, что нужны не колумнисты, а светские хроникеры, которые ходят на пять мероприятий в неделю, а потом пишут про три. Некоторые журналисты с именем немного удивились.

Итак, я — Шерлок Холмс в исполнении артиста Ливанова. Я говорю уличным мальчишкам: марш в порт, в библиотеку, на биржу, в оперу, обойти все опиумные курильни, чтобы через два часа были здесь. Кто вернется первым — тому золотой. Да, за те же деньги. Нет, не всякие мероприятия нам подходят. Какие да, какие нет? Не знаем, но мероприятия сначала нужно с нами согласовать. «Передайте им, чтобы шли на х**!» — говорит один из мальчишек. Тут, ясное дело, я превращаюсь в японскую школьницу из аниме — с задранной юбкой и все лицо в какой-то слизи.

Нет. Это минутное ощущение быстро проходит. Я — М, шеф разведки, которая теряет Джеймса Бонда в нелепой уличной потасовке. После дня тяжелой работы она мажет лицо кремом и смотрит на свое отражение в зеркале: «Во что мы превратились?» Ее скорби никто не видит.

Ну, хорошо. От лучших агентов мы избавились. Оставшиеся согласны ходить по мероприятиям, но Чеховых с нами больше нет: пишут заметно хуже, чем раньше. Истинные свои чувства скрывают. Им приходится всё хвалить — ругать отдельной директивой запретили. И основное требование — никакой иронии. Никакой насмешки.

Большинство событий и мероприятий в нашем городе и прочих столицах резко перестает нам подходить.

Возникает мысль отправить агентов на концерт духовной музыки, панихиду по какому-нибудь чиновнику и парочку литургий. Впрочем, это противоречит директиве номер 108/56: «Никаких шуток про религию. Вообще».

Обсуждаем с автором, как две монашки, исподтишка хихикая, мероприятия грядущей недели — куда идти, чтобы потом искренне, взахлеб хвалить? Тексты получаются примерно такие: «Кстати, о веселье. Грустно на этой неделе было не только на выступлении рок-группы, упоминавшейся в прошлом абзаце, но и на открытии фотовыставки…».

Еще через пять дней — директива 105, пункт «б»: «Мероприятия подходят совсем не всякие. Лучше — закрытые. С шампанским. На которые могут не пустить».

«Вот с этого и надо было начинать», — говорит Штирлиц Мюллеру. У Мюллера начинается истерика: «Мне лучше знать, с чего начинать!»

Ну, лучше так лучше.