Василий Эсманов: новые медиа – для кого это и как работает

Создатель Look At Me о том, что журналистика – это умение задавать правильные вопросы

Передача знаний и информации происходила всю историю человечества, и всегда люди стремились к скорости, эффективности и долговечному сохранению полученного.

Сначала появляется наскальная живопись, потом буковки, потом книги, газеты, кино, радио, телевидение, интернет... Но суть одна: люди обмениваются информацией для того, чтобы быть синхронными этому миру. Информация дает тебе ощущение того, что ты живой.

Сейчас в мире потребление медиа растет, потому что при развитии современных технологий — не в смысле только медиатехнологий, а в смысле вообще технологий — людям нужно гораздо меньше заниматься физическим трудом, и они себя пытаются с окружающей средой синхронизировать как можно больше. Человека всегда тянуло к информации, и вот ее стало безгранично много и времени тоже стало больше.

История про новые медиа заключается в том, что людям дали возможность массово стать авторами и соавторами. Была иллюзия, что они могут заменить журналистов; заменить их они не могут, но могут стать их соавторами. Как выясняется (и это прекрасная история!), многие читатели значительно более образованны, умны, начитанны и лучше разбираются в предмете, чем те, кто для них пишет.

С устройством государства и с устройством издательского бизнеса произошли сходные вещи: людям нужно получить определенную услугу, а за последние 20 лет так произошло, что существовавший ранее ценз отбора тех, кто эту услугу людям предоставляет, перестал работать. И получилось так, что многие граждане знают, как решать проблемы страны, города и района, гораздо лучше, чем те, кто этим сейчас занимается, так же как многие читатели лучше представляют, что бы они хотели читать или что бы они хотели рассказать другим людям, чем те, кто работает в медиа.

На мой взгляд, роль читателя дополнилась еще ролью ретранслятора, и в этом ничего плохого нет.

Старое моновещание в каких-то моментах было для образования более выигрышным: если в 93-м году телевизор смотришь — там три-пять каналов, могут и балет показать после новостей, может, краем глаза и увидишь.

Передача фактов будет все больше автоматизироваться. Потому что знание о том, что где-то произошел взрыв, или то, что OPENSPACE.RU находится на Берсеневской набережной, — это просто факт, который должен обрабатываться техническими средствами и становиться достоянием общественности.

Все, что привносят люди и журналисты, — это выборка данных, отношение к этим данным и те выводы или те идеи, мысли, которые они могут на основании этих данных получить.

Мне кажется, журналистику можно упаковать в суперкраткий курс, который был бы похож на книгу Аллена Карра. Вот Аллен Карр на 200 страницах разными способами, на не очень хорошем языке тебе говорит: бросить курить легко... И об этой книге по журналистике можно было бы сказать так: «Нужно задавать правильные вопросы и находить правильные ответы». И вот тоже страниц на 200 идет рассказ вроде: «У меня был приятель, который хотел стать хорошим журналистом, однако у него не получалось. Но в какой-то день он решил задавать правильные вопросы и искать на них ответы. И жизнь у него наладилась».

Так произошло, что новые медиа позволяют роль журналиста играть кому угодно. Но штука в том, что когда это организация, которая зарабатывает на журналистике, то у такой организации есть мотивация в самом процессе: задавание вопросов и получение ответов должно быть ежедневной рутиной. А у остальных читателей это происходит более хаотично, некоторые и вовсе преследуют свои PR-задачи.

И какой-нибудь Алексей Навальный гораздо, как сейчас модно говорить, более лучший журналист, чем многие журналисты из бизнес-прессы. Потому что он задает правильные вопросы и пытается находить на них правильные ответы. Но это совершенно не значит, что нужно блогерами заместить всех, что блогер — это венец развития, нет. Говоря про журналиста, мы всегда говорим про человека, который задает вопросы и ищет ответы и преследует именно эти цели в своей работе.

А дальше идет этика, о которой Вера Кричевская на «Снобе» писала, что у многих людей она почему-то настолько искажена, что они боятся задавать правильные вопросы и требовать правильных ответов.

И в этом сейчас кризис российской журналистики. Ну как же, неэтично, неудобно, опасно человека спросить про то, про это... И люди все время путают хамство с неудобными вопросами.

Тут зачастую этика такого рода:

— Одному человеку другого человека ножом этично резать?
— Нет.
— А если этот один еще и голый при этом, а второй в маске, этично?
— Нет.
— А если это хирург?
— Тогда да.

С журналистами та же история. Это профессия задавания вопросов, и общество, породив журналистику как профессию, дало им право, так же как хирургам, резать там, где другим нельзя или не получается. И если представиться врачом немножко сложнее — ты не можешь купить бормашину и сказать, что ты теперь дантист (можешь, конечно, но это уголовно наказуемо), — то журналистом стать проще. Начав задавать вопросы и искать ответы, ты становишься журналистом. Эта профессия довольно нетребовательна к сложным навыкам. Умение писать на каком-либо языке у человека сейчас идет в базовой комплектации.

Итак, ты стал журналистом, а вот что ты дальше с этим делаешь — это уже серьезный вопрос. Это имеет отношение к смелости, к последовательности и к тебе как к человеку, который находится даже не в профессии, а в некоем образе жизни. Есть естественнонаучный метод познания мира, есть религиозный метод познания мира, а есть вот медийный метод познания мира.

Сейчас происходит в основном кризис не старых или новых медиа, а кризис такого рода: люди не для тех людей ответы ищут или не для тех людей вопросы ставят.

Они не направлены на тех людей, которые их сейчас готовы читать. Это происходит по массе причин. Светлана Миронюк пишет, что региональные издания и вообще региональная аудитория очень сильно окукливаются и герметизируются. Это, с одной стороны, так, и это один из больших трендов. А другой большой тренд — то, что мы не осознаем себя сопричастными своим соседям, мы осознаем себя сопричастными той социальной группе, которая проживает в куче городов мира, и наши вопросы к этой социальной группе и к окружающему миру — на них мало кто отвечает.