Соловьев и патриарх: нереальные ощущения

Похоже, беседа журналиста с предстоятелем РПЦ вызовет у общественности только новые недоумения и вопросы

Имена:  Владимир Соловьев · Патриарх Кирилл

«Церковь пошла на контакт с обществом» — так озаглавлен сюжет вчерашней утренней радиопередачи «Полный контакт» на радиостанции «Вести FM». В ней ведущий Владимир Соловьев рассказал о своей беседе с патриархом Кириллом и частично пересказал ее содержание.

Сам формат этого разговора настолько необычен, что требует, по-моему, некоторого осмысления.

Об обстоятельствах беседы известно немного. Со слов Соловьева мы узнаем, что она состоялась накануне передачи, то есть 28 марта, в рабочей резиденции патриарха в Чистом переулке и что для ведущего это большая честь. Но кто был инициатором? Просил ли Соловьев об интервью? Почему разговор с теле- и радиоведущим не был записан?

По отзывам Соловьева, «когда беседуешь со Святейшеством, то удивляешься, насколько у него глаз горит, насколько он живой, насколько он глубокий, ощущения нереальные!» Почему же телезрителям не дали испытать эти ощущения? Почему радиослушателям не позволили услышать патриарха и «насладиться его потрясающей русской речью», о которой так эмоционально свидетельствует его собеседник?

Ответа нет. Видимо, это решение самого предстоятеля РПЦ. Владимир Соловьев сообщает только: «Я жалел, что нет микрофонов и нет возможности записать эту беседу» — но никак не объясняет, почему.

Нам остается довольствоваться фактами: Церковь в лице патриарха пошла на контакт с обществом в лице Владимира Соловьева, решив именно ему ответить на некоторые назревшие у общества в последнее время вопросы.

Значит ли это, что официальные спикеры РПЦ с этой задачей не справились? Председатель Синодального информационного отдела РПЦ Владимир Легойда высказался несколько общо, назвав недавние публикации прессы об истории с квартирой патриарха в Доме на набережной «очередным примером грязных пиар-технологий». Удовлетворить общество, у которого после этих публикаций появились конкретные вопросы, это никак не могло. Руководитель пресс-службы Московской патриархии протоиерей Владимир Вигилянский, беседуя с участниками семинара, состоявшегося в Москве 25 марта в рамках программы «Религия, общество и безопасность», и вовсе отказался вдаваться в детали, сославшись на неприкосновенность частной жизни патриарха. Что тоже звучит не совсем убедительно. Патриарх — фигура публичная, играет в обществе заметную роль, а информация о наличии у него дорогостоящей собственности, а также имущественных претензий к соседу — в сочетании с информацией о том, что по церковным канонам монах имуществом владеть не должен, — вызывает вопросы, требующие как минимум пояснений.

«Мы говорили о том, что, к сожалению, люди, говорящие от лица Церкви, зачастую это делают ужасающе и бросают тень на сами церковные идеи», — сообщает о своей беседе с патриархом Владимир Соловьев. Это многое объясняет, хотя непонятно, чье именно это мнение — только Соловьева или патриарха тоже.

Так или иначе — хорошо, что патриарх Кирилл, сочтя заявления своих пресс-служб недостаточными, предпочел объясниться по ряду щекотливых вопросов лично. Чего можно было бы ожидать от него в такой ситуации? Выпуска подробного пресс-релиза. Интервью — либо официальным церковным изданиям, либо государственному телеканалу или даже нескольким ведущим телеканалам. Пресс-конференции, наконец.

Но ничего этого не происходит. Происходит частная беседа — без микрофонов, с глазу на глаз с телерадиоведущим Владимиром Соловьевым.

Чем объяснить выбор собеседника? Соловьев не специализируется ни по судебным вопросам, к которым относится пресловутое дело с квартирой в Доме на набережной, ни по религиозным темам. Он не является ни православным, ни даже христианином — что в своем рассказе о встрече с патриархом неоднократно подчеркивает. Хотя его первый роман и носит название «Евангелие от Соловьева».

Возможно, советники патриарха не удосужились заглянуть на сайт Соловьева, где в разделе «творчество» с этой книгой можно сразу и ознакомиться, причем первые же ее строки говорят как минимум о неортодоксальном взгляде ее автора на христианство. Хотя, возможно, советников привлекли на этом сайте названия других литературных произведений Соловьева: «Мы — русские, с нами Бог!», «Враги России» или «Путин. Путеводитель для неравнодушных».

Возможно, Соловьев просто нравится патриарху Кириллу как ведущий? Или сочтен его советниками популярным и потому — подходящим собеседником? Нам остается только гадать. В конце концов, ни окружение патриарха, ни сам он, будучи предположительно далекими от шоу-бизнеса, не обязаны разбираться в послужном списке, извилистом творческом пути и репутации нецерковного журналиста. Доверие, оказанное Святейшим патриархом нецерковному журналисту, выглядит только симпатично. Это можно понять так, что патриарх, во-первых, открыт к диалогу с представителями разных общественных слоев, а во-вторых — не страшится говорить на острые темы с журналистом из, так сказать, вневедомственной прессы.

Православные собеседники, испытывая пиетет перед предстоятелем, наверняка постеснялись бы задавать неудобные вопросы. А вот Владимир Соловьев не постеснялся спросить ни про часы, ни про квартиру, ни про нанопыль.

В литературе этот прием называется «ненадежный свидетель». С одной стороны, человек не в теме, его неангажированность — как бы лишнее доказательство подлинности его свидетельства. С другой — будучи не в теме ни по части деталей дела, ни по части православия, церковного устава, внутрицерковных дел и отношений, он не задаст слишком уж конкретных и неудобных вопросов.

То есть получилось несколько степеней отстраненности: ненадежный свидетель, непрямая речь, отсутствие записей беседы да еще и неофициальный ее характер. Все это настолько необычно и странно, что публика вполне могла бы предположить, что Соловьев вообще это придумал. Но сегодня руководитель пресс-службы Московской патриархии Владимир Вигилянский официально подтвердил, что такая беседа состоялась и длилась больше часа. Однако комментировать ее содержание официально отказался, сославшись на то, что она была частной.