Исаак Бабель, Никита Хрущев, Тамерлан и Альберт Эйнштейн

Биографии писателя-военкора, эксцентричного предсовмина, завоевателя-эстета и автора теории относительности

Райнхард Крумм. Исаак Бабель: биография

Первая на сей день биография писателя, ранее небольшим тиражом напечатанная еврейским издательством из Казахстана, сейчас издана в Москве в более престижной серии «История сталинизма» (хотя о Бабеле, думается, корректнее говорить в рамках истории русской литературы).

Райнхард Крумм, немецкий политолог и литературовед, проделал изрядную работу, в том числе и архивную. В его книге есть множество любопытных фактов, важных и не очень, имеющих к Бабелю иногда прямое, а иногда лишь косвенное отношение: например, точный рост ясноглазого наркома Ежова, дружба с женой которого в конечном итоге стоила писателю жизни (1 метр 51 сантиметр). Есть попытка дать «общеевропейский» контекст: на страницах книги возникает, к примеру, имя сверстника Бабеля — великого австрийского писателя галицийско-еврейского происхождения Йозефа Рота.

Однако русские и восточноевропейские реалии автор знает и чувствует слабо. На кого рассчитана книга, в которой старательно разъясняется среди прочего, что Пушкин великий русский поэт, а фаршированная рыба — еврейское национальное блюдо? Но то и другое, по крайней мере, правда. В более сложных вопросах Крумм порой допускает ошибки. Например: «Обучение в коммерческих училищах, куда отдавали своих детей даже некоторые аристократы, ничем не уступало обучению в классических гимназиях». Происхождение этого странного утверждения понятно: автор что-то слышал о Тенишевском училище, официально имевшем статус «коммерческого». О театре Михоэлса и советской литературе на идише он, видимо, не слышал, иначе не написал бы, что в 1930-е годы в СССР «еврейской жизни более не существовало» за пределами Биробиджана. Наконец, бросаются в глаза наивные стереотипы незапамятной давности: казаки-буденновцы в «головных уборах, напоминающих луковицу», — это «возрождение орд Чингиз-хана».

Вот, наконец, пример анализа творчества Бабеля: «Для чего он взял себе новую национальность — русский и фамилию — Лютов? Он хотел увидеть и описать, как русские коммунисты обращаются с евреями». Как говорится, без комментариев… И все-таки специалистам без книги Крумма не обойтись: другой биографии автора «Конармии» пока нет.

Райнхард Крумм. Исаак Бабель: биография. М.: РОССПЭН, 2008


Уильям Таубман. Хрущев

Биография Хрущева (перевод книги, изданной в 2003 году в США) — полная противоположность изданной ранее ЖЗЛ (и отрецензированной нами) биографии Брежнева. Здесь нет разговоров с очевидцами, нет сочных бытовых деталей и колоритных сплетен, зато очень точно, подробно и глубоко раскрыты детали внутриполитической борьбы и внешнеполитических столкновений. Есть, конечно, немногочисленные ошибки. Так, невежество членов сталинского Политбюро противопоставлено «университетскому образованию Ленина и Троцкого». Но Троцкий не учился в университетах и даже не имел законченного среднего образования.

Таубман не пытается как-то смягчить противоречивость личности Хрущева. С одной стороны, при жизни своего грозного предшественника он «производил впечатление наиболее безобидного и приятного человека» в Политбюро — болтуна, у которого в принципе не может быть камня за пазухой. Но хорошо знавший Хрущева его зять Алексей Аджубей видит в этом притворство: Никита Сергеевич, «человек хитрый и скрытный… разыгрывал простачка-работягу». Казалось бы, успешное политическое уничтожение конкурентов в 1950-е подтверждает эту характеристику, но в последующие годы мы видим в действиях Хрущева какую-то ошеломляющую наивность. Столь же противоречиво его отношение к Сталину: ненависть к его памяти, публичное разоблачение его преступлений — и в то же время невозможность освободиться от гипноза его личности. «Все мы вместе не стоим сталинского г…а» — это сказано всего через год-другой после речи на XX съезде.

Сам Хрущев мощной личностью не был и понимал это. Он сравнивал себя с героем рассказа украинского писателя Винниченко — тихим евреем Пиней, который случайно оказался старостой тюремной камеры и поневоле вынужден был взвалить на себя ярмо лидера. Ненавидевший Хрущева Молотов обвинял его в «ориентации на мещан». Так и было, конечно: Хрущев начал превращение монументального ада в мещанский рай, завершившееся уже на наших глазах. Его покровительство Солженицыну и борьба с авангардным искусством вполне укладываются в эту миссию. Но личная эксцентричность предсовмина придавала его действиям особый колорит: так, писательнице Саре Бабенышевой, слышавшей его выступление перед представителями интеллигенции, он напомнил какого-нибудь героя Шукшина, чудака-провинциала, который «знает понемногу обо всем и хочет поразить мир своими познаниями».

Уильям Таубман. Хрущев. М.: Молодая гвардия, 2008


Жан-Поль Ру. Тамерлан

Автор биографии знаменитого тюркско-монгольского кровавого завоевателя признается, что первоначально разделял общепринятое отрицательное отношение к своему герою. И, лишь посетив Центральную Азию, увидев мавзолей Биби-Ханум и другие шедевры тимуридской архитектуры, он почувствовал, что «этот человек… является не только злым гением». В своей книге, посвященной не только самому Тамерлану — Тимуру Хромому, но и его эпохе, писатель показывает совершенно другое лицо этого правителя. Выясняется, что он был по-своему справедлив и правосуден, а главное, бережно сохранял трофейные произведения искусства и «коротал вечера тем, что созывал ученых мужей и просил их поспорить в его присутствии о самом красивом в вопросах науки и веры». Вырезанные под корень города и минареты из черепов тоже, конечно, имели место, но биограф всякий раз дает нам понять, что масштабы жертв и разрушений преувеличены, да и вообще «в последней трети XIV века жизнь человека стоила недорого».

Империя Тамерлана оказалась недолговечной, так как его преемники, хотя и были по-своему талантливыми людьми (вспомнить хотя бы астронома Улугбека), «не соответствовали представлениям народа о хорошем правителе». Но его походы способствовали так называемому «тимуридскому ренессансу». Кто бы мог предсказать, спрашивает нас автор, что в результате кровавых разрушений и резни «где-нибудь в Самарканде или Герате некая рука напишет на бумаге строки прекрасного стихотворения»? Беспощадная средневековая политика в конечном счете находит свое оправдание именно в эстетической сфере: такова концепция книги.

Серия ЖЗЛ обычно разумно и со вкусом выбирает иностранные книги для издания. Однако хотелось бы более внимательного отношения к стилистике перевода — это особенно относится к книге Ру.

Жан-Поль Ру. Тамерлан. М.: Молодая гвардия, 2008


Николай Надеждин. Альберт Эйнштейн: «Теория невероятности»

На волне общего интереса к жанру биографии постоянно рождаются новые проекты. Вот и издатель Осипенко основал собственную серию популярных биографий-покетбуков и за один год выпустил два десятка книг. Все они написаны одним плодовитым автором — Н.Я. Надеждиным, все посвящены деятелям XX века, в основном писателям и актерам. Для примера раскроем недавно вышедшую биографию Эйнштейна: ведь писать об ученом-физике несколько труднее, чем об Эдит Пиаф и даже чем о Хемингуэе.

Правда, создатель теории относительности давно стал, в отличие, скажем, от Планка или Бора, фигурой масскульта. Все элементы популярной легенды об Эйнштейне вошли, разумеется, в книгу: плохая успеваемость в школе — скрипка — трогательная рассеянность поклонницы — остроты — Нобелевская премия — нацисты — атомная бомба… А также многое другое. В том числе довольно непрезентабельное: Милева Марич, первая супруга ученого (и соавтор многих его работ), «была крайне ревнива и часто устраивала мужу сцены. Одна из них закончилась дракой — Милева ударила мужа, Альберт ответил. В результате Милева несколько дней ходила с распухшим лицом, ссылаясь на разболевшийся зуб».

Однако в «неформальной биографии» есть и подробное, четкое, хотя, конечно, упрощенное изложение научных работ и воззрений Эйнштейна и его современников. Уже это делает честь господину Надеждину и придает осмысленность его работе. Такого рода компилятивные популярные книги для быстрого чтения в метро могут быть очень полезны: человек с увлечением читает о том, что любовница Эйнштейна была женой скульптора Коненкова и при этом агентом советской разведки и заодно узнает кое-что о квантах и единой теории поля.

Только вот суждения биографа-универсала о педагогике, религии, рыночной экономике, национализме и ближневосточном урегулировании, думается, не особо интересны читателю. Лучше бы он поведал нам мысли Эйнштейна на сей счет без всяких прибавлений и оценок «от себя».

Николай Надеждин. Альберт Эйнштейн: «Теория невероятности».
М.: Майор, Издатель Осипенко А.И., 2008

Последние материалы рубрики:
Сальвадор Дали, Фидель Кастро, Валентин Пикуль и Андрей Курбский, 29.10.2008
Елизавета II, Милорадович, Мишель Фуко и Анатолий Чубайс, 06.10.2008
Е.В. Анисимов. Иван VI Антонович, 27.08.2008