Е.В. Анисимов. Иван VI Антонович

Бабка Ивана VI Екатерина Ивановна смолоду была «девицей без комплексов»; Елизавета Петровна организовала «пиар-компанию»…

12 августа 1740 года у Анны Леопольдовны, племянницы императрицы Анны Иоанновны, и ее мужа Антона-Ульриха родился «благообразный младенец мужеска пола. Будущее династии было обеспечено. 17 октября того же года Анна Иоанновна скончалась от мочекаменной болезни. Двухмесячный младенец стал императором. У мальчика были «две дубовые колыбельки, снаружи окороченные парчой, а внутри зеленой тафтой», сделанные лучшим мастером Адмиралтейства. Первым троном его было кресло «на колесиках с высокой спинкой и ножками». Персидский шах прислал мальчику в подарок четырнадцать слонов (именно они дали название Слоновой улице, ныне Суворовскому проспекту в Петербурге), а также множество драгоценностей, которые скорее доставили удовольствие Анне Леопольдовне. Взамен шах хотел получить в свой гарем родственницу младенца-государя, царевну Елизавету Петровну, о чьей красоте ходили легенды...

Волшебная сказка, одним словом. Зато конец ее — в жанре готического романа: узник с длинной рыжей бородой и очень белой кожей (его никогда не выпускают на прогулки) сидит в тюремной камере. Он может общаться только со своей охраной, он читал только Библию, но знает, что когда-то, в младенчестве, был императором. Он косноязычен, нервы его расстроены заточением, он «горячего и свирепого нрава» — в отчаянии кричит на своих мучителей, а те потешаются над ним... Наконец, офицер Мирович пытается освободить его, и, согласно инструкции, царственного узника с облегчением убивают. Был ли «заговор Мировича» намеренной провокацией, до сих пор неизвестно.

Официально, впрочем, Ивана, или Иоанна Антоновича, и не было уже давно. В годовалом возрасте он стал «нелицом» в самом что ни на есть орвелловском смысле слова. «Указы, мемории, законы с его титулом» были уничтожены во всех канцеляриях страны — за нарушение этого предписания полагалась строгая кара. Год русской истории был вычеркнут, и не какой-нибудь особенный год, а скорее обычный, рядовой.

Что в этот год происходило? Придворные интриги: сперва группа сановников приводит к власти регента Бирона, герцога Курляндского, фаворита покойной Анны, потом те же сановники его свергают (от имени младенца издается грозный манифест). Анна Леопольдовна, начитанная, но плохо воспитанная и ленивая молодая женщина, «любившая делать добро, но не умевшая делать его кстати», становится «правительницей», «громогласный» полководец Миних — «первым в наших консилиях министром». Но через три месяца и он отправляется в отставку, а первым советником правительницы делается умный, но беспринципный и трусливый Остерман. При этом начинается война со Швецией. Тайная Канцелярия исправно записывает крамольные разговоры, но никого не успевает казнить, а вернувшийся из Германии Михайло Ломоносов (этого биограф не упомянул, а зря!) пишет государю-младенцу такие оды:

        ...Лишь только Перстик Ваш погнется,
        Народ великий тут сберется,
        Готов идти, куда велит...

Известный историк (и популяризатор истории) Евгений Анисимов с привычными для него мастерством и живостью описывает перипетии борьбы за власть. Правда, временами живость кажется чрезмерной, когда автор, будто заигрывая с читателем, начинает злоупотреблять неологизмами: бабка Ивана VI Екатерина Ивановна смолоду была «девицей без комплексов»; граф Головкин «устроил итальянскую забастовку»; Елизавета Петровна организовала «пиар-компанию»... Обычно такие словечки выглядят чужеродным вкраплением в ткани книги. Однако порой появляются целые абзацы, как будто написанные не специалистом-историком, а легкомысленным газетчиком: «В России сила власти обычно ассоциировалась... с ее строгостью, жесткостью. Наверное, об Анне Леопольдовне говорили бы как о сильной правительнице, если бы она действовала подобно Екатерине Медичи, устроившей в Париже чудовищную резню». Этот пассаж не только, мягко говоря, странен (каких «гугенотов» могла резать Анна Леопольдовна и при чем тут вообще Екатерина Медичи?), но и не вполне справедлив. В русской истории сохранилась уважительная память о таких мягких (по меркам своего времени) государях, как Алексей Михайлович и та же Елизавета, а строгость Павла I не помогла ему в глазах современников и потоков.

Правда, как раз к Ивану Антоновичу и его семейству Елизавета мягка не была. Младенца разлучили с родителями, его младших братьев и сестер запрещали учить грамоте, к рожавшей Анне Леопольдовне очень неохотно допускали повивальную бабку. Е.В. Анисимов, написавший и биографию Елизаветы Петровны, не может скрыть восхищения этой умной и талантливой женщиной. Но именно она виновница страданий «брауншвейгцев». «Чем можно объяснить особую ненависть Елизаветы к Анне Леопольдовне, не представлявшей для нее никакой угрозы?.. Может быть, Елизавете было невыносимо слышать, что где-то живет эта женщина, в отличие от нее окруженная детьми и семьей, у которой есть близкая подруга, верная в радости и в горе... что ей вообще не нужна власть». Это уже какая-то цитата из трагедии Шиллера. Но Елизавета Петровна (обделенная полноценным материнством, но отнюдь не любовью и дружбой) не была похожа на свою британскую тезку, а Анна Леопольдовна уж совсем не походила на Марию Стюарт.

Дело, видимо, не в личных качествах правителей, а в логике государственной власти, отнюдь не только российской. Таким же, как Иван VI, трогательным государем-ребенком, за которого правит мать, был поначалу Иван IV. Или Людовик XIV, на десятилетия одевший в железную маску неведомого узника. Иван VI сам стал русской Железной Маской; никто не знает, какой правитель в ином случае вышел бы из него — с его-то горячим нравом.

Е.В. Анисимов. Иван VI Антонович. М.: Молодая гвардия. ЖЗЛ, 2008