Питер Джеймс. Одержимый

Конечно, в жизни бывает всякое. Но зачем, обладая творческим потенциалом Питера Джеймса, сочинять настолько банальную и неправдоподобную историю?

Конечно, в жизни бывает всякое. Но зачем, обладая творческим потенциалом Питера Джеймса, сочинять настолько банальную и неправдоподобную историю?

Я зла. Никогда не знаешь, что тебе попадется. Что ж, придется покритиковать.

Начну с того, что инструментарием автор владеет «на ять»: сюжет движут не только события, но и идеи, в нем есть параллели, переклички, лейтмотивы и прочие признаки литературы. Однако весь этот набор юного хирурга используется в сомнительных целях.

Преступник романа — маньяк-убийца Том, чокнутый интеллектуал, сын некогда известной актрисы Глории Ламарк и притом ее же любовник (да, инцест — это нехорошо). После смерти мамы Том похищает и зверски замучивает людей, которые непочтительно о ней отзываются, не желают печатать ее биографию и не помнят фильмы, в которых она снималась. Но главный его враг — мамин психоаналитик: Глория покончила с собой после одного из сеансов. Ему Том готовит жуткую месть: запирает в подвале его любовницу и собирается сделать ей мастэктомию — проще говоря, отрезать ее груди и прислать их в ящике со льдом ненавистному психоаналитику, у которого он в это же время под другим именем проходит терапию.

Уважаемые писатели! Восемьдесят процентов преступлений совершаются на бытовой почве. Маньяков (тех, чья деятельность смертоносна) можно пересчитать по пальцам. Большинство из них — люди с плохими генами и трудным детством. Они могут быть хитрыми и опасными, но они крайне редко интеллектуалы. Конечно, в жизни бывает всякое. Но зачем, обладая творческим потенциалом Питера Джеймса, сочинять настолько банальную и неправдоподобную историю?

Все же автору можно простить любую небывальщину и банальность, если он прав в главном. А что главное в детективе? Справедливость и милосердие. Увы, литературной манере Питера Джеймса эти качества едва ли присущи. Возьмем ту же мастэктомию. Да, маньяк не успел отрезать жертве сиськи, но успел вдоволь поговорить об этом, так что читатель все живо себе представил, а значит, тема раскрыта. Позвольте спросить, а зачем она раскрыта? Питер Джеймс дает глубокомысленные намеки: грудь жертвы была похожа на грудь матери Тома. Другой женщине убийца перед смертью подробно выдергивает все зубы без наркоза. Молодого журналиста запирает в сауне и отрезает ему кисти рук бензопилой. Объяснения также наготове, и все такие же дурацкие.

Помнится, у Солженицына мастэктомия делается семнадцатилетней девочке, больной раком груди; девочку жалко до слез, но проникаешься благодарностью к автору за обмолвку: «...чего ее будущий ребенок никогда с этой грудью уже не сделает» — ага, значит, будет сосать из другой, значит, останется жива и у нее будет ребенок! И мы уже не то чтобы утешены, но обнадежены, не оставлены. Да что Солженицын, даже сам Бог довольно редко оставляет нас совсем уж взаперти.

А Питер Джеймс — оставляет. Он берет коллекцию литературных штампов, выбирает из них самые баснословные и самые заумно-пафосные. Подробно описывает инцест. Выводит на сцену недобитого фашиста, бывшего обвиняемым на Нюрнбергском процессе. Решая, убить или не убивать, преступник подбрасывает монету и спрашивает, орел или решка. Да и финал романа настолько предсказуем, что, боюсь, читатель догадается о нем даже по моей статье, хотя я стараюсь не выдать тайну.

Питер, вам надо тренироваться. Для начала порисуйте с натуры: возьмите криминальную сводку за любой день и напишите по ней сценарий документального фильма. Да, подчеркиваю, документального. В духе итальянского неореализма. А еще короче — без вранья.

Питер Джеймс. Одержимый. М.: Центрполиграф, 2008
Перевод с английского А. В. Белоруссова