Мемуары феминистки, хрущевская «оттепель» в литературе, роман про изнанку работы сценариста и автор, которого жалко
Симона де Бовуар. Сила обстоятельств
В этих мемуарах Симона де Бовуар — Жак Ширак назвал эту женщину целой эпохой — возвращается к событиям после Второй мировой войны. Именно тогда она выпустила книгу «Второй пол», которая прославила ее на весь западный мир. Размышляя в этой книге о судьбе женщины в истории, де Бовуар основывалась на небесспорной мысли о том, что второсортность женщины вовсе не предопределена природой: это результат подчинения грубой мужской силе. Как бы там ни было, в 1949 году только в США книга разошлась миллионным тиражом, и до сих пор «Второй пол» считается одним из феминистских евангелий. У нас Симона де Бовуар долгое время была известна как подруга и единомышленница Сартра, как «тоже философ». Переводили ее на русский мало и неохотно, как, впрочем, и ее друга. Обоим ставили в вину «неправильное толкование марксизма», шокирующую склонность к фрейдизму и натурализму. Но когда, наконец, романы и мемуарные книги де Бовуар стали появляться по-русски, выяснилось, что эти произведения вовсе не иллюстрации ее философских взглядов, как у Сартра, а блестящая проза тонко чувствующей, сдержанной, внимательной к деталям женщины, перед обаянием которой не могли устоять ни мужчины, ни женщины. Книга «Сила обстоятельств» посвящена примерно тому же периоду жизни, что и главный ее роман «Мандарины» (Гонкуровская премия 1954 года). Коммунисты, экзистенциалисты, правые, левые, кино, литература, любовники и любовницы, Америка, Россия, Сартр, Камю, Ромен Гари, Брессон...
Симона де Бовуар. Сила обстоятельств. М.: Флюид, 2008
Перевод с французского Н. СветовидовойВладимир Огнев. Фигуры уходящей эпохи
Андрей Вознесенский, Евгений Винокуров, Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Булат Окуджава — они для автора этой книги просто Андрей, Женя, Белла, Булат. Современники, собеседники, собутыльники. Критик Владимир Огнев писал о них, защищал их в спорах с литературными начальниками, которым хрущевская «оттепель» была поперек горла. Нам сейчас трудно понять, почему у этих начальников вызывали чуть ли не зоологическую ненависть безобидные вроде слова «искренность» и «самовыражение». А вызывали. Книга Огнева, участвовавшего, кажется, во всех литературных баталиях того времени, тем и интересна, что позволяет понять, даже почувствовать контекст эпохи, когда одни выступали против лжи, за искренность, а другие — Кочетов, Софронов и иже с ними — за «партийность» и «народность». Владимир Огнев не жалеет красок и деталей. Вот Андрей Вознесенский на корточках в прихожей разговаривает по телефону с Лилей Брик. Вот растерянный и даже, кажется, разозленный Борис Пастернак просит избавить его от подарка венгерского переводчика, приславшего знаменитому и небедному русскому поэту отрез на костюм. Вот Маршак, с воодушевлением рассказывающий про малоизвестного тогда Блейка, который на смертном одре горланил свои гимны так, что балки дрожали над головой. Вот Симонов, вот Антокольский, вот Олеша, вот Синявский, вот Высоцкий... О том времени рассказать языком того времени — это трудно, но Огневу чаще всего удается. И еще: на склоне лет он не отказывается от своих убеждений и пристрастий, которые сегодня могут показаться заблуждениями. Но это вовсе не раздражает, а даже вызывает симпатию, потому что о том времени рассказано языком того времени.
Владимир Огнев. Фигуры уходящей эпохи. М.: Гелеос, 2008Елена Некрасова. Автор сценария
Первая книга Елены Некрасовой, роман-пазл «Щукинск и города», была хорошо принята читателями и даже попала в шорт-лист русской Букеровской премии. Она была хоть и не мастерски написана, но зато, как говорится, с душой и о провинции — сразу два плюса. Вторая ее книга посвящена кинозазеркалью, воплощенному в «Мосфильме». Героиня пишет сценарий, участвует в съемках, цитирует Ахматову, пытается разобраться в отношениях с друзьями и делает еще много чего важного, маловажного и совсем не важного: противные старухи, неинтересные подруги, безликий любовник, банальные рассудизмы. На то, чтобы остановиться, подумать, отделить существенное от шелухи, времени у нее нет. Жизнь на бегу, о которой рассказано сбивчивой скороговоркой. Иной раз досада берет из-за такой расточительности. Вот, например, героиня встречается со старухой актрисой, которая в сталинском лагере организовала театр. Это и было ее высшее достижение в искусстве, но рассказывать об этом старуха не хочет:
стыдится «криминального прошлого» (хотя сидела по политической статье). Она носит красное, пьет красное вино и живет в квартире с красными стенами. И что? Да ничего — проехали. В тексте немало таких ярких пятнышек — запоминающихся, но не соединяющихся в картину. Героиню другие люди мало интересуют, ей бы успеть про себя поведать миру. По случаю она отправляется в украинскую глубинку, наблюдает за скользящей мимо жизнью, а еще сочиняет триллер. Старуха в красном забыта насовсем. Ну да что ж, каждый по-своему понимает разницу между страхом и страхом Божиим.
Елена Некрасова. Автор сценария. М.: Флюид, 2008Эммануэль Каррэр. Филип Дик: я жив, это вы умерли
Французский писатель Эммануэль Каррэр известен в России благодаря его фильму о венгерском военнопленном, который несколько десятилетий провел в наших больницах. Он не общался с окружающими, потому что не знал русского языка, а окружающие даже не понимали, какой язык для старика является родным. Курьез на грани трагедии. Еще у Каррэра есть роман «Усы» — о человеке, который всего-навсего сбрил усы, после чего его жизнь превратилась в дурдом. А еще он любит писателей с плохой репутацией. Словом, когда стало известно о том, что он взялся написать биографию Филипа Дика, самого странного американского фантаста, которого одни считают гением, а другие сумасшедшим, никто не удивился. Французский писатель не упрощает, но и не усложняет образ писателя американского — он следует фактам. Его не смущают «дурной вкус, неуклюжий стиль и банальные интриги» его произведений, он не потакает «безумцам и люмпен-пролетариям», из которых формируется круг поклонников Дика и вообще фантастов, — он исследует феномен создателя фантастики нового типа так же тщательно, как энтомолог какого-нибудь паука. И постепенно становится понятно, как возникли, из чего именно родились уникальные произведения и их герои, населяющие сегодня не только кинематограф, но и интернет. Этот визионер разрушал привычную реальность, создавая совершенно особенный мир, известный многим по фильмам «Бегущий по лезвию бритвы» и «Вспомнить все». И еще Каррэру удалось избежать довольно распространенной ошибки тех биографов, которые объясняют гениальность Достоевского его эпилепсией, а особенности позднего творчества Ван Гога — пристрастием к абсенту. В конце концов, не исключено, что все чудачества и даже паранойя Филипа Дика были всего-навсего розыгрышем.
Эммануэль Каррэр. Филип Дик: я жив, это вы умерли. СПб.: Амфора, 2008
Перевод с французского Е. НовожиловойОлег Гладов. Гипно Некро Спам
Когда на первой же странице автор описывает небо как кожу, натянутую «на нереальный барабан, по которому лупит со всей силы чем-то огромным кто-то огромный», на третьей вместо холодильника являет «машину, вырабатывающую холод», а где-то в середке угощает стихами: «Я жру человечину вместо свинины, / Выпиваю с утра полстакана бензина, / Обижаю детей в любое время суток, / Отбираю деньги у проституток», — становится понятно, что эти 316 страниц бумаги вовсе не книга, а памятник редакторам издательства «Азбука-классика». И и я склоняю голову перед этим памятником. У них ведь есть или были родители, девушки или жены, а может быть, и дети. Они учились в школе, а возможно, и в университете, читали книжки, о чем-то, наверное, мечтали. Они мыли руки перед едой и спрягали неправильные глаголы. Им пришлось выпустить эту книгу, скрепя сердце, закрыв глаза и стиснув зубы. R. I. P. В выходных данных указан тираж — 25 тысяч экземпляров. 25 тысяч! Пусть у маститых писателей ногти посинеют от зависти! И ведь найдется же в каком-нибудь интернет-заповеднике какая-нибудь дурочка, которая прочтет и напишет: «А што здорово как в жизни жесть и вообще круто». Дурочку обманули. Ее выманили с урока литературы в девятом «бэ», зазвали в подвал и изнасиловали, а потом сказали, что сама дала и вообще это хорошо. Хорошо или плохо — это ей, конечно, решать, но ее все равно жалко. Редакторов жалко, дурочку жалко, проституток жалко, героя стихов жалко, который с утра пьет бензин. Даже автора жалко.
Олег Гладов. Гипно Некро Спам. СПб.: Азбука-Классика, 2008
Другие материалы рубрики:
Юрий Буйда. Норман Мейлер, Александра Коллонтай, Леонид Зорин, Карла дель Понте и Сергей Носов, 16.12.2008
Юрий Буйда. Евгений Гришковец, Филип Рот, Наполеон Бонапарт, Илья Бояшов и Дэвид Макнил, 9.12.2008
