Новое Евангелие, секс в Советском Союзе, проза драматурга, военные преступники и тайная жизнь петербургских памятников
Норман Мейлер. Евангелие от Сына Божия
Этот роман — версия евангельских событий, рассказанная самим Иисусом, — последняя значимая книга Нормана Мейлера, автора нашумевших текстов, основоположника «новой журналистики», дважды лауреата Пулитцеровской премии, человека, пытавшегося скрестить марксизм, фрейдизм и экзистенциализм, называвшего себя заложником секса и белым негром. Вот это последнее определение, пожалуй, точнее других объясняет особенности характера писателя, который почти всю жизнь считал себя отщепенцем и бунтарем, не позволяя никому забывать о том, что он — хипстер, а не обыватель. Норман Мейлер прославился романом «Нагие и мертвые», который входит в число лучших американских книг о Второй мировой войне наряду с «Уловкой-22» Джозефа Хеллера и «Отсюда и в вечность» Джеймса Джонса. Романы «Олений парк», «Почему мы во Вьетнаме» и «Американская мечта» принесли ему мировую известность. При этом он продолжал активно заниматься политической журналистикой, участвовал в антивоенных походах молодежи, шесть раз женился, пять раз развелся, пил, бузил (однажды даже пырнул очередную жену ножом). Словом, честно играл роль настоящего анархиста. Поэтому любил Хайдеггера и не любил Сартра, Ленину предпочитал Троцкого, а Толстому — Достоевского. Хотя всю жизнь мечтал написать великий роман, не уступающий «Анне Карениной». А ровно за десять лет до смерти, в 1997 году, вдруг опубликовал сенсационную книгу «Евангелие от Сына Божия», в которой Иисус — не Победитель, а измученный своей миссией человек, ничем не гордящийся, но и не склоняющий головы.
Норман Мейлер. Евангелие от Сына Божия. — СПб.: Амфора, 2008 Пер. О.Варшавер
Александра Коллонтай. Большая любовьПроизведения Александры Коллонтай
— повести, рассказы, статьи — издаются в России впервые за 85 лет. Однако ее имя было известно широкой публике и раньше — благодаря фильму «Посол Советского Союза», вышедшему в 1969 году, а еще потому, что ей приписывалась «теория стакана воды», которая утверждала свободную любовь, отказ от института семьи и огосударствление женщин, то есть свальный грех. Однако никакой «клубнички» в книге Коллонтай искать не стоит. Ее проза и публицистика (знаменитая статья «Дорогу крылатому Эросу!») типичны для того времени, когда радикальным российским интеллектуалам казалось, что уж они-то знают, куда ведет дорога, вымощенная их благими намерениями. Но если интеллектуалы-мужчины интересовались все больше экономическими и военно-полицейскими путями свободы, то обаятельную и темпераментную Коллонтай, обладавшую богатым сексуальным опытом, волновала эротическая ипостась социализма. В ее произведениях слышен отзвук речей главного русского символиста Вячеслава Иванова о том, что «человечество должно осуществить симбиоз полов коллективно». А отзвуки ее идей можно различить в главном труде Герберта Маркузе «Эрос и социализм», где говорится об индивидуалистическом буржуазном обществе, в котором отсутствует половое удовлетворение, поскольку Эрос экспроприирован правящим классом. И задача социализма — вернуть угнетенным массам настоящее сексуальное счастье. Не знаю, как насчет социализма, но, наверное, и сегодня русские женщины сочувственно отнесутся к мечте Александры Коллонтай об экспроприации сексуальных экспроприаторов.
Александра Коллонтай. Большая любовь. — СПб.: Азбука-Классика, 2008
Леонид Зорин. Скверный глобус
В этой книге под одной обложкой собраны семь прозаических опытов известнейшего драматурга — повести и романы последних лет. Разноликие персонажи этих произведений — Антон Чехов, Зиновий Пешков (брат Якова Свердлова, приемный сын Горького, который стал соратником де Голля и национальным героем Франции), безвестный карьерист, некий писатель — подводят итоги жизни, и именно исповедальностью и определяется тональность этой негромкой прозы. Автор обладает качеством, которое не так уж часто встречается у писателей: он умеет сочувствовать своим героям. Сегодня часто путают сочувствие и сострадание, а вот Леонид Зорин как раз из тех писателей, которые сохранили способность не переходить грань между сопереживанием и содействием, то есть между сочувствием грешнику и оправданием зла. Эта проза отсылает нас к его лучшим пьесам — «Варшавской мелодии», «Покровским воротам», «Медной бабушке», «Царской охоте». Несколько лет назад один поклонник зоринской драматургии с сожалением заметил: «А все-таки жаль, что он не пишет пьес — без него как-то пустовато в театре стало. У него драматургия какая-то... Все кричат, а он — дышит». Оказывается, Леонид Зорин вовсе не отошел от театра. В январском номере журнала «Знамя» будет опубликована его новая пьеса «Торжественная комедия», а еще повесть «Юдифь» и даже стихи.
Леонид Зорин. Скверный глобус. — М.: Слово/Slovo, 2008
Карла дель Понте. Охота: я и военные преступники«Сука» — вот, пожалуй, одно из
самых мягких словечек, которыми новейшие славянофилы до сих пор клеймят Карлу дель Понте, занимавшую пост прокурора международного трибунала по бывшей Югославии. Но и на Западе у нее врагов было не меньше. Ее обвиняли в наивности, предвзятости, продажности, политизированности, славянофобии и даже в эксгибиционизме — за пристрастие к публичности. В последнее время она служит послом Швейцарии в Аргентине, но презентацию ее книги в Милане запретили по требованию швейцарского же правительства. А когда книга появилась на прилавках, разразился скандал. Значительная часть нашей прессы обратила внимание на те пассажи в «Охоте», где утверждается, что косовары резали пленных сербов на органы. Однако там немало и других интересных пассажей. Карла дель Понте, что называется, отводит душу, обвиняя в противодействии трибуналу не столько даже Белград и Москву, сколько ЦРУ, ООН, Вашингтон и НАТО.
Muro di gomma — резиновая стена — это выражение часто встречается в книге, когда речь заходит о попытках трибунала расследовать преступления западных военных и косовских албанцев, которых поддерживал Запад. Порой кажется, что Карла дель Понте сожалеет о том, что трибуналу приходится действовать в этом мире, населенном неидеальными людьми, для которых хлеб, вера и кровь подчас важнее справедливости и истины.
Карла дель Понте. Охота: я и военные преступники. — М.: Эксмо, 2008 Пер. Т.Новикова, С.Артемов
Сергей Носов. Тайная жизнь петербургских памятников
«Если памятник в очках — это редкость, то памятник, демонстрирующий подошву ботинка, — нечто вообще исключительное». Не читав
Носова, трудно поверить, что краеведение — это настолько занимательная, трогательная и смешная вещь. «Тайная жизнь петербургских памятников» — цикл эссе, которые известный питерский писатель, драматург и краевед Сергей Носов в течение нескольких лет публиковал в журнале «Петербург на Невском». Некоторые очерки — например, о смолящем украдкой папироску памятнике Менделееву или о незримом памятнике Гоголю, изгоняющем все гранитное из метапространства Манежной площади, — вошли в
прошлый сборник Носова «Музей обстоятельств» (Лимбус Пресс, 2008). Но в полном на сегодняшний день объеме цикл читается как детективный роман — роман о культурном пространстве Петербурга, собрание городских легенд и исторических анекдотов, приправленных незаурядной наблюдательностью и чувством юмора, не говоря уж об эрудиции: о памятниках, монументах, мемориальных досках и закладных камнях Носов знает все. И не только о них: «…До сих пор анатомы резали теплые трупы (в том смысле теплые, в каком вообще допустимо говорить о теплоте мертвого тела). А с «разгерметизацией» тела под инструментом анатома, внутренности приобретали ложное положение, так что о взаимном расположении всевозможных органов хирурги до Пирогова судили довольно неточно. Надо пилить замороженных, решил Пирогов. И он приступил к делу…».
Сергей Носов. Тайная жизнь петербургских памятников. - СПб., М.: Лимбус Пресс, 2008
