Лишая поэзию навыков темноты, новые авторы лишают ее способности различать сегодняшний день
Так уж получилось, что «современной поэзией» без различия чинов и званий называется у нас примерно все, что после Евтушенко. Более или менее полная карта поэтической жизни, то есть взаимодействия отдельных авторов и целых направлений, их преемственностей, иерархий и споров, обрывается в середине прошлого века. Дальше – неисследованные земли, белые пятна, населенные – по крайней мере, в глазах большинства читателей, не имеющих непосредственного отношения к литературному процессу, – хтоническими чудовищами: только изредка попадаются отдельные островки жизни. Поэт и эссеист Михаил Айзенберг на конкретных примерах показывает, почему и чем именно интересна новая русская поэзия; Айзенберг выбирает и комментирует стихи авторов, принадлежащих к разным поколениям и направлениям. А чтобы читатель представлял себе, что его ждет и как мы дошли до жизни такой – перед тем, как взяться за решение этой непростой задачи, Михаил Айзенберг задает ее условия в трех установочных статьях. Сегодня мы публикуем третью из них.
Если понимать политику широко – как историю, что творится на наших глазах, то и мы способны иметь о ней какое-то представление. Освещенное, публичное пространство – пространство истории, а та предполагает длительность и связность – повествовательность. Сегодняшняя история представляется суммой разных историй. Людям, едва вышедшим на свет, интереснее всего понять, как это делается: как плетется историческое полотно; где его уток, где основа. Им это в новинку, и, возможно, впервые связь событий интригует больше самих событий.Поэзия и подхватывает, и опережает подобные идеи. Все это должно как-то проявиться и сказаться в ней. Стихи видят сегодняшний день яснее, чем их читатели, они не обманываются (но писатели стихов могут и обмануться, о чем ниже). Никто бы и не догадался, что мы живем на свету, но стихи уже начинают вести себя так, словно темнота расступилась. Понятно, что тактильные способности стихов перестают цениться так высоко, как это было в полной тьме. Смысловые деструкции, фрагментация, распад речи словно бы отходят вглубь и «за кадр» поэтической работы. А на ее поверхности все более заметны пробы какой-то «новой внятности» и большой формы, проявляющиеся как сегодняшний облик русской поэзии.
Можно объяснить это новыми задачами, из которых главные – ориентация на местности, выбор направления. У поэтического высказывания появляются свойства сознательно выбранного повествовательного движения – нарратива.
Но вспомним, что нарратив – понятие скорее прозаическое. И это крайне существенно: к имеющимся «поэзиям» сейчас добавляется еще одна. Она сохраняет многие вторичные поэтические признаки, но по сути является особой формой прозы и формой очень заманчивой: лаконичной и экономной, гибкой, выразительной, с более широким тональным спектром. Одна из «поэзий» становится прозаическим жанром.
Я понимаю, что взаимоотношения поэзии и прозы – вопрос крайне сложный, но на сегодняшний день различие вполне ощутимо. Только мне кажется, что его доминанта далека от привычных формальных признаков.
Стихи могут назваться «прозой» и успешно выступать под такой маской, я говорю сейчас не о них, – не о мимикрии, а о видовых различиях. О видовой принадлежности стиховой «истории», а не о ее наличии или отсутствии. Стиховая история – это высший пилотаж, но только в тех случаях, когда стих становится рассказом, а не рассказ стихом. Дьявольская разница!
Форма этих вещей определена целью, а цель у них разная: они намерены очутиться в разных временах. Рассказ, даже ставший стихом, существует в нашем общем, коммуникативном, совместно протекающем времени. Но в поэзии художественное время получает пространственное измерение. Иначе говоря, перестает быть тем последовательным, бегущим временем, о котором мы имеем хоть и условное, но привычное понятие.
На этом пути к нарративности и большой форме авторы уже прошли развилку и идут теперь в разные стороны: одни к новой поэзии, другие в новую прозу. Но проблема эта – не из тех, что остаются внутри «профессии». Важно понять, где кончаются стихи и начинается литература, потому что в литературе фикция допустима, а в стихах нет. Воодушевление от новых возможностей – от того, что «получается!» – способно завести поэзию в литературу (то есть в своеобразную резервацию), где свет не реальность, а фигура речи.
Для нашего литературного «сегодня» реальной новацией стало бы повествовательное движение, сохраняющее именно стиховую динамику. То движение, которое и путешествие, и приключение, исход которого невозможно предугадать. Это явно не тот рассказ, который диктуют «воля и представление», и не то высказывание, что выстраивается в одну линию. Только неожиданная точность сообщает поэтическому произведению внутреннюю логику. Можно согласиться, что такая «лирическая» точность – понятие не вполне определенное, но всегда заметно, когда она исчезает. Ее место занимает нечто совершенно расплывчатое, требующее какого-то дополнительного – лежащего за пределами произведения – «центра тяжести».
Лишая поэзию навыков темноты, новые авторы лишают ее способности различать сегодняшний день. Стихи, повторяю, не обманывают, но притворяющаяся стихом проза – чистый обман. Она может очень серьезно ввести в заблуждение, симулируя (или просто предполагая) большую освещенность, чем та, что выпала на нашу долю. К политике это не имеет прямого отношения: в каком бы обществе человек ни жил, какая-то часть его сознания погружена в темноту. Возможно, основная.
На самом деле мы живем вовсе не на свету, просто к темноте добавилась односторонняя подсветка, заполнившая пространство нашей жизни длинными мятущимися тенями. Это, поверьте, далеко не свет.
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451695
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2341914
- 3. Норильск. Май 1268477
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897658
- 5. Закоротило 822072
- 6. Не может прожить без ирисок 781982
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758555
- 8. Коблы и малолетки 740811
- 9. Затворник. Но пятипалый 471075
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 402960
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370389
- 12. ЖП и крепостное право 345041