Гарри Поттер и философия: Хогвартс для маглов

Девочки, власть и смерть: три отрывка из сборника философских статей о саге Джоан Ролинг

Теоретически сrossover fiction — это такая литература, которая наводит мосты между поколениями: ее интересно читать и детям, и родителям. И даже не обязательно родителям, а просто взрослым. Собственно, сага о Гарри Поттере — ультимативный пример такого рода литературы. Но это в теории. На практике к седьмому тому взрослым становится несколько скучновато, и они начинают озираться вокруг в поисках того, чем можно было бы еще себя развлечь. Вокруг все давно завалено книгами о Гарри Поттере; фильмами о Гарри Поттере; пародиями на книги о Гарри Поттере; куклами, изображающими Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер; игрушечными совами; настольными играми по мотивам приключений Гарри Поттера. А если включить телевизор, там показывают домашнего эльфа Дебби.

Так на свет появляются книги вроде нынешней, которая называется «Гарри Поттер и философия» и представляет собой переводной сборник статей под редакцией Грегори Бэшема. Он преподает философию в католическом King’s Colledge в Пенсильвании и интересуется приложениями философии к неожиданным предметам, из которых Гарри Поттер далеко не самый неожиданный: профессор Бэшем составил, например, сборник «Баскетбол и философия».

Том же, изданный по-русски издательством United Press, собрал под своей обложкой статьи современных философов самого разного толка. Имеет место статья, доказывающая, что Дамблдор не либертарианец; статья о том, что Джоан Ролинг — радикальная феминистка; текст о природе реальности в Гарри Поттере и многое другое. В целом чтение это чрезвычайно увлекательное, несмотря на то что некоторые сюжеты кажутся слегка притянутыми за уши. Поклонники книги найдут в сборнике подтверждения тому, что Гарри Поттера читать надо всем, а стойкие ненавистники саги (есть такие?), возможно, слегка смягчатся.

Сегодня мы предлагаем вашему вниманию три фрагмента из трех статей сборника: о девочках, о власти и о смерти.


АННА СМИТ
Гарри Поттер, радикальный феминизм и власть любви

Любовь — та сила во вселенной Поттера, что презирает любые сложившиеся иерархии и ниспровергает могущественных. Парадоксально, но любовь в мире Джоан Ролинг оказывается самым сильным оружием в борьбе против зла именно в те моменты, когда она вроде бы и не думает бороться. Доброта, забота о других, самопожертвование приносят неожиданные плоды, сострадание берет верх над алчностью и амбициями, побеждает их. Иными словами, вселенная Ролинг — это мир радикального феминизма. Звучит неожиданно? Ладно, зайдем с другой стороны и сначала рассмотрим работы современных феминисток, посвященные Гарри Поттеру, разберемся попутно с понятием «радикальный феминизм» и уже отсюда доберемся до роли любви в семитомнике Джоан Ролинг.

Где в книгах Ролинг феминизм?

По отношению к книгам Джоан Ролинг мнения критиков-феминисток разделились. Можно выделить два основных направления: одни считают эту сагу сексистской, другие — прогрессивной. Некоторые авторы, в том числе Кристин Шефер, Элизабет Хайлман и Элайза Дресанг, утверждают, что в саге о Поттере господствуют традиционные гендерные стереотипы и в сознании юных читателей закрепляются негативные представления о противоположном поле и гендерных ролях. Химена Галлардо и Джейсон Смит в общей статье «Золушок» предлагают довольно смелое и во многом блестящее истолкование сюжетов и символики этих книг с точки зрения феминизма, но тоже приходят к выводу, что эти книги остаются сексистскими, по крайней мере во внешних проявлениях.

Читать текст полностью

Другие авторы, к примеру Эдмунд Керн, Мими Гладштайн и Сара Цеттель, видят в книгах Ролинг взвешенный взгляд на отношения полов, находят там сильные женские характеры, а также общество магов, основанное на равенстве. Никакого сексизма в этих книгах они не отмечают, более того, обнаруживают в них удачные ролевые модели для юных читателей. Хотя эти два направления явно полемизируют друг с другом, до полного — черное против белого — противостояния дело не дошло. К примеру, Дресанг обнаруживает у Гермионы Грейнджер замечательные способности к самоопределению и социальной адаптации даже в патриархальном, по мнению Дресанг, обществе, а Керн, со своей стороны, признает, что предпочтение в этой саге отдается персонажам мужского пола, хотя и отвергает при этом обвинения в сексизме.

Спор между этими интерпретациями идет в основном по поводу женских персонажей. В статье «Проблемы девочек в "Гарри Поттере"» Кристин Шефер утверждает, что ни одному женскому персонажу не удалось в этой саге подняться на один уровень с мужчинами: «Ни одна девочка не отличается героизмом Гарри, ни одна женщина не может потягаться опытом и мудростью с Дамблдором». Элизабет Хайлман заходит еще дальше: эти книги «воспроизводят самые унизительные, самые избитые культурные стереотипы как для мужских, так и для женских персонажей». Галлардо и Смит утверждают: «Сага о Гарри Поттере пропитана махровыми гендерными стереотипами».

В свою очередь, Керн, Цеттель и Гладштайн настоятельно рекомендуют обратить внимание на контекст. Они признают наличие в этих книгах персонажей женского пола с негативными чертами характера и поведения, какие традиционно приписываются стереотипным женщинам, однако отмечают и множество персонажей с негативными мужскими чертами. К примеру, по мнению Керн, «глупость Лаванды и Парвати ничуть не хуже подростковых проделок Дина и Симуса», а накладка, произошедшая у Гермионы с оборотным зельем, ничуть не страшнее эпизода, когда Рон давится слизняками. Цеттель проводит такие параллели: «Библиотекарша впала в истерику, когда ей показалось, что ученик черкал во взятой им книге, но Филч и вовсе предлагает пороть и сажать на цепь тех, кто мусорит в школе». Гладштайн ставит в один ряд «некомпетентную Сивиллу Трелони» и «самозваного профессора Златопуста». По мере того как в серии выходили новые тома, появлялись и новые аргументы: злодейки Долорес Амбридж и Беллатриса Лестрейндж оказались столь же сильны и страшны, как любой пожиратель смерти мужского пола.

Девичье хихиканье действует на феминисток, словно красная тряпка на быка. По словам Дресанг, «постоянное изображение глупеньких, хихикающих, легкомысленных девочек идет вразрез с гораздо более сбалансированным изображением возможностей женщины в патриархальном мире». Хайлман отмечает, что «хихиканье» мешает спортивным достижениям игроков в квиддич: «Даже став членами команды, девочки продолжают вести себя "по-девичьи", хихикают, возбуждаются в надежде играть бок о бок с новым красавчиком-капитаном Седриком Диггори... И хихикают они не только во время матча. Следующие две книги битком набиты сценами с хихикающими девочками». Цеттель приняла эту критику и ответила на нее: «Критики возмущаются изображением девочек в Хогвартсе, потому что эти девочки хихикают и вообще много шумят. Но в реальной жизни девочки то и дело хихикают и визжат. Не все, есть и другие девочки — тихие и серьезные. Одни любят розовые платья с кружевами, предпочитают простые джинсы и спорт. В Хогвартсе есть девочки на любой вкус. Неужели мы будем пытаться убедить подрастающее поколение, что нормальным человеческим существом может быть лишь та девица, которая изо всех сил старается уподобиться мальчишкам?»


ДЭВИД УИЛЬЯМС, АЛАН КЕЛЛНЕР
Дамблдор, Платон и похоть власти

Для власти лучше всего подходит тот, кто никогда ее не искал.
Альбус Дамблдор

...Где всего менее стремятся к власти те, кому предстоит править,
там государство управляется лучше всего...
Платон

Лорду Актону принадлежит известный афоризм: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». С точки зрения большинства, это очевидная и общеизвестная мудрость, и она могла бы послужить предостережением. Тем не менее мы постоянно видим вокруг злоупотребления властью, правители находят все более изобретательные способы набить свой карман, пособить приятелям и обеспечить — да еще и раздуть — собственный авторитет. Список преступлений власть имущих шокировал бы даже пожирателей смерти или, во всяком случае, вызвал бы у них нездоровую зависть.

Нынешний век гордится технологическим и моральным прогрессом, что ж мы так мало преуспели в самозащите от правителей-узурпаторов? Наверное, плохо усвоили уроки первого политического философа Европы Платона. Он предлагал до смешного простое решение проблемы: никогда не вручайте власть тем, кто к ней рвется, доверяйте правление людям, которые предпочли бы заняться другими делами. Как ни парадоксально, именно из равнодушных к власти выходят наилучшие правители. Эта мысль кажется мне ключевой для основного сюжета саги о Гарри Поттере.

Платон и Дамблдор — сиамские близнецы?

Альбус Дамблдор жил в неспокойные времена. Он был свидетелем возвышения и падения темного волшебника Грин-де-Вальда, видел торжество террора, установленного Волан- де-Мортом. Он участвовал в войнах — и в сражениях, с волшебной палочкой в руках, и созидая дипломатические союзы, добывая агентурную информацию. Он непосредственно связан с основными игроками: Грин-де-Вальд был другом его детства, Волан-де-Морт — одним из талантливейших учеников, Дамблдор сам разыскал его и привез в Хогвартс. На собственном опыте Дамблдор осознал, как хрупок мир и сколь велика необходимость в справедливых правителях.

Платон тоже жил в политически нестабильную эпоху. Его юность пришлась на многолетнюю Пелопонесскую войну между его родными Афинами и другим могущественным греческим городом-государством — Спартой. Война и ее последствия дали ему возможность наблюдать и лучшие, и худшие проявления человеческой природы. Подобно Дамблдору, Платон видел, как его талантливый и одержимый честолюбием соученик — буйный Алкивиад — рвется к командным постам, военным и политическим. Алкивиад достиг своей цели — и тут же предал родной город, перешел на сторону врагов-спартанцев. В итоге Афины проиграли войну и претерпели величайшее унижение, завоеватели поставили в городе марионеточное правительство из «тридцати тиранов» во главе с грозным Критием. Критий был кровожадным чудовищем, но Платону он приходился близким родичем с материнской стороны. Через несколько лет после этих событий Платон уехал в Сиракузы: правитель этого сицилийского города Дионисий пригласил его в наставники к своему непокорному сыну. Платон, как и Дамблдор, одно время присматривался к политической карьере: это был бы самый естественный для него путь, учитывая его таланты, семейные связи и политический опыт. Так что напрасно Платона порой изображают далеким от жизни «идеалистом».

Какой опыт приобрел Платон в этих столкновениях с политикой? Наиболее подробно его личные впечатления изложены в послании (Письмо VII), обращенном к правителям Сиракуз. В этом письме обрисованы его отношения с властями, в том числе отвергнутое им предложение присоединиться к правлению Тридцати на исходе Пелопонесской войны. Поначалу это было сильным искушением, ведь, став одним из тиранов, Платон мог бы попытаться преобразовать общество и способствовать «общему благу», как мечтали юные Дамблдор и Грин-де-Вальд. Но философ быстро убедился, что не сумел бы ничего сделать при новом режиме: «...за короткое время эти люди заставили нас увидеть в прежнем государственном строе золотой век!» Неограниченная власть ударила правителям в голову, они чинили расправу над былыми врагами, сводили счеты, отнимали состояния, и в конце концов, когда была восстановлена Демократия, вакханалия беззакония продолжалась и привела к несправедливой казни любимого учителя Платона, Сократа. Этого хватило, чтобы Платон «с отвращением отвернулся» от активной политической жизни и полностью посвятил себя философии. Так и дуэль с Грин-де-Вальдом, в результате которой погибла сестра Дамблдора, принципиально изменила отношение Дамблдора к политике.

Платон, как и Дамблдор, обратился от политики к педагогике. Разочарование в политике побудило его основать Академию, один из первых в Европе университетов. Слово «академия» сохранилось в подавляющем большинстве современных европейских языков. В этом заведении Платон полностью осуществил свои планы, из Академии вышло множество знаменитых учеников: Аристотель, которого наставлял сам Платон, а спустя несколько столетий — Цицерон. Во время работы в Академии Платон написал большую часть своих знаменитых диалогов, он анализировал проблемы искусства, этики, естественных наук, математики, философии, любви. Итак, в этом Дамблдор похож на Платона: он тоже находит прибежище от соблазнов и тягот политики в обучении молодежи.

Уйдя от политической жизни, Платон вовсе не забросил размышления о политической философии — так и Дамблдор, будучи профессором Хогвартса, не утрачивает связи с актуальными проблемами волшебного мира. Академия оказалась идеальным местом, где Платон мог в покое поразмышлять над загадками политики и кристаллизовать мудрость, приобретенную на собственном опыте. Огромный диалог «Государство» стал наиболее полным изложением этой мудрости, и более всего запомнилось предложение учредить должность философа-царя. В «Государстве» Платон рисует идеальное устройство общества, состоящего из трех классов — работников, воинов и правителей. Вся власть целиком принадлежит этому последнему классу, правители надзирают также и за повседневным ходом государственных дел. Придуманные Платоном философы-правители получают огромную власть, и жизненно важно, чтобы на эту должность отбирали только самых лучших и наиболее квалифицированных людей. Необходимо, чтобы они обладали четырьмя «кардинальными добродетелями»: справедливостью, отвагой, мудростью и благоразумием. Чтобы обеспечить приход к власти самых мудрых и добродетельных, Платон продумывает сложный и строго обязательный процесс обучения, как раз и направленный на отделение плевел от пшеницы. На фоне этого педагогического эксперимента блекнет даже Хогвартс — обучение в «Государстве» длится до тридцати пяти лет, а затем следуют пятнадцать лет практики на государственной службе. В итоге, как надеется Платон, удастся отобрать Поттеров и отсеять Малфоев.

Главное требование к правителям в «Государстве» — ум; Платон не оставляет сомнений, что правители вербуются из числа людей, способных к обучению, обладающих прекрасной памятью. Он первым из философов отстаивал объединение политической и интеллектуальной элиты и единственным пригодным для власти «классом» считал философов — тех, у кого мозги лучше, нежели у всех остальных.

Но хотя из всех требований Платона к правителям критерий ума запоминается лучше прочих, одного ума недостаточно. Мало ли нам известно великих преступников, в том числе персонажей массовой литературы и кино, которые используют свои таланты во зло, — тот же Лютор из «Супермена», Ганнибал Лектор из «Молчания ягнят», Энакин Скайуокер из «Звездных войн» и попросту Доктор Зло, противник Остина Пауэрса. Наличие ума для правителя обязательно, однако Платон требует еще кое-чего помимо увеличенных размеров черепной коробки: сочетание ума и добродетели. Кардинальный (не убоимся каламбура) вопрос для Платона, как и для саги о Поттере, заключается в том, как выявить среди одаренных людей или волшебников тех, кто использует свои способности во благо, и тех, кто заставит их служить собственным эгоистическим целям.


МАЙКЛ ОСТИН
Почему Гарри Поттер и Сократ выбирают смерть: добродетель и общее благо

Общее благо и большее благо

В беседе на станции Кингс-Кросс незадолго до финала «Даров смерти» Дамблдор впервые откровенно рассказывает Гарри о собственных ошибках и заблуждениях. Самую страшную ошибку он совершил в юности, подружившись со своим сверстником Геллертом Грин-де-Вальдом: молодые волшебники поддались мечтам о революции, общем благе и личной славе. Дамблдор так описывает Гарри эти давние события:

Ты себе представить не можешь, Гарри, как его идеи околдовали, воспламенили меня. Маглы будут подчинены. Мы, волшебники, господствуем. Грин-де-Вальд и я — прославленные вожди революции. О, совесть меня не тревожила, я усыпил ее пустыми словами: все это послужит большему благу, и, если кто и пострадает, любой ущерб стократно окупится преимуществами для волшебников.

Джоан Ролинг не одинока в своем скептицизме по поводу «высоких», но стремительно теряющих цену призывов к большему благу. Многие философы тоже научились с подозрением воспринимать идеи большего блага и вместо него предлагают этику общего блага.

В чем существенное различие между большим благом и общим благом? Разобраться не так легко, тем более что эти выражения то и дело подменяют друг друга, но слова Дамблдора о том, что вред, нанесенный маглам, был бы «оправдан», ярко иллюстрируют понятие большего блага: можно причинить зло невинным людям, если из этого воспоследует благо для многих других людей. Когда большее благо используется для оправдания, ничто уже не гарантирует права, достоинство и безопасность отдельной личности — ими пожертвуют ради большинства. Кто-то будет незаслуженно страдать, но другим от этого будет хорошо. В планах Дамблдора и Грин-де-Вальда роль жертвы отводилась маглам: их надо подчинить силой, и нанесенный ущерб будет компенсирован теми выгодами, что достанутся волшебникам.

Совсем другое дело общее благо — если жертвы и приносятся, то не для блага других, а для блага всех. Приведем для иллюстрации пример из истории США. Движение за гражданские права привлекало столько сочувствия отчасти и потому, что речь шла не только об афроамериканцах, но и обо всех членах американского общества: общее благо терпит ущерб, когда нарушаются чьи-то права. Так же и Гарри, принимая решение вернуться и сразиться с Волан-де-Мортом, действует ради общего блага — и маглов, и волшебников. Дамблдор сказал ему: есть шанс, что на этот раз Темного Лорда удастся уничтожить, что Гарри его победит. Волан-де-Морт хочет построить новый мир, но Гарри сражается с ним ради тех, кому не нашлось бы в нем места. Гибель Волан-де-Морта — это конец революции во имя большего блага, и так отстаивается общее благо — уважение к правам, интересам и достоинству каждого.

Два ключа к хорошей жизни

В борьбе против Темного Лорда и его сподвижников Гарри готов был пожертвовать жизнью. Сократ, наставник Платона, также готов был пожертвовать жизнью — и пожертвовал ею — ради истины, в которую верил. Его обвинили в том, что он своей философией морочит голову юношам Афин, и предложили выбирать между ссылкой и смертью — Сократ выбрал смерть. Дамблдор, наставник Гарри Поттера, тоже умирает — за то, что сочли бы высочайшей ценностью и Сократ, и ученик Сократа Платон, и ученик Платона Аристотель, — за общее благо. За общее благо готов отдать свою жизнь и Гарри, лишь бы одолеть Волан-де-Морта.

Можно задаться вопросом, в самом ли деле смерть Сократа способствовала общему благу, но даже если выбор Сократа и Гарри Поттера не обусловливался исключительно интересами общего блага, в любом случае соображения общего блага сыграли в этом решении важнейшую роль. Добродетель и осознанная жизнь — высшие ценности в глазах Сократа, и он не боялся смерти в том числе и потому, что верил в загробное существование. Пожалуй, мы бы сумели доказать, что мученичество Сократа оказалось вкладом в общее благо, ибо он подал пример добродетели — и сделал это, по крайней мере отчасти, сознательно.

Сократ верил, что жизнь философа — самая лучшая, и считал, что философу умирать не страшно. Его смерть стала наилучшим аргументом в пользу учения о благой жизни мудреца: добровольным выбором смерти он подал пример многим последователям и, как он сам говорил, способствовал общему благу афинян. Если его друзья и последователи, вдохновленные примером жизни и смерти Сократа, подражали ему в добродетели, они также способствовали общему благу своего города. Была ли на самом деле выгода Афинам от смерти Сократа и от образа жизни его последователей, это уж пусть историки спорят, нам важен другой вывод: только «хороший человек» может способствовать общему благу, и Сократ на века подал пример того, как можно принести себя в жертву ради своих убеждений, ради своего понимания общего блага.

Так же и Дамблдор больше озабочен задачей победить Темного Лорда и его армию, чем сохранением собственной жизни, ибо победу над Волан-де-Мортом он считает лучшим исходом для всех. Конечно, старый мудрец предпочел бы избежать пытки, и ему важно сохранить свою душу, кроме того, он умирает таким образом, чтобы не разоблачить Северуса Снегга, дабы тот до конца мог играть роль сторонника Волан-де-Морта — снова из соображений общего блага, поскольку противникам Волан-де-Морта очень полезно иметь такого агента в стане врага. Одним словом, Дамблдор, как и Сократ, принимает смерть с готовностью — во имя добродетели и общего блага.

{-tsr-}Выбор общего блага, а не личного интереса (понимаемого узко как стремление к власти, удовольствию, богатству, удобству) меняет все. Для Волан-де-Морта на первом месте всегда был он сам, и даже возьми он верх над Дамблдором и Гарри, вряд ли бы мы позавидовали его страшному одиночеству. Юный Гарри, преданный друзьям и готовый на жертвы, живет моральной жизнью — той самой, что предпочтет всякий разумный гражданин. Наша жизнь становится лучше, когда мы посвящаем ее некоей высшей цели. Не парадокс ли это? Те, кто, подражая Волан-де-Морту, превыше всего возлюбили себя, проживут хуже, чем те, кто отвергли свои интересы ради общего блага. Но еще раз: лучшая жизнь — нравственная.

Гарри Поттер и философия: Хогвартс для маглов. Под ред. Г. Бэшема (Скотт Сеон и др.). М.: Юнайтед Пресс, 2011
Перевод с английского Любови Сумм