Если судить о нашем отечестве из книг, которые сейчас выходят, то представляется слегка растерянный, искусанный пчелами, бритый налысо медведь, способный на что угодно, кроме того, чтобы мыслить здраво
Одна знакомая, не большой любитель песенного творчества, пыталась объяснить, какую недавно услышала прекрасную песню: «Там еще такие слова... жалостливые: я хожу с конем по полю, очень я люблю Россию».Кони ходят буквой «Г», Россия — наше отечество. Если судить о нашем отечестве только из книг, которые сейчас выходят, то представляется слегка растерянный, искусанный пчелами, бритый налысо медведь, способный на что угодно, кроме того, чтобы мыслить здраво. Иногда рядом с этим отморозком вдруг появляется кролик, поправляя очки на носу, и в глазах медведя проскальзывает воспоминание о виннипуховом детстве. Жесткая эгоцентричная Россия Захара Прилепина, задумчиво-грозная окраина Армагеддона Дениса Гуцко (портреты, нарисованные антиутопиями, обычно точнее и краше реалистических), саркастичная наша Раша Александра Проханова — и рядом растерянная родина других медведей, страна воспоминаний.
Этот грустный медведь часто думает о самоидентификации, вспоминает молодость своих отцов, размышляет о вечном, о пчелах и меде, ищет опору, чтобы сломать ее, когда будет вставать во весь рост.
«Чудо» Юрия Арабова — религиозная притча, основанная на реальных событиях: «стоянии Зои». Советская девушка решила, от общего томления духа, пошутить и сплясать в обнимку с иконой Николая Чудотворца, да так и застыла, и стояла сто с лишним дней, а вокруг копошились чиновники, не зная, что делать и кто виноват. Арабов, представленный на задней странице обложки как «прозаик, поэт и сценарист культовых фильмов Владимира Сокурова» (идеальное существо отживающей высокой культуры, помесь Сокурова с Сорокиным), гораздо лучше чувствует благодать, чем ее отсутствие. Поэтому его героиня, хоть и выглядит как зомби, — живая, а вокруг нее — персонажи из анекдотов. Журналист Николай — типичный «муж в командировке», одноглазый Кондрашов, соблазнитель душ, — мелкий бесеныш, притворяющийся сатаной. А Хрущев, ангелом падающий с неба, — божок из ненадежной машинки. Религия для героев не опора: в книге упоминается пророчество о недалеком уже времени, «когда церкви станут полны, но ходить в них будет вредно для души». Настоящая вера — вот опора, но как к ней прийти? «...Человек десять... в вере которых отец Андрей был вполне уверен и которые составляли его настоящую Родину. Не та березка на лысом склоне, тем более не кадящий днем и ночью завод, не партия, которая задумчиво смотрела на церковь, размышляя, прихлопнуть ли ее сразу или дать помучиться, а вот эти — Лиза, Елена, Федор, Прасковья... Бог в его душе существовал благодаря им». Но в душе отца Андрея — какие-то неправильные пчелы, неправильный мед, и он отказывается от Бога ради своей паствы.
Реальная история окутывается какими-то шелестящими простынями абсурда и морализаторства, но притчи не получается, потому что Арабов все время поминает сегодняшний день, как будто оглядывается из «сейчас» на давнее чудо. Как речь зайдет, не знаю, о сломанном каблуке, так он объясняет, что еще всего двадцать лет — и в продаже появится хорошая обувь. «Итальянские сапоги из голубой нежной кожи, как веки у девственницы, ценою в 120 рублей...» Или про прическу героя скажет — и тут же про будущих бритоголовых. Бытовая химия, телевизоры и прочая... аппаратура — Арабов, привлекая в рассказ сегодняшнюю Россию (меркантильную и пустую), прибивает «стояние Зои» к прошлому. Героиня не знает своей судьбы — Арабов знает судьбу России, чудес в ней нет.
Сборник повестей Ильи Кочергина «Я, внук твой» не надо было выпускать в виде сборника. Каждая повесть по отдельности дает представление о хорошем писателе, все вместе говорят о хорошем писателе, который пишет об одном и том же. Кочергинская родина тоже не березки, а люди, причем люди со стороны или из прошлого. Герой повестей — рефлексирующий недотыкомка, которому все вроде удается, но ничего не удается: в «Помощнике китайца» он проходит сквозь 90-е, пытаясь заработать деньги. Торгует иконками от имени какого-то фонда инвалидов-афганцев, помогает китайцу вести неспешный и не очень успешный бизнес в России, едет на Алтай в поисках полной свободы. Не себя ищет, а свободу от себя, изучает свой маленький кокон — и смущается оттого, что не может заглянуть за его пределы. В повести «Я, внук твой» герой смущается точно так же, и вроде приехал в Бельгию в дом творчества — работать, да не работается, и вроде говорит все время о своем дедушке, о котором пишет книгу по бабкиным рассказам. И в третьей, сибирской части, собранной из рассказов, происходит все то же самое: нелюбовь к себе, но какая-то спокойная, без надрыва; охота — на зверей или на воспоминания, на отношения или на свободу. Сшить три повести в один роман — никто не заметит швов. Как будто Кочергин ходит кругами по лесу, и не надоедает ему — лес красивый, птицы поют, марал ждет пули в лоб, предки смотрят из-за спины. Родина.
И очень к месту в ряду утерянных родин оказался свежеизданный сборник Владимира Маканина «Лаз» с давней, 1984 года, ставшей с тех пор классической повестью «Где сходилось небо с холмами». Сборник завлекает читателей надписью на обложке «Лауреат премии “Большая книга — 2008”» — хорошо, пусть хоть под лауреатство переиздадут старые тексты, все равно сегодня они читаются как новые. В «Небе с холмами» провинциальная Россия немеет, когда известный композитор переиначивает в шлягеры мелодии своих предков. Что изменилось в образе немеющей России с 1984-го? Да ничего, только сроки немоты поплыли, сдвинулись и продолжают сдвигаться: то в девяностые, то в пятидесятые. Но Родина так и ассоциируется с ностальгией по уходящим или ушедшим временам.
И что делать? Известно что: летом варить варенье, зимой пить чай с вареньем. Накричавшись, наевшись, наубивавшись, замолив грехи, все в конце концов приходят именно к этому.
Юрий Арабов. Чудо. М.: АСТ, Астрель; Владимир: ВКТ, 2009
Илья Кочергин. Я, внук твой. М.: ЭКСМО, 2009
Владимир Маканин. Лаз. М.: ЭКСМО, 2009
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451827
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343431
- 3. Норильск. Май 1268745
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897715
- 5. Закоротило 822174
- 6. Не может прожить без ирисок 782656
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759442
- 8. Коблы и малолетки 741020
- 9. Затворник. Но пятипалый 471603
- 10. ЖП и крепостное право 407977
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403241
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370610