Наталья Трауберг рассказала Варваре Бабицкой о своем любимом Честертоне, о менее любимом о. Андрее Кураеве и о том, грозит ли России либеральный террор
В России Честертон всегда воспринимался широкой публикой не как католический писатель (каковым он является по преимуществу), а как автор любимых с детства детективных рассказов, патер Браун — как брат-близнец Шерлока Холмса. Теперь вдруг оказалось, что у российского читателя Честертона есть собственное лицо, и лицо это — отчетливо-православно-приходское. Косвенное объяснение происходящему дал дьякон Андрей Кураев, отметив в своем выступлении особенную актуальность пылкого проповедника Честертона для православного сознания. Кураев высказал предположение, что вскоре «неполиткорректные» книги Честертона придется читать из-под полы, как бывало в СССР: по словам дьякона, в современном российском обществе приходится извиняться за то, что ты христианин.
Своим удивлением по поводу неожиданной параллели между сегодняшней Русской православной церковью и былыми диссидентами-самиздатчиками, равно поднимающими Честертона на стяг, а также новым контекстом, в котором воспринимается старый любимец, с Варварой Бабицкой поделилась Наталья Трауберг.
— Я как не представляла, так и не представляю себе, что Честертона можно любить массово. Но я знаю массу людей, которые были совершенно не религиозны и любили Честертона, — какое-то время его любил Чуковский, его очень любил Эйзенштейн. Конечно, и Эйзенштейн, и Леонид Трауберг, и другие режиссеры отнюдь не были людьми христианской нравственности. Эти ребята, советские мифотворцы, ни в малейшей степени не были против совершенно мирских способов жизни. Но они и не видели в Честертоне религиозного писателя! Они его читали для занятности, вполне ощущая в нем какую-то ими любимую свободу, эксцентрику, остраненность и так далее. Честертон действительно «языкам проповедовал», и, конечно, гораздо лучше, чтобы вот это преображение видения, благодарность, здравый смысл, уход от отчаяния происходили благодаря Честертону в людях, еще не отравленных ханжеством. Я вчера несколько бестактно удивлялась [наплыву публики], потому что ведь ну что скрывать — то, что наше великое религиозное возрождение породило очередной прилив фарисеев, это же факт, а не реклама.
— На презентации у меня возникло ощущение дежа вю. Интонации и умозаключения Андрея Кураева как будто воскрешают позабытый, как я надеялась, дискурс: «Должна ли литература быть орудием партии»!
— На что им Честертон, непонятно. Я уже более или менее привыкла, что так почему-то используется Клайв Стейплз Льюис: набивают голову какими-то пластами Льюиса так, что из ушей лезет, а живут, как жили. Вот этот, простите за выражение, церковный консюмеризм — хап-хап-хап себе «духовного» — он какой был, такой и есть. Но с Честертоном это сделать сложнее: что-то он задевает или не задевает в человеке очень глубокое и хорошее. Я потому и удивилась — почему столько народу пришло, неужели вот это произошло со всеми и они увидели то же, что Тимур Кибиров. Этот его стишок я сую куда надо и не надо: «...Впрочем, Бог даст, образуется все. Ведь не много и надо // тем, кто умеет глядеть, кто очнулся и понял навеки, // как драгоценно все, как все ничтожно, и хрупко, и нежно, // кто понимает сквозь слезы, что весь этот мир несуразный // бережно надо хранить, как игрушку, как елочный шарик, // кто осознал метафизику влажной уборки». Честертон хочет вот этого, и он этого добивается.
— Отец Андрей Кураев высказался в том смысле, что Честертона скоро снова будут читать из-под полы, поскольку тотальная политкорректность угнетает православных христиан. Как Вам такая перспектива?
— Это он все переворачивает с ног на голову какой-то уж просто восьмеркой.
Люди, ценящие и уважающие свободу другого человека, уважительны и корректны с людьми, которые не совершают преступления, а совершают грех: это не наше собачье дело. У меня большой друг, американец, сидит за педофилию в лагере. Я посылаю ему книги. Было или нет — я понятия зеленого не имею, и это не мое дело. Мне кажется, что христианин вообще не борется со злом руками, он жалеет и любит людей.
А отец Андрей этого не любит. Он, видимо, думает, что мы все вот такие сейчас: геев любим, всех любим, всех поощряем, и поэтому такого обличителя нравственности, как Честертон, будем читать из-под полы: либеральный террор. Но это же фикция, либеральный террор: он бывает, ничего не скажу, но нам он как-то совсем не грозит.
Еще по теме:
Наталья Трауберг: «Мы не просто болтаемся, а живем в сюжете»
Ссылки
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3442417
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2338331
- 3. Норильск. Май 1268309
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897623
- 5. Закоротило 822033
- 6. Не может прожить без ирисок 781755
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758183
- 8. Коблы и малолетки 740682
- 9. Затворник. Но пятипалый 470794
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 402801
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370285
- 12. Винтаж на Болотной 343165