Автор биографии Эдуарда Лимонова рассказывает ЕКАТЕРИНЕ СВАРОВСКОЙ о том, что ему не нравится в герое книги, почему он интересен французскому читателю и что ждет Россию
Имена:
Эдуард Лимонов · Эмманюэль Каррер
В феврале французский писатель, обладатель нескольких литературных премий и потомок русских эмигрантов Эмманюэль Каррер приезжал в Москву, чтобы написать для журнала Le Nouvel Observateur репортаж об атмосфере в российском обществе накануне выборов. За день до отъезда он встретился с ЕКАТЕРИНОЙ СВАРОВСКОЙ, чтобы поговорить с ней о своей книге, о ее герое и о том, что сегодня происходит в России.
— Несмотря на то что книга названа «Лимонов», она в равной степени может считаться книгой о России? О чем написать для вас было важнее?— Вообще-то, о том и о том. Во-первых, меня очень интересует история России. И, читая все то, что о ней пишут во французских газетах, я вижу, что порой там написаны глупости. Тем обиднее их читать, потому что Россия — это страна, которая с XIX века завораживает французов. Конечно, точно так же, может,
пишут ерунду и о, например, Лаосе, но Лаос для Франции не предмет культа в отличие от России. Ну а во-вторых — и я говорю об этом в книге, — когда я заново встретился с Лимоновым, которого знал и которым даже восхищался в 80-е годы во Франции, я стал размышлять о его жизненной траектории, о его непреодолимом стремлении прожить «настоящую» судьбу, стать героем романа. И я подумал, что, и правда, такой роман стоило бы написать. Ведь Лимонов необычайно подходит на роль героя плутовского романа, типа Барри Линдона, о приключениях вышедшего из народа авантюриста. Конечно, можно сказать, что он уже сам его написал, потому что из книги в книгу рассказывал о себе. Но понятно, что Лимонов о Лимонове всего не напишет, ведь он не может взглянуть на себя со стороны, увидеть картину в перспективе. Нужен наблюдатель, как для рассказа о приключениях Шерлока Холмса нужен Доктор Ватсон — сам Холмс о себе не расскажет.
— Как ваше издательство восприняло вашу идею?— Ну, у меня такие отношения с моим издательством, что мои идеи, как и идеи остальных авторов, всегда принимаются хорошо. Хочешь — напиши. У нас, к счастью, нет никакого графика выпуска книг, которые надо как-то отработать. И, честно говоря, я совершенно не рассчитывал на ее успех. Вот прошлая моя книга (
D'autres vies que la mienne,
POL, 2009 — «Иные жизни, кроме моей») как раз была очень популярна, но там все понятно — я писал о людях, которые могут быть твоими соседями, там затронута тема болезни, то есть что-то легко идентифицируемое. В случае с Лимоновым риск был довольно высок — история малоизвестного во Франции русского персонажа, какая-то экзотика.
Поэтому я был приятно удивлен, когда книга получила признание.
— И как вы это объясняете?
Читать текст полностью
— Ну, во-первых, немного самонадеянно: в том смысле, что у меня есть свой читатель, который читает все, что я пишу. А во-вторых, тем, что получился хороший приключенческий роман, который нескучно читать, в котором к тому же можно многое узнать о России и вообще об истории посткоммунистической Европы.
— В книге вы говорите, что Лимонов — это русский Джек Лондон. Можете пояснить?
— Я сказал не совсем так. Он казался мне таким 25 лет назад. Многие французские писатели — и я не исключение — происходят из буржуазной среды, получили хорошее образование и ведут размеренную жизнь. А Лимонов олицетворяет американскую модель писателя, как Генри Миллер, как Джек Лондон: прошедших школу жизни, испытавших все на свете. Их писательский опыт был сформирован опытом их жизни, и, когда я познакомился с Лимоновым, он был для меня как раз воплощением такого типа писателя. Как Буковски.
— А как сам Лимонов отреагировал на книгу?
— Он не скрывает, что доволен выходом книги-биографии и общим ее успехом. Признателен мне за то, что я воскресил его в стране, которая для него все-таки важна. По поводу книги он не стал говорить, что думает на самом деле, и я думаю, что он прав. Не станет же он поправлять какие-то возможные фактические ошибки, а оценивать мои рассуждения по поводу его личности было бы как-то странно. И вообще суть не в том, насколько по-журналистски точна книга, это не «вся правда о Лимонове», это роман о жизни.
— Кстати, вы почти не говорите о Лимонове-поэте.
— Конечно, я знаю, что Лимонов — крупный русский поэт. Но проблема в том, что во Франции в отличие от России, где поэзия до сих пор играет важную роль, это крайне маргинальная область. Я сам не большой читатель стихов, и, наверно, мне стоило написать о поэзии Лимонова чуть больше, но это было бы неискренне. Хотя я знаю, как это важно для русского читателя.
— По какому принципу вы выстраивали его биографию?
— Ну, для начала моими основными источниками были его собственные книги. И в какой-то момент мне пришлось сделать выбор: я решил для себя, что все, что он говорит в книгах, правда. А если нет, то мне это все равно. Когда же наступила вторая часть его жизни — начались все эти приключения воина и политика, он закончился как романист. В каком-то смысле он исчерпал тот материал, из которого всегда черпал, — в его последних книгах гораздо меньше информации о его жизни. И в этот момент в моей книге на первый план выходит история — как раз в тот момент, когда он сам связал себя с историей.
— Можно сказать, что в книге есть какая-то мораль?
— Мораль? Наверно, мораль в том, что любая ситуация сложнее, чем кажется. А еще в том, что такой человек, как Лимонов, несмотря на все то, что он делал, — человек чести и огромного мужества. Он никогда не вставал на сторону сильного, хотя я уверен, что, с его талантом и энергией, власть приняла бы его с распростертыми объятиями, вздумай он заделаться придворным писателем. Он этого не сделал, и я его за это очень уважаю.
Что мне в нем совсем не нравится, так это его политические взгляды, и даже не взгляды, а абсолютно фашистский — экстремистский — взгляд на вещи. То, как он завидует людям. Но это искупается его честностью. Когда он испытывает страшные чувства, он не стесняется в них признаться, как, например, в «Дневнике неудачника».
— Ваша мать как-то отозвалась о книге? Все-таки вы делите с ней одну территорию.
— Она осталась очень довольна. В книге я говорю о ней — о ее прозорливости, о ее влиянии как историка. Она сказала, что согласна с тем, что я написал, с моим видением.
— А что вы думаете о том, что сейчас происходит в России?
— Ну, для начала, что политическое будущее России — это не Лимонов.
{-tsr-}Сейчас то, что у вас происходит, напоминает мне май 1968 года во Франции: налицо какой-то сдвиг сознания. Все акции протеста только лишний раз его подтверждают. Хорошо, что происходит все это движение. При этом мне кажется, что вопрос о том, кто будет править страной, в действительности второстепенный. Никто во Франции на самом деле не хотел, чтобы в 1968-м к власти пришел Кон-Бендит, и действительно, у нас после всего был правый президент Помпиду, консерватор.
Главное, что само общество изменилось и этот процесс уже не остановить.
