Алан Черчесов. Дон Иван

Все герои в этом романе просто читают по ролям в случайном порядке один и тот же глубокомысленный монолог, полагает ВАРВАРА БАБИЦКАЯ

Имена:  Алан Черчесов

©  Евгений Тонконогий

Алан Черчесов — писатель конъюнктурный. Не только в том смысле, что его роман «Венок на могилу ветра» получил Малую премию им. Аполлона Григорьева, что его обласкал Андрей Немзер, что книги Черчесова

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

номинировались на все крупные русские премии, а сам писатель сделал впечатляющую международную литературную карьеру — его резюме включает даже такую экзотическую строчку, как «Участник международного писательского семинара Баптистского университета Гонконга». Но и в том, что место Черчесова в литературной систематике определить можно с большой точностью: он то, что сегодня условно можно назвать «изощренный стилист набоковской школы» — сюда же можно отнести, скажем, Ольгу Славникову и Сергея Самсонова. Писателя этого типа вычислить можно чисто арифметически, машинным методом посчитав частоту употребления слов «будто», «словно» и «точно» на страницу текста. Но и невооруженным глазом — стоит развернуть «Дона Ивана» в любом месте: «В холода отряжают яремнику драную бурку и скудельную пену овчины. Нутро согревает первак самогон. Потом как-то раненно, сбоку, из-под полы у раздатчицы-скуки, подползает к сараю весна. Осмелев, она тычет в прорехи неструганых досок отчаянным писком птенца, на который в груди отзывается клекотом плакса-надежда».

Очевидно, что на смысл приведенной цитаты никак не влияют контекст, жанр произведения, фабула, степень реализма — все это факторы глубоко второстепенные и могут варьироваться, одно неизменно: на страх клеветникам, давно уже объявившим о смерти автора, в романе изощренного стилиста набоковской школы автор не только живехонек, но и не терпит соперничества со стороны героя.

Герой нового романа Черчесова — писатель, который пишет роман о Доне Иване (он же — реинкарнация Дон Жуана, Фауста и Вечного жида в одном лице), который живет с писательницей по имени Жанна, которая пишет о нем роман. Речь писателя перемежается речью самого Дона Ивана, ведущего диалог с автором. У Писателя (назовем его так, с прописной, чтобы не путать с автором — Черчесовым) есть жена и друг, которые пересказывают роман друг другу и подсказывают Писателю, что писать дальше. Мир Дона Ивана населен куда более густо: помимо ожидаемой череды женщин и просто проходных персонажей там есть, например, как минимум еще один писатель. Вряд ли этот пересказ поможет читателю разобраться в той расписной матрешке, которую представляет собой система черчесовских персонажей, но в этом вовсе нет нужды: все они — отражения, тени и двойники друг друга. Трудно сказать, чем руководствуется автор, назначая очередного персонажа то двойником, то тенью, то отражением, но не будем придираться: если уж с Пушкиным, по его собственному признанию, Татьяна Ларина «удрала штуку» — грешно осуждать Черчесова, когда тот не может управиться с десятком взаимозаменяемых и бестелесных клонов.

Читать текст полностью Дон Иван — подкидыш в советском детдоме, младенец-пикаро, страдающий приапизмом и еще в колыбели соблазнивший кормилицу, — «поглощал без разбору сказки, романы, стихи, не брезгуя скупостью пьес и занудством трактатов, непонимание которых ему не мешало — он словно подслушивал благозвучную иноземную речь: смысл не ясен, зато можно его сочинить в угоду своим ощущениям». Почти на каждой странице «Дона Ивана» можно найти подтверждение догадке, что в своем творчестве Алан Черчесов руководствуется тем же принципом.

Дело в том, что смысл и цель литературы любой изощренный стилист набоковской школы видит в наращивании объема сравнений и метафор. Язык завораживает его сам по себе, как конструктор, который можно собирать бесконечным количеством способов, надеясь, что в результате так или иначе сложится слово «вечность». Читатель, не являющийся адептом данной литературной школы, часто делает типичную ошибку, пытаясь разъять музыку, как труп, рациональным анализом. Возьмем, скажем, сцену из приютской жизни Дона Ивана, который вынужден купить молчание санитарки — свидетельницы его любовных похождений, — ублажив ее тоже: «Погашать обязательства было предложено мне в клетушке медперсонала. Как девушка честная, Любаша предупредила: “Я быстрая, но ненасытная. Придется тебе попотеть. На-ка, прими”. Опрокинув в меня стопку со снадобьем, пояснила: “Чтоб сердечко качало-качало, да не подкачало”. Потом плюхнулась на кровать и выудила коренастую сисю: “Ну, пострел, приступай!” Приступил. Отдавалась Любаша охотно и сразу, а в миг блаженства хлестала щеками матрац». Наивного читателя может смутить утверждение очевидного: странно было бы, действительно, если бы в предложенных обстоятельствах Любаша отдавалась неохотно, а перед этим долго упиралась. Читатель более прозорливый догадается, что ключ — в авторском словоупотреблении, и подыщет, пусть не без усилия, какое-нибудь неизбитое значение избранному автором глаголу; но есть случаи, когда воображение бессильно.

Вот уже повзрослевший Дон Иван оказался в Марокко: «Как и положено на променаде, женщины в нашей толпе доминировали. Спереди распознать их можно было по дерзким глазам, обжигающим из-под чадры, сзади — по хинным узорам на щиколотках». «Доминировали» — значит, положим, «преобладали» — коряво, но допустим; но в каком смысле «распознать»? Видимо, сама по себе чадра еще ни о чем не говорит, но наш Дон Иван прямо Шерлок Холмс и женщину с мужчиной ни за что не спутает, потому что сразу смотрит на щиколотки — от него ни под какой чадрой не укрыться. Не стоит пытаться распутывать тонкости авторского словоупотребления, исходя из предположения, что в каждой фразе есть смысл — которого при ближайшем рассмотрении там чаще всего нет.

«Чтоб не заснуть, налегаю на кофе или жую апельсины. Я покупаю их тоннами, потом теми же тоннами жру». Символика апельсинов в романе Черчесова занимает важное место: но что нам, попросту, хочет сообщить автор о герое в этом предложении? Что события могли развиваться иначе — герой мог покупать апельсины одними тоннами, а жрать какими-то другими, или что он мог из каждой тонны сжирать по две штуки, а остальные выбрасывать? Почему было не написать «я покупаю и жру их тоннами»? У наивного читателя может сложиться странное впечатление, будто букеровский финалист и лауреат премии Аполлона Григорьева Алан Черчесов плохо знает русский язык.

В том сказовом стилистическом пласте — повествовании о ранних годах Дона Ивана, где коренится, так сказать, незабвенная сися, справедливо будет предположить, что «ютившаяся в подвале конура» или «гундосые сапоги» суть намеренные, художественно обусловленные стилистические находки. В конце концов, на таких пассажах, как «Вдругорядь кровью ссать будешь. Не опостыло бузить? Ну-ка, раззявь сюда пасть, я ее рванью затыкаю. Авось осмирнеешь» разнообразие регистров в перенаселенном как будто голосами романе Черчесова заканчивается. Пусть они заставляют вспомнить многочисленные пародии начала XX века на литературный лубок — скажем, повесть «Боярская проруха» у Аверченки о боярышне Лидии, которая «сняла с высокой волнующейся груди кокошник», — и никак не мотивированы сюжетно — они хоть веселят, и ладно, исполать, гой еси.

Но в том, что уже в наше время в совершенно не сказовом повествовании герой, например, «обувает мокасины», не прочитывается эстетический вызов. Не ощущается в этом факте формальный эксперимент или стилизация, хоть режьте. Согласно современному русскому словоупотреблению, обуть можно ребенка или лоха в темном переулке, а мокасины можно надеть, или автор должен привести очень убедительное объяснение, какой новый смысл в это проходное сообщение привносит безграмотность.

Это может показаться буквоедством, но мы говорим о писателе, чьи герои большую часть романного времени рассуждают о языке и для которого парадокс, построенный на каламбуре, — краеугольный камень творческого метода. Любая реплика в «Доне Иване» — это афоризм, законченная мысль, которая ничего не потеряла бы, будучи вырвана из контекста (хотя терять им, как правило, нечего — видите, это заразно). Попытки автора время от времени отойти от этого принципа хотя бы ради тех трех героев, которые по сюжету не являются плодами воображения Писателя, — его жены и друзей — и придать им индивидуальные черты и речевые характеристики вызывают чувство неловкости.

«“Что такого стряслось на стамбульском шоссе, что затрясло даже этого хрюнделя?” — осведомляется Мара с порога. Чмокнув в щеку Светлану, она щиплет меня за живот, вставляет в стакан букетик фиалок, извлекает из сумки кулек с апельсинами, сгоняет со стула вздремнувшего Герку и садится туда вместо мужа». Эту Мару мы видим в первый и последний раз. В романе она не играет никакой роли. Мы уже привыкли к обязательной манерности, с которой она не может ничего попросту спросить или достать, а только осведомиться и извлечь, — но зачем она проделывает все эти манипуляции? Единственно затем, что автору нужно время от времени занять своих героев какой-то суетой, чтобы придать им видимость жизни и создать таким образом реалистический пласт повествования. Поэтому все они все время чмокают, держат друг друга почему-то за мизинец, дергают за бороду или садятся по-турецки на пол, хотя в комнате есть диван.

Казалось бы, самый простой и безотказный способ облечь героя в плоть — это его речь. Но этим способом Черчесов пренебрегает. Вот жена Писателя рассказывает друзьям о приснившемся кошмаре: «Впереди бутылочным горлышком бездны зияет орущая дырка, куда, будто слякоть в прожорливый сток, засосет мои потроха. А когда их туда засосет, я пойму, что нет такой массы на свете, которой подавится пустота. Просыпаюсь я на краю — в полувздохе от бездны и в полусмерти от страха. Ощущение так себе». Все черчесовские матрешки — Писатель, его герои, герои героев и герои героев героев — просто читают по ролям в случайном порядке один и тот же глубокомысленный монолог о Жизни, Смерти, Любви, Времени и Вообще и только ради читательской немощи формально делят его на фрагменты какой-нибудь присказкой, маркирующей конец прямой речи: ну, там, «хоп? — еще бы не хоп!»; или: «ощущение так себе»; или, не мудрствуя: «такая вот жопа!»

Ощущение читателя к этому моменту давно уже так себе, но тут-то и становится понятно, что герои для автора — не только обуза, но и большое удобство. Они подбадривают читателя и друг друга — «Браво!», они вообще щедры на похвалу, называют друг друга гениями и остроумцами. Герой, чья репутация величия и демонизма создается устами других героев, — прием, старый как мир. Вспомнить хоть Достоевского, у которого люди твердят на все лады: «Вспомните, что вы значили в моей жизни, Ставрогин»; «Это ли подвиг Николая Ставрогина!» — самому герою остается только пить чай и пожимать плечами. Но в отличие от легкомысленных предшественников Черчесов не предлагает читателю ничего принимать на веру, а тут же приводит текст любого «наколдованного гимна», «света и восторга на бумаге». Пока Писатель завершает очередную главу похождений Дона Ивана, его жена и друг подробно обсуждают, какие образы ему особенно удались. Сам Писатель иной раз проявляет похвальную скромность: «От этих листочков мне как автору лучше отречься» — а вместе с тем и хозяйственность: «Но как читатель я склонен за них постоять: начало забойное. <…> Если роман о любви, пусть уже будет любовница. Смазливая дама-прозаик, которой герой мой доверился после того, как ее соблазнил. Ей и спихнем всю цитату...» Дама-прозаик не останется в долгу за цитату: «Это же кладезь — герой-архетип, корневой культурный сюжет, продвигаемый анекдотичной твоей биографией, да еще и приправленный пошлостью века!» Это если кто не понял.

Когда герои с утра до ночи обсуждают устройство населенного ими произведения, его литературные и философские цели и языковые средства, не говоря уж про «первичный инстинкт читателя — потаенное желание бездарей надрать уши таланту», это дает автору возможность заранее парировать любую потенциальную критику. Вот, например, Дона Ивана умиляет неправильная русская речь его испанской возлюбленной: «Она путала падежи, тасовала колоду родов и словотворила из надерганных наудачу корней. Все, что я мог, — это не прерывать, не поправлять, не портить вмешательством правил хриплую музыку ляпсусов и умиляться, когда у меня на глазах “поцарапаться” превращалось в “испоцарапаться”, “босоножки” сапожились “сапоножками”». Не будем же портить вмешательством правил хриплую музыку ляпсусов: обуем сапоножки и пойдем дальше, ведь конец романа уже близок, а неизрасходованной мудрости припасено еще на троих Ларошфуко: «Лесбиянка — это, как правило, та же бисексуалка, у которой в какой-то момент сдали нервы. Точно так же, как бисексуалка — всего только женщина, которой в какой-то момент не сдали экзамен мужчины»; «Если радостный сон — это кража чего-то чужого, то счастливая явь — это кража себя у других».

Уже совсем под конец, на случай, если читатель все же недопонял, что хотел сказать Писатель, его близкие отбрасывают последние условности{-tsr-} прямой речи и зачитывают вслух по его черновику: «Все пойдет прахом, если не сделать упор на язык как на средство недостоверной коммуникации (достоверная возможна лишь в акте любви). Язык, как бы ни был он точен, извращает мысли и чувства и провоцирует непонимание. <…> За дуэлью их (Дона Ивана и его двойника. — OS) — автор и текст. Один сочиняет и лжет, чтобы добраться до истины, другой музицирует истиной, чтобы спрятать ее за шумом из слов и — спасти».

Как учит нас Козьма Прутков, «Три дела, однажды начавши, трудно закончить: а) вкушать хорошую пищу; б) беседовать с возвратившимся из похода другом и в) чесать, где чешется». Я прибавила бы к ним четвертое: цитировать новый роман изощренного стилиста набоковской школы. Вот разве что напоследок: «Наслушавшись моря, я жалобно пукнул. Иногда так из нас выпархивает душа — словно заложница с черного хода темницы».

Алан Черчесов. Дон Иван. — М.: Астрель, 2012

Отправить:

КомментарииВсего:39

• Grigorij Dashevskij· 2012-01-31 18:04:32
  блестяще написано, дико смешно.
• Serge Plakhtiy· 2012-01-31 19:07:10
  а как по мне блестяще написан роман.
• Zamza· 2012-01-31 19:12:22
  Прекрасный роман. Варвара высосала из пальца непонятно что) Сравнить Славникову с Черчесовым это конечно надо было умудриться)))
• Ge Or· 2012-01-31 20:21:58
  Не знаю, мне паблик понравился http://vk.com/alancherchesov
• Yappi· 2012-01-31 20:43:13
  Бабицкая тролль
• Александр Юрченко· 2012-01-31 20:59:14
  Браво, Варвара! Лучшая рецензия из всех прочитанных мною здесь. Издательство АСТ настоятельно рекомендует книги этого автора. Оно и понятно: нужно продавать свой товар, книгой это чтиво назвать язык не поворачивается. Хотелось бы побеседовать с гл. редактором АСТ и понять: какому читателю они адресуют эти пародии на литературу. Ведь была уже и "Акушер- ха" и "Цветочный крест". Сколько можно растлевающе влиять на вкусы общества. Или вы выполняете социальный заказ по оболваниванию россиян?
• varvara· 2012-01-31 21:50:18
  Спасибо. Но главному редактору АСТ бессмысленно предъявлять претензии: он делец, он не формирует ассортимент, да и не мог бы. У него другие задачи. В издательском доме такого размера за конкретную книжку отвечает редактор подразделения. Не интересовалась специально про Черчесова, но "Цветочный крест", скажем, издала в своей редакции Елена Шубина - и она давала по этому поводу комментарии, интервью и обосновывала свой выбор: соглашаться с ней или нет - другой вопрос, но позиция достойная. Я думаю, что она издала то, что сочла хорошей литературой.
• alex-odessa· 2012-01-31 22:59:58
  В принципе, я сам понимал, что задаю наивные вопросы. Видимо, они лучше, чем я, знают вкусы нашего общества, ведут какой-то мониторинг. Тем печальнее картина всеобщего упадка. Теперь о Шубиной. Варвара, понятно, что думает Шубина, она тоже расчитывала на бизнес-успех. Судя по Вашим словам, Вы считаете, что "Цветочный крест" имеет право на жизнь. Тогда автор "Дон Ивана" просто Лев Толстой по сравнению с Калединой. Или я ошибаюсь?
• trepang· 2012-02-01 00:09:26
  очень, конечно, смешно - но, по-моему, этого не заслуживают ни Набоков, ни даже штамп "набоковская школа". какая тут набоковская школа - если судить по приведенным цитатам, это даже не школа старика Ромуальдыча.
• varvara· 2012-02-01 01:57:47
  Лева, Набокова я обидеть вовсе не хотела. Он за них не в ответе - это как эпигоны Бродского или Цветаевой, которые берут один формальный прием - скажем, тире или анжамбеман - и превращают его в смысл жизни
• Nara· 2012-02-01 02:35:44
  O tempora! O mores!
  В последнее время все чаще стал замечать, что рецензия уже забыла о своем предназначении - освещать путь. Сейчас она только дает ложную карту. Где рассказ о блистательной части с Фортунатовым? Тов.Фортуной такскать. Протестую против такого отношения "грамотной" журналистики к "безграмотной" литературе (
• varvara· 2012-02-01 04:15:41
  to Nara: горячо надеюсь, что это ирония. Да, профессионализм подвел меня: там, где говорят музы, девичьей скромности не место, а меня она удержала от освещения блистательной части. Но знаете, роман неисчерпаем - не могла же я все охватить, путать рецензию с диссертацией тоже не дело. Сквозная, прошу прощения за каламбур, тема связи между душой и анусом в творчестве Черчесова еще ждет своего будущего исследователя!
• varvara· 2012-02-01 04:36:59
  to alex-odessa: Мне кажется, в Вашем вопросе нескольких вопросов сразу. 1) Право на жизнь имеет любая книжка, и я до последнего вздоха готова отстаивать свободу творчества для любого графомана. Как и собственную свободу потом это творчество разбранить. 2) Я думаю, что "Цветочный крест" - это ужасно, но мне кажется неэтичным и некрасивым строить предположения насчет чужой мотивации, и даже не потому, что Елена Шубина - уважаемый профессионал, издала массу хороших книг. Просто, ну, это вообще признак ограниченности - за любым мнением, отличным от собственного, подозревать корысть и теорию мирового заговора, надеюсь, мы с вами не таковы )
• Alexandr Butskikh· 2012-02-01 11:47:56
  А что, вполне по-набоковски: и апельсины, и фиалки... Все как надо.
  Вот "коренастой сиси" у Набокова не припомню.
  Но и свое что-то писатель должен предъявить поклонникам.
  А такие, судя по комментариям и наградам, есть.
  И отлично.
• Nara· 2012-02-01 12:55:00
  Варвара, да в таком случае, боюсь Вам лучше и не стоит задумываться подходить к Рабле.
  Я представляю, если повыдирать Рабле из контекста, что там получится) Простите, но это может любой осел) И любая коза) lol
• Иван Таранов· 2012-02-01 14:23:46
  «Чтоб не заснуть, налегаю на кофе или жую апельсины. Я покупаю их тоннами, потом теми же тоннами жру».
  
  А вы за "я покупаю и жру их тоннами"?? Ну-с, Варвара, руки прочь от литературы, вы опасный человек
• alex-odessa· 2012-02-01 14:48:28
  Госпожа Nara, Вы применяете запрещённые приемы в полемике: нельзя сравнивать Божий дар с яичницей. Речь идёт о доморощенных российских писателях и, особенно, в виде особей женского пола. Даже выдергивание из детища г-на Черчесова дает представление об уровне мастерства, и, если хотите, интеллекта. Попробуйте выдернуть пару абзацев у Тургенева, получится ли у Вас покритиквать его? Вы еще бы поставили Рабле на одну доску с Устиновой, Донцовой, Солнцевой - можно назвать еще более 2-х десятков девиц, бездарно засоряющих мозги россиян. Варвара очень гуманный человек - дает им право на существование. С чем я не согласен и по этому поводу можно с ней полемизировать. А что касается ее мастерства, как критика, оно на высоком уровне, поверьте мне. Серьезно анализировать чтиво наших псевдо писателей очень тяжело.
• Nara· 2012-02-01 15:05:18
  alex-odessa, какой гонор.
  поверить вам? нет уж, извольте.
  "чтиво", "псевдо писатели". типичное наше самодовольное хамство)
  и вообще, что занимательно - изысканный литературный пук вы не "асилили" и, в свою очередь, напердели сами =))))))))))))))) простите, не хотела никого обидеть) удачного дня )
• nemalevich· 2012-02-01 16:27:39
  Нарочка, обратитесь лучше к чтению Рабле.
• Valentin Alen· 2012-02-01 17:05:21
  На мой взгляд, такие статьи полезны, они помогают ориентироваться, даже [особенно?] если автор рецензии для читателя отрицательный авторитет (я, например, иногда читаю рецензии НЕМЗЕРА: книгу, которая Немзеру понравилась, я вряд ли куплю, для меня это как приговор автору). В данном случае я читать, пожалуй, не буду:
  - с одной стороны прав И.Таранов (эти двойные тонны - совершенно нормальная риторическая фигура, логика тут совершенно не при делах).
  - с другой - и Коренастая Сися, и даже щеки_ хлещущие_матрац в каком-то вполне представимом КОНТЕКСТЕ вполне могли бы сиять бриллиантами в короне, но от процитированных кусков веет убожеством, увы.
  А как интернет-МЕМ Коренастая Сися могла бы иметь блестящее будущее. Тоже неплохо, нес па?
  Как, кстати, эта фигура называется, повтор для усиления? Лень искать что-то.
• Yappi· 2012-02-01 17:17:25
  И мне очень нравится Коренастая Сися! И как после этого можно говорить о бестелесных клонах? Отличный роман, всем советую
• Nino Malina· 2012-02-01 17:48:17
  Очень хорошая и очень смешная рецензия! Варвара,вы - молодец.
• Diane Miatchikova· 2012-02-01 20:06:32
  
  замечательная рецензия: объективно, доходчиво и без истерики, - благодаря таким обзорам лит. критика последнее время вообще воспринимается с бОльшим доверием.
• Александр Юрченко· 2012-02-01 20:49:01
  
  Рецензия, действительно, замечательная. Больше бы такой критики, глядишь, поможет участникам дисскуса и в дальнейшем отличать зерна от плевел. Так и тянет послать некоторых любителей "горяченького" на кушетку доктора Фрейда. В литературе и кроме пикантных сцен может быть много полезного и интересного.
• юрий буйда· 2012-02-01 22:24:16
  Тот редкий случай. когда качество рецензии (хорошей) не зависит от качества текста.
• Veritas· 2012-02-02 12:59:19
  А у меня эта длиннющая рецензия вызвала недоумение: из нее так и не ясно, о чем роман, какова его структура и т.п. Смущают и очевидные передергивания. Например, насчет "обуть мокасины". Вот сноска из словаря Даля:
  http://slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%A2%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9%20%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C%20%D0%94%D0%B0%D0%BB%D1%8F/%D0%9E%D0%91%D0%A3%D0%92%D0%90%D0%A2%D0%AC/
  Там черным по белому сказано, что обувать можно и что-то (см. пример с сапогами).
  Дальше, об афоризмах в романе Варвара вдруг негодует: "Любая реплика в «Доне Иване» — это афоризм, законченная мысль, которая ничего не потеряла бы, будучи вырвана из контекста".
  Но ведь афоризм на то и афоризм, что это законченная мысль, которая ничего не теряет, будучи вырвана из контекста! Иначе это не афоризм.
  И еще: рецензент явно манипулирует цитатами. Любая цитата любого автора про "пук", вырванная из контекста, будет выглядеть неуместно и глупо. Вот вам пример:
  "Мой зад свой голос подает,
  На зов природы отвечая.
  Вокруг клубится вонь такая,
  Что я зажал и нос и рот."
  Это вырванная цитата из уже упоминавшегося здесь Рабле, которая, боюсь, слишком точно подходит к тому, чем сама Бабицкая занимается в этой рецензии.
  "Дона Ивана" я еще не читал, но по другим книгам знаю, что Черчесов стилист блистательный, уж извините! А ваше шельмование меня не убедило. Наоборот, разожгло интерес.
• alex-odessa· 2012-02-02 13:54:41
  Так Вам и "блистательнная" стилистика Калединой в "Цветочном кресте" понравится. Не возводите свое мнение в абсолют. Но читать Вам это никто не запретит. Россия периода "смутного времени" рождает и соответствующего читателя. Вы, видимо, в школе мало знакомились с русской литературой 19 века, писателями и поэтами "серебряного века", с писателями времени брежневского "застоя". Выдержек и цитат сомнительного свойства из произведения выдающегося "стилиста" слишко много, чтобы не увидеть напрасные потуги превзойти самого себя любимого в стремлении хоть как-то и чем-то выделиться (рассчитывая на падение нравов в обществе) в "океане" бездуховной литературы, рожденной временем. Верю, что это пройдет у Черчесова, когда исчезнет спрос на такого рода литературу. А Рабле оставьте в покое. Тут одна нервная дама его уже упоминала. Черчесов -
  не Рабле.
• Veritas· 2012-02-02 14:17:02
  Уважаемый Алекс!
  Судя по всему, с творчеством Алана Черчесова вы вообще незнакомы, иначе у вас бы не повернулся язык упрекать его в "бездуховности"! Его-то как раз обвиняли в излишней духовности такие вот "критики" (или точнее сказать будет "вритики"?). Говорили, что это уже совершенно немодно, а надо писать постмодерн. Как бы то ни было, "чернухой" в прозе его и не пахло. Вы его с кем-то спутали. Жаль даже стало Варвару, если ее защищают подобной вот ерундой.
  А Каледина - это, конечно, печально.
  
• Dmitry Danilov· 2012-02-02 14:35:33
  Рецензия замечательная, и действительно, очень смешная (в хорошем смысле).
• Александр Юрченко· 2012-02-02 14:50:25
  Вы, Veritas, случайно не литературный агент писателя? Я говорю о конкретном произведении автора, а не о всем его творчестве. Всерьез именно это произведение обсуждать нельзя - это должны делать психиаторы. Поэтому я и говорю больше не о стилистике романа, а об упадке современной русской литературы. Спасибо Варваре. Чем больше будет рациональной критики, тем больше шансов будет у общества прозреть
• Veritas· 2012-02-02 15:10:08
  Уважаемый Алекс-Александр!
  По вашей логике, "психиатОр" - это Варвара, поскольку она обсуждает роман в рамках "рациональной критики" (это вы так сказали, не я!). Как говорится, я Пастернака не читал, но уже от души ненавижу. Так, помнится, и "спасали" русскую литературу в известное время блюстители нравственности.
  Что ж, ненавидеть таланты не запретишь! Это ведь куда легче, чем самому прочитать ненавистного автора...
  
  
• trepang· 2012-02-02 15:19:26
  да Колядина же, а не Каледина
• Veritas· 2012-02-02 15:23:33
  И вдогонку:
  http://www.vedomosti.ru/lifestyle/news/1491684/dyadya_vanya_na_rendezvous
• alex-odessa· 2012-02-02 16:27:01
  Вы попали в точку. Работа современного литературного критика сродни труду ПСИХИАТРА. Извините за описку. Я себя к блюстителям нравственности не отношу. Но противник варварского отношения к русскому языку и всяческой матерщинности - как в творчестве, так и в быту... К Вам это не относится, впрочем. Но ФБ завален нецензурщиной, особенно это проявляется, когда кто-то не согласен с мнением оппонента. Хорошо уже, что Калядина Вам не нравится. (Бог с ней, с фамилией, скоро о ней и не вспомнят. - Это я Льву Оборину - Трепангу.)
• nemalevich· 2012-02-02 17:08:08
  автор рецензии газеты ведомости-стиль жизни считает ту же цитату «Потом как-то раненно, сбоку, из-под полы у раздатчицы-скуки, подползает к сараю весна. Осмелев, она тычет в прорехи неструганных досок отчаянным писком птенца, на который в груди отзывается клекотом плакса-надежда» образцом белого стиха, как, вероятно, и Veritas. А по-моему, это чудовищная пошлость в духе худших графоманских текстов русского рока. Здесь, очевидно, и проходит водораздел вкусов.
  
• аида айрапетян· 2012-02-02 20:59:27
  Но ведь он же мастер, мастер?
• Alexandr Butskikh· 2012-02-03 07:40:37
  Вот я, например, по одной из специальностей - психиатр.
  Но исследовать и обсуждать это "произведение" не буду, потому что это скучно и не интересно.
  Такая "литература" создается погонными километрами, и читать ее - невыносимое занятие, сродни работе в дурдоме.
  Как по капле воды можно судить о море, так и по одной-двум фразам можно судить о писателе.
  Для кого-то это "Мастер". Не до таких мастеров доживем, уверяю Вас.
  Образцы уже предъявлены.
• Olga Nikolaenko· 2012-02-14 08:23:20
  Спасибо, смешно очень. И нельзя не вспомнить: «Что такое poshlost'? Подражания подражаниям, фрейдистские символы, траченые мифологии, «момент истины», «харисма», «диалог», абстракционизм роршаховских пятен, рекламные плакаты и «Смерть в Венеции»». «Когда мне станут подражать, я тоже стану пошлостью, но еще не знаю, в каком контексте» Набоков, Strong opinions (А вычитано у Гаспарова)
• Александр Юрченко· 2012-02-14 12:35:33
  Пошлость, как и мафия, бессмертна. Но бороться с ней можно и нужно.