Кому дать рубль?

ДМИТРИЙ ВОЛЧЕК, ЛИНОР ГОРАЛИК, АЛЕКСАНДР ИЛИЧЕВСКИЙ, КИРИЛЛ КОБРИН, ДМИТРИЙ КУЗЬМИН, АЛЕКСЕЙ ЦВЕТКОВ и другие комментируют шорт-лист Премии Андрея Белого 2011 года

Имена:  Александр Иличевский · Александр Скидан · Алексей Цветков · Андрей Сен-Сеньков · Вадим Месяц · Валерий Шубинский · Дмитрий Волчек · Дмитрий Кузьмин · Игорь Гулин · Илья Кукулин · Кирилл Кобрин · Кирилл Корчагин · Линор Горалик · Сергей Соколовский · Федор Сваровский

1 ноября в Санкт-Петербурге был объявлен короткий список старейшей независимой литературной премии России — Премии Андрея Белого. Объявление лауреатов этого года состоится в Москве, на ярмарке Non/fiction. В преддверии этого события мы задали нескольким поэтам, прозаикам и критикам два вопроса:

1. Кого, по вашему мнению, не хватает в нынешнем коротком списке и почему?

2. Кого бы вы выбрали в качестве победителя в каждой из номинаций (если вы затрудняетесь с какой-либо из номинаций, выберите те, что вам ближе) и почему?


Кирилл КОБРИН
К вопросам

1. Мне не хватает поэтической книги Сергея Тимофеева «Синие маленькие гоночные автомашины» в поэтической номинации, в прозаической — «Счастливой девочки» Нины Шнирман и «Фланера» Николая Кононова, в гуманитарных исследованиях — книги Юрия Зарецкого «Стратегии понимания прошлого» (и вообще историков здесь традиционно маловато, как мне кажется. В этом году роль историка взвалил на себя М. Золотоносов).

2. В поэзии я не могу сделать выбор между (одинаково, но по-разному) прекрасными Полиной Барсковой и Василием Ломакиным. В прозе, конечно, Маркин. В гуманитарных исследованиях, конечно, Кононов / Золотоносов. Любопытно, что почти во всех из них явлена тема «истории» и конца ея, а также мощная «документальная» (или псевдодокументальная) линия. Не забудем также все большую жанровую размытость, что всегда приятно. Почти (но только «почти»! не буду уточнять) нет книг «за все хорошее против всего плохого». В общем, хороший год.


Алексей ЦВЕТКОВ
К вопросам

1. Собственно, это уже стало традицией: не хватает, на мой взгляд, Владимира Гандельсмана, которого я не побоюсь назвать лучшим из ныне здравствующих и активно работающих русских поэтов. Его зияющее отсутствие практически во всех премиальных списках даже перестало удивлять, но упорство номинирующих инстанций не перестает.

2. Могу с уверенностью высказаться только о поэтической номинации, для оценки других не располагаю на данный момент достаточными знаниями. Андрей Поляков, конечно же. Тем более что это уже третья для него номинация, и кто сказал «А», должен хотя бы единожды в жизни сказать «Б».


Дмитрий КУЗЬМИН
К вопросам

1. Шорт-лист любой премии не резиновый, поэтому заявить, что в нем кого-то не хватает, значит подразумевать, что в нынешнем списке есть лишние. В прозаической номинации это, на мой взгляд, совершенно очевидно. Во-первых, в нем — независимо от собственных достоинств — нечего делать стихотворной книге Марии Рыбаковой «Гнедич»: глядя на текущий состав жюри, я как-то даже не очень понимаю, кому из его членов пришло в голову таким способом намекнуть литературному цеху, что верлибр — это просто проза, записанная в столбик (тем более что одновременное помещение книги Владимира Ермолаева в поэтический шорт-лист с этой идеей плохо согласуется). Во-вторых, я считаю совершенно неправильным в текущей ситуации включать в шорт-лист некую рукопись, присланную из Бишкека, с интригующим названием «Русский садизм»: я ее, как и все остальные непричастные, не читал, но полагаю, что ситуация с книгоизданием в России не пришла еще к такому катастрофическому состоянию, чтобы нечто заслуживающее шорт-листа Премии Андрея Белого невозможно было опубликовать (и уж после выдвигать на премию). А так возникает нелепая ситуация кота в мешке, причем с немалой вероятностью того, что этот кот так никогда и не будет из мешка извлечен: жюри уже наступало на эти грабли в 2004 году, включив в шорт-лист повесть Эдгара Бартенева «Охота», не напечатанную по сей день. В-третьих, я, конечно, понимаю и отчасти даже разделяю слабость жюри к прозе дневникового и псевдодневникового типа, но полагаю, что «Дневник» Александра Маркина шорт-листа совершенно не заслуживает (и в бытность мою членом жюри настоял на том, чтобы не включать в шорт-лист предыдущий том этого сочинения): написано это все не без изящества, но в психологическом и антропологическом измерении представляет собой трансляцию неинтересных штампов, особенно уныло выглядящих в присутствии тени лауреата тридцатилетней давности Евгения Харитонова.

Таким образом, находя лишними три из семи позиций шорт-листа, я не могу не испытывать глубокого раздражения по поводу отсутствия на этом месте по меньшей мере двух замечательных книг последнего времени: сборника рассказов Марианны Гейде «Бальзамины выжидают» и цикла стихотворений в прозе Олега Юрьева «Обстоятельства мест» (1, 2, 3). Обе они, каждая по-своему, добиваются выдающегося эффекта в выделывании языковой ткани, и у обеих вот эта стилистическая заостренность чревата мировоззренческими импликациями — что, собственно, в наибольшей степени завету патрона премии и отвечает. Да и последние книги Вадима Калинина и Виктора Iванiва на шорт-лист прозаической номинации вполне могли бы претендовать.

Что касается поэзии, то тут вопрос о прямом вычеркивании лишнего, пожалуй, не стоит, хотя, опять же, сборник Василия Ломакина — чисто виртуальный, и уж не настолько этот поэт неведом, чтобы нельзя было рассчитывать на его полноценное издание. Иное дело, что некоторые книги вызывают ощущение необязательности. Хороший сборник у Владимира Ермолаева (может быть, несколько перегруженный только), но если бы на его месте оказался сборник другого как бы классического верлибриста Максима Бородина, удивила бы кого-нибудь такая рокировка? И вторая книга Аллы Горбуновой неплоха, но, если бы на ее месте оказалась Анастасия Афанасьева, что поменялось бы? Разумеется, есть какие-то индивидуальные краски, однако с точки зрения места на общей карте, роли в текущем процессе книги эти нужные, но не единственные в своем роде. На этом фоне отсутствие в шорт-листе новых книг Наталии Азаровой и Данилы Давыдова трудно объяснить — именно потому, что это отсутствие не может быть компенсировано ничем иным: так, как они, больше никто не пишет. Да, эта индивидуальность в чем-то провокативна, может вызывать противоречивые чувства, но зона риска и есть зона роста.

2. В обеих художественных номинациях есть, на мой взгляд, два безусловных фаворита, каждый из которых этой премии заслуживает. Николай Байтов и Денис Осокин во многом полярны: абсолютная интеллектуальная выверенность, очень глубоко прячущая своеобразную страстность и пристрастность, — против совершенной лирической раскрепощенности, лишь «с высоты птичьего полета» при взгляде на весь корпус текстов обнаруживающей набор сквозных идеологических конструкций. Лично мой выбор склоняется в пользу Николая Байтова, прежде всего, по той причине, что, опять-таки, его работа идет вразрез с трендом, не поддерживается практически никем в сегодняшней русской прозе, стоит совершенно особняком. Тогда как Осокин все же принадлежит, в качестве одного из флагманов, к некоторому (относительно) широкому движению. Ну и просто потому, что Байтов работает в литературе на добрых два десятка лет дольше.

Что касается поэзии, то основной выбор стоит между Андреем Поляковым и Полиной Барсковой, и в ином шорт-листе парадоксальный поляковский сплав мандельштамовской образной и звуковой изощренности с концептуалистским самоотрицанием текста смотрелся бы совершенно одиноким подвигом, но этот шорт-лист составлен так, что на фоне Ломакина, Риссенберга и Порвина героический прорыв Полякова выглядит основательно поддержанным с флангов, тогда как новая книга Барсковой — больше, чем какая-либо из прежних, идущая от человеческого документа и живой речи, а не от литературных корней и внутрикультурной проблематики — обнаруживает себя в одиночестве и от этого, быть может, вырастает в значении. Не берусь сделать окончательный выбор.

В номинации «Гуманитарные исследования» я читал лишь половину работ, и из этой половины склоняюсь к книге Дмитрия Замятина «В сердце воздуха» — вопреки собственным методологическим убеждениям (побуждающим меня к попыткам не смешивать науку с эссеистикой), из чистой симпатии утопическому личному проекту по тотальному освоению метафизической изнанки географической карты. В номинации «Литературные проекты», несмотря на то что она, благодарение богу, избавилась от совершенной двусмысленности формата «Литературные проекты и критика», все равно соединено несоединимое: чисто академическая работа специалистов, работавших с собраниями сочинений Ницше и Розанова, — и труд людей, имеющих дело с живым и неуловимым текущим литературным процессом. Раз уж нужно выбирать в таком широком спектре, я — за фигуру Юлии Валиевой, находящуюся ровно посредине — в том месте, где более или менее академический подход пытается ухватить настоящее литературы ровно в момент его обращения в прошлое.


Александр ИЛИЧЕВСКИЙ
К вопросам

1. Каждый предыдущий год я добавлял про себя Михаила Вайскопфа, Александра Жолковского, Андрея Зорина, Михаила Ямпольского. В этом году — плюс Александр Марков за его великолепную книгу об эволюции, чье гуманитарное значение трудно переоценить, но, увы, общественность легко им может пренебречь, отведя книге роль узкоспециальную.

2. Согласно нестрогому условию близости — несколько имен в одной номинации (надеюсь, вопиющая приблизительность такого опроса понимается читателями хорошо).

Полина Барскова, Андрей Поляков, Илья Риссенберг.
Павел Пепперштейн, Денис Осокин.
Геннадий Барабтарло, Дмитрий Замятин.

С последним пунктом испытываю непреодолимое затруднение.