Современные записки-2011: Борис Куприянов

Лондон в огне, депрессия в Белоруссии, Латынина и Сапрыкин в Париже, Пугачева как опасность

Имена:  Борис Куприянов

Предыдущие выпуски:
Современные записки-2011: Алексей Цветков
Современные записки-2011: Сергей Носов
Современные записки-2011: Дмитрий Волчек
Современные записки-2011: Дмитрий Данилов
Современные записки-2011: Зиновий Зиник


3 августа
С Сергеем Кудрявцевым, моим учителем, товарищем и бывшим начальником, встречаюсь нечасто, хоть и работали в течение года в трехстах метрах друг от друга. Первое место моей «книжной» работы был магазин «Гилея». До этого года Сергей под Москвой «жил анахоретом», и общение, в связи с наложенными самоограничениями с его стороны, было практически невозможно. С Сергеем теперь при встрече мы обсуждали многое, речь зашла о новом отношении наших молодых коллег к книжной торговле. Выяснилось, что в книжной торговле (да и не только в ней, а во всем мелком «реальном секторе экономики») существуют определенные тревожные перемены. Наши молодые коллеги, еще не добившись каких-либо результатов, то есть элементарного функционирования магазина, уже требуют к себе особого отношения. Они спокойно могут заявлять, мы-де планируем сделать новую книжную ярмарку, а то «Нон/фикшн» одной мало; заявить об открытии пары издательств, не формулируя планы и идеологию. Некоторые требуют признания уже по факту своего существования, не пытаясь достичь конкретных исчислимых результатов и работой заслужить уважение коллег, поставщиков и покупателей. Я не оригинален в подобных наблюдениях; пожалуй, первым из моих знакомых, кто заметил подобную тенденцию, был Михаил Котомин. Единственный пример заслуженного признания в последнее время — это пермский «Пиотровский». Они смогли и магазин достойный сделать, и на самоокупаемость выйти (платя коммерческую аренду, что важно), и ярмарку организовать отличную. Конечно, их обороты далеки от московских, но это реально рабочий магазин. Кроме того, я видел, чего это ребятам стоило.

Пермь скорей исключение, чем обыденность. В обычной ситуации происходит как раз по другому сценарию. Что самое неприятное, что подобное поведение можно отметить в разных структурах с совершенно разными целями. Некоторые маленькие магазины ошибочно считают, что, если они будут часто и много обещать, они смогут привлечь к себе внимание и увеличить свой оборот. Разумно, конечно, но если магазин будет неинтересен покупателям, то вся работа на пользу не пойдет. Если, конечно, работники магазина собираются зарабатывать с продажи книг, а не с какой-то другой деятельности. Как, например, в некоторых сетях, где PR является тактической целью. Управляющие добиваются частого упоминания в прессе для дальнейшей продажи сети. Какая-то общая тенденция не только в «книжном бизнесе»: повар и писатель, ведущие телепередачу (писатель давно не пишет, а ресторан повара закрывается из-за нерентабельности); книжный журналист, занимающийся ресторанным бизнесом; чиновник, открывающий модные ресурсы; издатели, существующие лишь на гранты и не связанные с реальным экономическим процессом. Ситуация странная и схожая с макроэкономической, когда заработок топ-менеджера крупной корпорации зависит не от ее прибыли, а от цены ее акций и прибыли от биржевых спекуляций с ними.

4 августа
В нашем ЖЖ опубликована статья Алексея Цветкова, нашего товарища и друга. Возможно, текст надо было раньше вывешивать. Леша пытается «актуализировать» марксизм и сопротивление путем романтизации самого процесса борьбы. Возможно, это верно, но читающий должен видеть за радостью борьбы цели. Для чего все это нужно. Иначе нечаевщина и гедонизм разрушения получается. Текст напечатан почти через год после его написания; конечно, это не специально было сделано. Сейчас, читая его, видно, как такая позиция привлечения сторонников недальновидна, многие «герои» Алексея за прошедшее время сделали много странных вещей, которые не могут быть названы левыми, революционными или хотя бы прогрессивными. Попытка «актуализировать» становится медвежьей услугой, работает против, а не для агитации. Журналистско-эмоциональный подход хорош для быстрой реакции в ЖЖ, для сиюминутной дискуссии, но не для текста, который будет прочитан через месяц или два. Бунт — средство, а не цель. Цель — построение нового, справедливого общества! «Мысли глобально, действуй локально» — это истина, которую Леша привил мне десять лет назад. Было бы отлично, если бы Алексей написал книгу не журналистскую, романтическую, залихватско-разрушительную, а аналитическую.

Еще одна опасная вещь у Цветкова — это деление людей на своих и чужих. Способных к борьбе/разрушению и неспособных к восстанию/покорных. На мой взгляд, разделение нельзя оправдать классовой борьбой или чем-либо другим. Такой гностический подход к революционной борьбе неприемлем. Энгельс, Гоц, Кропоткин, Троцкий не принадлежали к рабочему классу, однако и в особую, тайную касту гностиков тоже не входили.
Любая спекуляция на разделении, сегрегации общества недальновидна, если не преступна. Именно с разделения начинается фашизм. Сегрегация — это база правого.
Специально пошел в Круглый зал библиотеки британского музея. За эмоциональным...

5 августа
По долгу службы обхожу не менее двадцати лондонских книжных в день, причем не ограничивался небольшими (типа «Фаланстер»), напротив, более интересовали большие и средние. Впечатления очень странные. Структура магазинов везде разная, разным отделам уделяется разное внимание, но общие черты есть. Во-первых, лондонским магазинам вышеупомянутых размеров свойственно (за редким исключением) почти российское небрежение к философии и социальным наукам. «Фаланстер» похож на небольшие «гуманитарные» магазины в Европе и Америке и уступает им по полноте представленной литературы. Магазины большего размера в Британии, как и в России, совершенно спокойно игнорируют целые книжные пласты и не могут идти в сравнение с американскими. Не самый большой Barnes & Noble был бы в Лондоне чуть ли не самым лучшим универсальным магазином. Разделы философии в Англии невелики и наполнены как-то случайно (в России этим грешат почти все крупные магазины). Зато история представлена прекрасно. Все первые этажи и самые близкие к входу полки заполнены специальными акциями: «три книги по цене одной» и так далее. В России такая практика не принята, да и в континентальной Европе подобного не помню.

6 августа
Лондон перекопан! Пикадилли и Оксфорд-стрит напоминают Тверскую. В преддверии Олимпиады дорожные рабочие перекладывают тротуары, машины и автобусы едут в один ряд, ходить неудобно. Лондонцы чертыхаются. Всё тревожно напоминает Москву. Или, может, напротив: Москва стремительно приближается к мировым стандартам))) Правда, надо учесть (не буду повторять расхожую шутку о том, что булыжник оружие пролетариата), что в Лондоне плитка большая, такую так просто не выломаешь, и бросить ее можно, только используя спецтехнику. Научены опытом студенческих волнений.

Лондонцы уже планируют, где будут проводить следующее лето. Об Олимпиаде без пренебрежения никто не говорит.

7 августа
Я сдержался от большого соблазна, как было бы здорово написать про предчувствие, «сгущающиеся тучи над Лондоном» и т.д. Ничего в субботу вечером ни в центре, ни на набережной канала за Hackney не предвещало грядущих событий. В Hackney было спокойно, надо сказать, что восточные районы не очень «комфортные», но никакой дополнительной тревоги не было, погода была тоскливая, а усталость не может быть предвестником чего-либо.

События в Лондоне нельзя просто объяснить, нельзя просто списать на классовую борьбу (хотя марксизмом можно объяснить все) или свалить на бунт «быдла».

Пока не могу анализировать лондонскую ситуацию. Хотелось бы поговорить о другом. Ужасает реакция российской публики. С какой легкостью россияне проявляют бытовой расизм. Не поняв, не разобравшись, мы декларируем рецепты. Какая благородная ненависть, какой пафос. «Понаехали!» — и прочее. Никто не задумывается, что в тоттенхэмских событиях принимали участие граждане не в первом поколении. Не граждане, а подданные, прошу прощения. Как с этим быть? Становится очевидно, что претензии не к мигрантам, а к людям чужой расы и просто бедным.

«Быдло» — это не абстрактные люди, лузгающие семечки, плюющие на пол и бухающие пиво. Это часть общества, это мы с вами. Если мы используем слово «быдло», значит, мы декларируем, что к определенной части общества не имеем отношения и такой порядок нас устраивает, чего-либо изменять мы не хотим. Мы все несем ответственность за это состояние общества. Быдло — мы.

14 августа
Не могу быть экспертом, в Белоруссии не был давно, только проездом. Но даже на коротких остановках видны некоторые изменения. Александр Иванов, бывающий в Минске часто, говорил год назад, что в Белоруссии нет мизераблей/отверженных, людей настолько уставших и прекративших всякую борьбу, не желающих участвовать в любых социальных процессах, ищущих спасение от действительности в нищенском эскапизме. Два года назад, когда показывал сыну проездом Брестскую крепость, мои весьма короткие и поверхностные наблюдения подтверждали эту теорию. Полгода назад Александр Терентьевич рассказывал, что многое изменилось. По его наблюдениям, после декабрьских событий общество погрузилось в глубокую депрессию.

На остановках раньше была бойкая торговля алкоголем, мороженым, драниками и всякой снедью. Теперь продавцы крались по сторонам, озираясь. Чуть не шепотом предлагали драники, все это походило на торговлю запрещенным. Продавая еду, старуха вдруг побежала, буквально побежала от милиционера, вальяжно приближавшегося к вагону. Поразила меня пожилая женщина, предложившая купить старые газеты, даже не газеты, а оторванные последние полосы с кроссвордами. Было видно, что из многих клеток тщательно стерты буквы. Когда женщина поняла, что товар ее никому не нужен, она начала просто попрошайничать, к ней присоединилась и старуха, только что убегавшая от милиционера.

16 августа
Люксембургский сад наряду с Эйфелевой башней и другими обязательными достопримечательностями Парижа являются сейчас символами города не для жителей, а для туристов. На двух главных лужайках яблоку упасть некуда. Кажется, что японские, китайские, американские, русские туристы не «наслаждаются городом любви», а участвуют в создании перформанса какого-нибудь современного художника. Попытки отдыхающих расположиться на другой поляне быстро пресекаются работниками парка. Можно либо сидеть на казенных стульях, которые во множестве расставлены по парку, либо лежать в специально отведенных местах.

17 августа
Разница между Парижем и Лондоном не стала меньше и теперь, когда от Gare du Nord до St. Pancras вас отделяет два с половиной часа. Убыточный, как говорят, туннель под Ла-Маншем — для меня самая лучшая иллюстрация развития техники и коммуникации. Многие путешествующие всеми возможными современными средствами передвижения не могут отделаться от ощущения чуда, перемещаясь между Лондоном и Парижем.

Важнейшая для меня разница между двумя столицами заключается в принципиально разном подходе к городам его жителей. Лондон прежде всего город для лондонца. Знаменитые британские традиции стоят на защите подданных. Туристов множество, — возможно, в связи с изменением соотношений валют и относительной «дешевизной» Великобритании по сравнению со старой Европой, их даже больше, чем в Париже. По крайней мере посетителей в английских музеях больше. Однако турист никогда не станет субъектом, он будет допущен в город, но не сможет наводить здесь свои порядки. Например, двигаться по правой стороне улицы)))

Один из интереснейших музеев Лондона — военный бункер Черчилля. Все помещения бункера сохранены или восстановлены в том состоянии и интерьере, в котором они были во время войны. В специальном помещении с картами ежечасно при помощи цветных ниток и кнопок отмечалась линия фронта. Удивительно для нас, но не для британцев: самая большая карта, на которой офицеры и делали все свои манипуляции, имеет непривычную разверстку. Меридианы не параллельны, как у американцев (в большинстве карт на телефонах именно так), и не сближаются к полюсам, как у нас. На картах в бункере меридианы от полюса, который находится в верхнем левом углу, расходятся под равными углами, а параллели перпендикулярны меридианам, то есть экватор — это часть окружности, расположенная на равном расстоянии от полюса. Я не специалист, чтобы рассуждать, в какой карте искажений меньше, но очевидно, что при данной разверстке чем ближе к северу, тем искажения больше. Расстояние от Москвы до Питера на такой карте выглядит как от Лондона до Глазго. Восточный фронт обозначен черной пряжей, на карте проставлены линии на декабрь 41-го, лето 42-го, декабрь 42-го — и дальше, с итерацией в полгода. Можно допустить, что на эту карту смотрел Черчилль, принимая решения о Втором фронте. До 43-го года все перемещения на востоке карты очень близки. Даже огромные победы Красной Армии воспринимаются как позиционные бои, а немецкое наступление на юге СССР кажется грандиозным поражением. Из бункера только в 43-м году заметен серьезный перелом в войне. Отчасти это наблюдение оправдывает союзников, коварства в их действиях не было, был просто странный британский взгляд на карты и картографию.

18 августа
Лондон в отличие от, скажем, Парижа «белый» город. Строители — белые, дорожные рабочие — белые, бармены в кафе и пабах — белые, таксисты — белые, продавцы в магазинах на углу — индусы или арабы, даже уборщики белые. При этом нельзя сказать, что чернокожие в Лондоне не живут. Статистика по крайней мере с этим не согласна. По данным, публикуемым в СМИ, среди жителей Англии в возрасте от 25 до 35 лет 45% — безработные (самые большие цифры в Европе). В Лондоне проживает постоянно неподданных (не граждан Великобритании) больше, чем в любом другом городе мира. В чем же причина этнических волнений на севере города (если мы согласимся, что у всех «хулиганов» был один цвет кожи, на чем так настаивают многие комментаторы в России и в мире)? Рискну предположить, что в Лондоне есть некоторый расистский консенсус работодателей, властей и общества. На низкооплачиваемую работу скорей возьмут мигрантов из Восточной Европы, чем своих граждан с черным цветом кожи. Поляки, хорваты, жители Латвии, Литвы, Эстонии, чехи, румыны, венгры, албанцы на непрестижных работах, в то время как жители Лондона не в первом поколении выкинуты из профессионального и хозяйственного оборота. Сознательная люмпенизация, принудительное отчуждение части населения неизбежно приводит к волнениям. Чернокожих фактически можно увидеть только водителями автобусов; говорят, это связано с сильным левым профсоюзом. Не слышал никаких претензий к их работе. Это что, какие-то другие черные? Не те «бездельники и тунеядцы» (а именно так говорят в России про жителей бедных кварталов Ист-Энда)? Конечно, другие, конечно, не те, они отстояли свое право на работу, не поддались на вэлфер. В следующий раз, когда будут утверждать, что чернокожие не способны работать и являются паразитами на теле великой европейской цивилизации, посоветуйте проехать в традиционном лондонском даблдекере.

19 августа
Еще одно наблюдение о ненастоящем. Не смогли попасть на выставку Миро, так как в Тейт Модерн были перебои с электричеством… Тейт находится в величественном здании бывшей электростанции. На основную экспозицию нас пустили, там не нужны билеты, смотреть музей в полутьме очень забавно. А на выставке не работал кассовый аппарат. Соответственно, и магазин, лучший магазин книг по искусству, тоже был закрыт.

20 августа
Если кто-то будет пытаться описать наше время одним словом, — пожалуй, лучше будет «ненастоящее». Мы живем во времени, когда целые города и страны живут только за счет продажи своего выдуманного образа: «Париж — город любви и страсти», «Верона — город вечной любви» и так далее. В наше время критерием успешности предприятия считается не его доход и прибыль, а стоимость его акций на бирже. Сила измеряется в деньгах, а состояние — близостью к власти. Один наш латышский знакомый продал старый трактор, чтобы купить новый айфон. Книжные концерны-монополисты говорят о тяжелом положении с чтением и продолжают делать деньги на чудовищной попсе, плохие продажи которой никак не связаны ни с литературным процессом, ни с чтением как таковым.

{-page-}

 

22 августа
Прочел с серьезным запозданием статью Латыниной и текст Юрия Сапрыкина. Очень мило все выходит. Особенно забавно читать все это в парижском пригороде Montreuil, который парижане называют самым большим городом Сомали. Серьезно обсуждать латынинский текст не хочется, однако она сама назначает европейские ценности с легкостью необыкновенной. Картина прекрасная — полный крах неолиберализма надо переложить на кого-то другого: Кейнси, социал-демократов, коммунистов и Сталина; конечно, я уже где-то это читал... А, у Брейвика... Это как если бы на Нюрнбергском процессе оправдали Геринга со словами: «6 миллионов уничтоженных евреев и 2 миллиона цыган — это та плата, которую заплатила Европа за свободу большей своей части от коммунизма. Поэтому в газовых камерах виноват не Гитлер, а Сталин». Постоянная подмена — это визитная карточка современной российской прессы, любой: правой, левой, либеральной, консервативной, государственной. Анализировать мы не любим, это неинтересно и трудно.

Однако консенсус у нас в отличие от Испании — это не признание своей истории, а объединение одной части общества против другой его части. Интеллигенция более не нужна для проведения «западных» ценностей (к сожалению, не вся она умерла в эпоху Ельцина). Оправдываться и извиняться перед ней за обман и использование в начале 90-х не хочется. Но союзник идеологический нужен. Выстраивается новая модель «активного» общества. Крупная буржуазия, высокооплачиваемые наемные работники (зависящие от работодателя, олигарха или — коррупционно — от государства), мелкая буржуазия, националистически настроенная (с ней как раз проблема, не вся она националистически настроена, и раздражение властью в этой среде велико), и, наконец, использование националистических настроений в обществе (особенно забавно Латынина делает реверансы националистам, ее текст — практически манифест ДПНИ, но при этом в ее лексиконе слово «быдло» совершенно спокойно существует).

Латынина забыла еще об одной ценности западного мира, — ценности, которая возникла с неолиберализмом и является базовой. Ценности, прижившейся на любом континенте, в любой точке мира, — потреблении. Именно манифестация этой ценности позволила победить СССР и коммунизм. Не говорю, что эта ценность исконная и вечная. Насколько я помню, даже у Джефферсона в естественных правах не было упоминания о неприкосновенности частной собственности и призыва «Потребляй!». Проблема в том, что именно потребление уничтожает все другие гуманитарные ценности, именно это подняли на флаг «чикагские мальчики». Они доказали, что в человеке можно убить все прочие стремления, сделав ему такую прививку. Субъект потребления (он же, кстати, и объект) разрывает порочный круг «мнимых, устаревших» ценностей: свобода слова, вероисповедания, участие в жизни страны, право смены режима и так далее. Ему нет дела до свобод и обязанностей, единственная свобода и есть свобода потребления, единственный враг — это тот, кто мешает потреблять все больше и больше. Развитие западной мысли в XIX веке способствовало укреплению потребления как основной ценности. Хайдеггер показал, что Ницше в какой-то мере является венцом развития западной мысли. Ницше видел приход последнего человека, — простите, идеального потребителя. Уорхол уже демонстрировал убожество последнего человека художественными методами. С 50-х потребитель (выращенный Хайеком и Фридманом) шествует по миру триумфально (такая красота, как «Макдоналдс», уже появилась и в Москве, и в Пекине). Потребление ощутимо. Люди с лондонских окраин ведут себя как потребители. Для них выступление — это способ приобрести и приобретать. Где здесь грех против европейского уклада? Потребление всеми возможными средствами, всеобщее потребление. Общество превращается в кадавра, способного только потреблять. Чем гопник с окраины, разбивающий витрины ювелирного магазина, лучше нью-йоркского биржевого спекулянта (такого дорогого сердцу Латыниной, он ведь работает по 18 часов в день!), разоряющего тысячи семей со средним достатком? Нигде в мире неолиберализм не установился окончательно. Почему? На это отвечала Наоми Кляйн, да и не только она. Но везде он пустил свои корни. Любой изъян можно списать на неполноту следования людоедским принципам чикагской школы.

Еще важнейший момент в этой истории увидел Юрий, но решил не развивать. Размышление, что грабить магазин или перепрыгивать через турникеты — весело, созвучно «революционному пафосу» Цветкова. Но мне кажется, что причина не в этом. Причина, на мой взгляд, в том, что уже двадцать лет Европа/Запад живет в ненастоящем мире. Реальность иногда врывается, как 11 сентября, но шок недолог, и потребление затягивает любые раны. Смысл потребления — не отвлекаться, не задумываться. Жизнь человека при неолиберальном порядке превращается в игру: кто больше купит, съест, накатает миль и так далее. Все жизненные функции служат для оправдания этой консьюмеристской гонки. Войны, начиная с Югославии, — это длинный сериал (тоже готовый к потреблению). Потери солдат — как жертвы авто- или авиакатастроф. Все, что не связано с потреблением, второстепенно, сумеречно и не необходимо. Прыгающие через турникеты совершают это действие действительно не из нужды и не по идейным мотивам. Это игра или экстремальный вид спорта, типа паркура (Юрий прав). Но играли ли грабящие магазины лондонцы? Нет, они выполняли заветы неолиберализма единственным возможным для них способом — грабежом. Грабеж для них только способ, но цель — потребление товаров и услуг.

Россия — образцовая потребительская страна, хоть и функцию неолиберальных властителей у нас выполняют другие операторы (большой разницы не вижу, модели мышления очень сходны). Но некоторые «европейские» ценности мы переняли. Манежка еще обходится без грабежа магазинов. Она идеологична, многие там подписались бы под словами Латыниной. Неолибералы не отрицают диктатуру (Пиночет). В России просто не смогли пока договориться. Консенсус правых — неолибералов и националистов — уже витает в воздухе. Латынина, как профессионал, строит мосты, ищет точки соприкосновения и предлагает идеологию. Кому?

24 августа
Французская книжная торговля ближе к российской, чем англосаксонская. И именно там надо искать образцы и подобия. В Англии переводные книги составляют 3 процента, в Америке 5 процентов от общего количества выпускаемых книг. Французы переводят много. Не могу сравнить цифры, но это очевидно в магазинах. В отличие от Англии здесь не так много распродаж и специальных акций. Ассортимент ближе к «идеальному» российскому магазину, чем к среднему британскому или американскому. Соотношение прозы, переводного фикшна, философии, литературоведения, культуроведения, истории, искусства, поэзии почти такое же, как и у нас. Структурированы магазины тоже подобно российским. Ясное дело, у меня не поднимется язык сказать, что наши магазины такие же, как в Париже! Глубину, ассортимент, качество литературы, выставленное на «приоритетной выкладке», нельзя даже сравнивать! Возможно, большая ошибка российских книготорговцев (а особенно критиков) связана с тем, что мы смотрим на англоязычный рынок, а следует — на европейский. Рубрикация и соотношение отделов английских магазинов нам совершенно не подходит. И «Циолковский» следует делать, смотря на Францию, а не на Англию.

26 августа
Надо добавить, что в Европе (но не в Англии) существуют программы поддержки чтения, национальных независимых издательств, национального языка и поддержки переводов на него; помощи независимым книготорговцам, финансирования библиотек и множество других. В России все благие программы сводятся… сами знаете к чему. Про льготную аренду говорить даже неприлично. Те, кто успел приватизироваться, в 90-х поменяли профиль или (что в провинции бывает часто) торгуют канцелярскими товарами, учебниками, а книги представлены по странному остаточному принципу. Кажется, что государство уже опоздало спасать ситуацию, и теперь надо создавать все заново, с чистого листа. Пример Франции, Швеции, Финляндии, Германии может быть очень полезен... Может... но, скорей всего, не будет услышан. Проще говорить о том, что скоро все книги перейдут в ридеры. Проще «заниматься» далеким будущим, чем настоящим, для тех, кто хочет жить и распределять госсредства сегодня. Самый забавный аргумент: скоро и издательства не понадобятся — в интернете можно будет сделать книгу и продать. Странный вывод. Зачем помогать, если можно в поте лица фантазировать.

2 сентября
Коллективная самоорганизация противоречит основным принятым принципам экономического индивидуализма. Особенно если мы предполагаем, что самоорганизация возможна среди части субъектов (хочется еще в это верить) рынка. Я не вижу другого способа выживания независимых издательств и книжных магазинов — в России, сейчас. Объединения издательств, не поглощение, а объединения, построенные на принципах взаимодействия и произведения совместных действий для увеличения рынка, продвижения новых книг, авторов. Совместные усилия должны способствовать изменению ситуации с книгами и чтением в стране. Конечно, все это напоминает агонию, но мне больше по душе термин восстания, поединка. Как писал сто лет назад Хлебников про войско песен и прибой рынка — очень пафосно. Но тогда, когда силы и возможности на исходе, пафос может спасти ситуацию. На ярмарке в Политехническом музее «Новая площадь» мы увидим, способны ли к самоорганизации остатки независимых издательств.

6 сентября
Забавные превращения происходят с еще недавно «молодыми» журналистами. Выйдя к желаемой свободе, потеряв руководство «старших товарищей», они часто теряют пыл и энтузиазм, старятся не биологически, а интеллектуально. Отсутствие контроля (даже дружеского) может привести не к свободе высказывания, а к самоуверенности. Эта самоуверенность легко трансформируется в «тотальное знание всего» и в «рассуждения мудреца» наблюдателя искушенного, опытного и отстраненного. Не имея по возрасту своих собственных детей и тем более внуков, такой журналист может найти смешную замену, например, обращаться к племяннику или соседскому ребенку. Как сильно в нас сидит этот образ назидателя, ментора: нам проще адресоваться к меньшему, выстраивать иерархию, чем пытаться обращаться к равному, собеседнику. Гребенщиков, который, кстати, всегда этим грешил, просто сформулировал: «Старятся, еще не успев повзрослеть». Чиновники и государственные мужи/подростки меня не интересуют, но, когда пиджак мудрого главного редактора, властителя дум примеривает журналист любимого издания, приходится ежиться. Одна из причин такого поведения, на мой взгляд, заключается в том, что 25-летние юноши и девушки отказываются от своей субъективности, вырезают из своей жизни «детородный возраст». То состояние, когда человек может и должен нести ответственность. Критическое мышление не подразумевает только отстраненное наблюдение (в таком случае оно может превратиться в простое критиканство), а, напротив, подразумевает анализ и действие. При выкорчеванном понятии политического из сознания народа, когда субъекты истории весьма неприятные дяди или тети, измеряющие время и пространства деньгами, просто нет образца. И избрание в качестве примера честного кухонного интеллигента не есть трусость. Только ошибка, но ошибка досадная.

7 сентября
Очень странное ощущение... Как будто, чтобы понять масштаб трагедии, должны погибнуть люди любимые и известные. Когда переворачивается корабль, приходится выдумывать трогательные истории, чтобы выбить сострадание. Мы перестали воспринимать ужас как он есть. Ужас, трагедия, страдания — медиаповод, поиск причин и рассуждения. Сострадание/страдание ярославцев честнее в тысячи раз, чем шепоток московской интеллигенции о причинах катастрофы. Когда погибла «Булгария», не смог никто (я очень надеялся на Проханова) показать ужас произошедшего. Найти интонацию пронзительную и невыносимую. Сейчас эту интонацию выразили ярославцы и болельщики. Но, видит бог, интеллигентские «расследования», поиск виноватых во власти ничуть не лучше официальных крокодильих слез.

Этот ужас надо воспринимать кожей, а не сознанием. Мы потеряли эту способность. Мы стали расчетливыми и спокойными. Выводы надо делать позже, пережив ужас в себе. Такие выводы будут ответственными, выстраданными.

10 сентября
В успехе ярмарки «Новая площадь» сомневался я очень сильно. Так как не понимаю, как устроена жизнь в интернет-пространстве (Михаил Котомин занимался всей рекламой и оповещением и сделал, надо сказать, это прекрасно), я очень боялся, что в дрянную погоду люди просто не пойдут за книгами. Но люди пришли. Под проливным холодным дождем, промозглым ветром и продавцы выстояли, и покупатели смогли купить то, что хотели и о чем даже не предполагали. В массе и покупателям, и продавцам понравилось. Вся критика так или иначе была связана с дождем. Еще рано делать выводы, но есть вещи, о которых можно говорить. Первое: чудовищный кризис в книжной сфере, вызванный монополиями как в издании, так и в распространении, может стать поводом для сплочения независимых субъектов. Издатели в большинстве понимают смысл подобных мероприятий и могут делить риски и ответственность. Для всех ясно, что в одиночку не выжить. Мы сами, участники рынка (не самое подходящее слово), можем изменить ситуацию с чудовищным засильем попсы и некачественных изданий монстров. Второе: единственные, кто сможет нам в этом помочь (пока государство медитирует на бесперспективную печать по требованию и электронное нанобудущее), — наши читатели. Ежечасно нам говорят: «Ребята! Наши люди — упыри, им не нужно ничего, кроме чипсов, телика, пива». Так вот нет, можно ответственно говорить: это неправда! Как власть (бабло) имущие ни хотели внушить эту мысль обществу, не выходит ничего. В России живут нормальные люди с двумя руками, и ногами, и головой, а не песья башка у них на плечах. Как ни фрустрировали их, как ни запугивали, как ни покупали, они требуют знаний. Собственно, провинциальный пример, опыт пермского магазина «Пиотровский», мне давно это доказал. Наши люди готовы ради книг ходить под проливным дождем, рискуя своим здоровьем и временем. И как ни пытаются многие превратить нас в стадо, которое можно привлечь к книге только конфеткой и другими развлечениями, это не так. Люди готовы выбирать книгу, а если им понадобятся цацки, то они их купят отдельно. Успех ярмарки, если судить по прессе и по отзывам в сети, большой. Мы (я беру на себя смелость говорить от лица всех организаторов и участников) будем делать такие ярмарки и впредь. Я надеюсь, что в будущем не только «Ад Маргинем», «Берроунз» и «Фаланстер» будут организовывать такие истории, а все участники будут в равной степени являться организаторами.

11 сентября
Мое отношение к этой дате сильно изменилось за десять лет. От злорадства и примитивного антиамериканизма (надо в этом признаться) до уважения тех утраченных основ, на которых были основаны Соединенные Штаты, и понимания всего трагизма произошедшего. Предупреждением 11 сентября назвать нельзя, масштаб произошедшего огромен, часто делят мир на до и после, но я считаю, что эта новая история началась много раньше. Для меня эта дата — символ неолиберализма с его правой человеконенавистнической практикой, символ начала и конца. 11 сентября 1973 года Пиночет, икона либералов, смещает и убивает Альенде. События в Сантьяго можно назвать первым очевидным практическим действием крупных корпораций (At&T) в мировой политике, идеологически их прикрывала «чикагская школа», новый субъект заявляет свои права на смещение законной власти и презрение к демократическим институтам (в СССР формально, но были схоронены все демократические институты, даже КПСС постеснялась уничтожить выборы). Собственно 2001 год невозможен без 1973-го. Иллюзия ничем и нигде не подтвержденной (даже в Чили) правоты в мировом масштабе неолиберализма приводит к презрению демократических институтов. Чикагские идеологи, как позже их последователи с Уолл-стрит, выдавая удобную гипотезу за закон, беззастенчиво обманывают всех и вся, у них нет сдерживающих моральных правил, они могут жертвовать целыми странами для достижения личной выгоды, локальных политических целей. Пока мир был двуполярен и идеологичен, можно было играть с реальным противником: проигрывать и выигрывать. Но после окончательной победы у вас уже нет партнера для спарринга. Вам остается играть только с тенью, с самим собой. Все выигрыши в данном случае автоматически являются проигрышем. Образ весьма примитивен.

Очевидно, что 11 сентября — следствие распада «коммунистического» блока: если вы делаете оружие против противника, а после схватки убираете бомбу в кладовку, можно предположить, что она взорвется. Только сейчас мы начинаем ощущать на себе последствия конца СССР. Сейчас, когда ценности «свободного рынка» перестают быть очевидными.

15 сентября
Как это ни смешно, во всем виновата Пугачева!))) Как я понимаю, когда Прохорова пригласили в политику (а как по-другому назвать беседы и консультации в Кремле?), решили, что для нашей «демократии» в ГД 7% правых либералов не помешает. Пусть-де у наемных работников корпораций и мифического «среднего» бизнеса будет ощущение того, что у них есть «свой» кандидат. Можно предположить, что суммы на ведение предвыборной кампании были оговорены. По российской властной традиции начальство сопоставило прохоровские деньги и деньги «ЕР» и успокоилось. Вот тут власти просчитались, прохоровская кампания не подразумевает воровства, то есть реально его средства надо было умножать раз в шесть, чтобы сопоставить с деньгами «ЕР», ЛДПР, КПРФ на выборы. Простая арифметическая ошибка, а как неудобно!

Даже при бездарной, аляповатой рекламе, при отсутствии программы прохоровские шансы стали резко увеличиваться. Он не вылезал из новостей, и даже фантом на франкфуртской автоярмарке работал на «Правое дело». А уж приход Аллы Борисовны был воспринят как реальная опасность! Ройзман тоже серьезно добавляет голосов, особенно после Сагры. А что делать с этим кадавром, если он наберет, скажем, процентов 25? Это как если вы заводите собачонку для улучшения имиджа, чтобы соседи подумали, что в вас есть хоть что-то человеческое (помните, был в двадцатом веке один персонаж, который мяса не ел, любил собак и детей))), а этот «милый щенок» превращается в ужасного огромного монстра, увидев которого соседи вообще боятся выходить из дому.

Характерно, что тактика продвижения Прохорова не отличалась методами от продвижения Лебедя, Жириновского, Миронова и прочих, в том числе и «Единой России». Тиражирование портрета и привлечение звезд. Смешно, что и смещали Прохорова такие борцы за правое дело, как Соловьев, Минаев (вот никогда бы не подумал, что они не в «ЕР») и Шевченко. 1, 2 и 4-й каналы ТВ.

Господа либералы, когда вы пели осанну Прохорову, вас не смущали Минаев или Соловьев в «Правом деле»? Может, вы не заметили? Тогда это говорит о вашей тоталитарности и вождизме и вы мало чем отличаетесь от властей. Если вы знали об их присутствии в «Правом деле», это говорит о вашей неразборчивости и коллаборационизме. Соответственно, вы готовы поддерживать режим. Вы декларируете непримиримые разногласия с режимом, но по первому его приглашению бежите сотрудничать. Где на практике ваши разногласия?

Вся эта история продемонстрировала неспособность властей к управлению и желание «правых» прислониться к власти. Правые либералы не являются оппозицией существующей власти, рассуждения про свободный бизнес имеют другой смысл, это не требования равных условий для всех, а просьбы исключительных прав и для вышеупомянутой группы тоже.

По-человечески Прохоров вызывает только сочувствие, но идеологически мне все равно, чекисты с судейскими или олигархи с крупными собственниками — оба хуже! ​

Ссылки

• Современные записки-2011: Зиновий Зиник, 26.09.2011
• Современные записки-2011: Дмитрий Данилов, 23.09.2011
• Современные записки-2011: Дмитрий Волчек, 22.09.2011
• Современные записки-2011: Сергей Носов, 21.09.2011
• Современные записки-2011: Алексей Цветков, 20.09.2011