Важные книги апреля

Глобальное потепление, собачья голова, Набоков, Милославский, империя позитивной дискриминации, танец голода, овсянки, эмиграция и украденные имена

Имена:  Анна Роткирх · Геннадий Барабтарло · Жан-Мари Гюстав Леклезио · Зиновий Зиник · Иэн Макьюэн · Мортен Рамсланд · Тассиес Тассиес · Терри Мартин · Юрий Буйда · Юрий Милославский

Иэн Макьюэн. Солнечная
Вряд ли надо объяснять, кто такой Иэн Макьюэн — один из самых известных писателей Британии (а может, и самый известный), многократный финалист Букера, обладатель Национальной премии литературных критиков, Иерусалимской премии и прочая и прочая. «Солнечная», роман сатирический, добавил к трофеям Макьюэна премию Вудхауза. Главный герой повествования — цинично настроенный физик, возглавляющий институт по изучению и предотвращению глобального потепления. Семейная жизнь не ладится, герой, как и сам Макьюэн в свое время, отправляется в тематическую экспедицию с другими мастерами культуры. Критики объясняют, что это чуть ли не первая хорошая книга о глобальном потеплении. Писатель относится к своему герою так же критично, как и к активистам-экологам, которые не могут поделить теплые вещи, а также размышляет о милленаристской природе экологического движения. Скепсис «Солнечной» будет, по всей вероятности, благосклонно принят русским читателем, полагающим в массе своей, что проблемы как таковой не существует.

Иэн Макьюэн. Солнечная. — М.: ЭКСМО, 2011


Геннадий Барабтарло. Сочинение Набокова
Автор этой книги, по всей видимости, лучший специалист по Набокову и несомненно один из лучших его переводчиков («Пнин», «Истинная жизнь Себастьяна Найта», «Лаура и ее оригинал»). По-русски уже выходила книга Барабтарло «Сверкающий обруч. О движущей силе у Набокова» (СПб.: Гиперион, 2003). Однако данный текст представляется обязательным чтением буквально для всех, кто вообще знает о существовании Набокова. Тут я прекращаю дозволенные речи и лучше приведу цитату из книги: «Шифр можно разгадать, только если его элементы повторяются. Периодическое повторение элементов какой-нибудь темы у Набокова не только указывает, негромко, но настойчиво, в сторону невидимого создателя романа за физическими пределами книги, но служит иногда средством определения условий времени и пространства в этом романе и измерения или исчисления их функций. Все это интеллигентный читатель, может быть, и знает, но, положа руку на сердце, в это не верит, и продолжает считать Набокова писателем лощено-поверхностным. Между тем он принадлежит к числу самых глубоких и оригинальных писателей, хоть это покажется разнузданным парадоксом тем, кто по верхоглядству не замечает и не понимает системы его искусства. Но специально обученный его читатель может достичь — затратив немалые, но доставляющие большое удовольствие усилия, — той возвышенной обзорной точки, с которой романы Набокова, знаменитые изящной крепостью постройки, словно бы сливаются в одну огромную композицию, в которой соединительные линии тем сначала тянутся между соседними сочинениями, затем перебрасываются на целые группы книг, и наконец можно уже разглядывать весь комплекс художественных трудов Набокова на двух языках на одном просторном поле, поделенном на доли, но орошаемом одной и той же системою главных тем». Книга Барабтарло — тот самый удивительный проводник, благодаря которому этой самой обзорной точки можно достичь.

Геннадий Барабтарло. Сочинение Набокова. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011


Терри Мартин. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923—1939
Не совсем понятно, зачем переводчику понадобилась смутная «положительная деятельность» для перевода affirmative action при наличии тоже, конечно, не слишком укоренившегося в русском языке, но все же куда более понятного термина «позитивная дискриминация». Название только запутывает дело, а между тем на русский переведена одна из главных книг по истории довоенной Советской России. Об СССР часто говорят, что по своей сути он был империей. Мартин, однако, подвергает это понятие скрупулезному анализу, показывая, какой именно империей была Советская Россия довоенного времени в разные периоды своего существования. Первая часть книги посвящена ленинской политике подавления русского национализма при одновременной «позитивной дискриминации» национальных меньшинств империи. Вторая часть рассматривает постепенный отход от этой политики после смерти ее автора (1932—1933), а третья — восстановление Сталиным доминирующего положения русских (при всей относительности этого утверждения) к началу войны. Национальную политику в СССР историк видит как многофакторную и многовекторную; зачастую она определялась противонаправленными силами и в целом была довольно непоследовательной. Это не публицистический труд, а результат многолетней работы в архивах, в частности российских и украинских, — к тому же снабженный подобающим аппаратом. Однако стоит дать себе труд его прочесть: многое в нашей сегодняшней действительности становится куда яснее.

Терри Мартин. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923—1939. — М.: РОССПЭН, 2011
Перевод с английского О. Щёлоковой


Юрий Милославский. Возлюбленная тень
Событие — выход сборника рассказов одного из самых интересных русских прозаиков, его первой за двадцать лет книги. Это, как говорит сам Милославский, избранное, итог работы последних двух десятилетий прошлого века. «Укрепленные города» произвели в начале девяностых сенсацию, к английским переводам писателя предисловие писал Иосиф Бродский, а Джон Бейли вообще высказался в свое время в том смысле, что как русская проза XIX века вышла из гоголевской «Шинели», так вся новейшая русская проза — из Милославского. Вошедший в сборник рассказ «Лампа, или От шума всадников и стрелков» можно прочесть здесь.

Юрий Милославский. Возлюбленная тень. — М.: АСТ, 2011


Жан-Мари Гюстав Леклезио. Танец голода
Леклезио — лауреат Нобелевской премии по литературе за 2008 год, официально «величайший из живущих писателей, пишущих по-французски», автор более чем трех десятков книг. До середины семидесятых он — новатор и радикал, любимец Делеза и Фуко; после середины семидесятых — писатель более традиционного склада. Леклезио жил в Мексике и Панаме, с индейцами; проходил армейскую службу в Таиланде; преподавал в США, а часть детства провел в Нигерии, где его отец служил в британской армии. «Танец голода» (Ritournelle de la faim) вышел незадолго до присуждения Нобелевки, в октябре 2008 года. Действие романа происходит в Париже в конце двадцатых — начале тридцатых годов. Этель Браун, главная героиня повествования — альтер эго матери Леклезио. В пересказе проза Леклезио всегда выглядит более или менее глупо. Говорят, что нельзя пересказать хорошее стихотворение, — к хорошим романам это тоже иногда относится, так что придется прочесть.

Жан-Мари Гюстав Леклезио. Танец голода. — СПб.: Амфора, 2011


Юрий Буйда. Все проплывающие
Перед нами существенно — примерно вдвое — расширенная версия книги «Прусская невеста» (М.: Новое литературное обозрение, 1998). Расширение произошло за счет рассказов писателя, опубликованных в периодике с 1998-го по 2010 год. Рассказ для Буйды — определенно основной жанр, и спасибо «ЭКСМО», сумевшему преодолеть обычную для российских издательств фобию коротких форм. Буйда сочетает языковые эксперименты с умением рассказывать истории — вещь нетривиальная для современной русской прозы.

Юрий Буйда. Все проплывающие. — М.: ЭКСМО, 2011


Мортен Рамсланд. Собачья голова
Автора называют самым ярким дебютантом датской литературы в XXI веке. Отчасти это, конечно, аванс, но не совсем беспочвенный. «Собачья голова» (2005) — второй роман писателя; в отличие от первого, «Мечты акации», практически не замеченного критиками, он переведен уже на восемнадцать языков и принес автору если не мировую, то европейскую известность. Действие фантастической (отчасти) семейной саги разворачивается на протяжении почти восьмидесяти лет: с 1930 года до наших дней. Вместе с тем «Собачья голова» вовсе не датский вариант «Полубрата» Ларса Кристенсена. Герои Рамсланда — ближайшие родственники персонажей то ли фильмов Кустурицы, то ли телесериала Shameless: неблагополучные, вороватые, дураковатые, симпатичные простецы и хитрецы. В общем, чрезвычайно, на мой взгляд, удачный эксперимент по прививке гротескного балканского дичка к классической скандинавской розе. Кроме всего прочего, на русский роман перевела Елена Краснова, которой мы обязаны прекрасными переводами прозы Питера Хёга.

Мортен Рамсланд. Собачья голова. — СПб.: Симпозиум, 2011
Перевод с датского Е. Красновой


Денис Осокин. Овсянки
Не могу судить о том, насколько фильм по «Овсянкам» Дениса Осокина обогатил отечественный кинематограф, но точно известно, что русской прозе он сослужил прекрасную службу. Денис Осокин — один из лучших современных прозаиков, тонкий, умный и думающий. Благодаря успеху фильма о нем узнал, что называется, «широкий читатель», уже отчаявшийся обнаружить в сегодняшнем литературном процессе что-либо подобное. Теперь прозу Осокина прочтут даже те, кто никаких книг, написанных современными русскими писателями, давно не берет в руки. Между тем самое интересное, что сегодня происходит, происходит именно здесь, в малых формах, на зыбкой грани между поэзией и прозой, вне жанров. Впрочем, благодарить за «Овсянок» нужно не только кинематографистов, а и Олега Зоберна, курирующего серию «Уроки русского», в которой уже вышли книги Александра Шарыпова и Анатолия Гаврилова.

Денис Осокин. Овсянки. — М.: КоЛибри, 2011


Зиновий Зиник. Эмиграция как литературный прием
Жанр эссе дается российским писателям в целом сложно. Российские же писатели, живущие (жившие) в эмиграции — Вайль, Генис, Зиник, Померанцев, — овладели им вполне. Видимо, за счет того, что имели возможность познакомиться с многочисленными образцами этого жанра, которые так и не были переведены — или были, но изданы ничтожными тиражами. Зиник пишет и романы («Русофобка и фунгофил», «Лорд и егерь»), но, при всех их достоинствах, именно его эссеистика представляет собой опыт, важный для русской прозы. Важный — удивительным сочетанием легкости и вдумчивости, самоиронии и вниманием к деталям окружающего мира. Слово Михаилу Айзенбергу, пересказывающему одну из историй предыдущего сборника эссе «У себя за границей»:

…нелегкая писательская судьба занесла рассказчика в лондонский марокканский бар, где он беседует с каким-то местным иракцем, по виду мелким лавочником, излагает ему свои идеи — в упрощенном, разумеется, приспособленном к уровню собеседника виде. Тот оказывается на удивление доброжелательным слушателем и собеседником. «“Yes, yes! — восклицал он и повторял: — baktyn!” Слово “бактын”, с ударением на “а”, означало, наверное, по-багдадски что-то утвердительное, вроде “вот именно!” или, скажем, “совершенно точно!” — “бактын!”. Продолжая мою мысль, он сказал, что именно эта зеркальная амбивалентность Востока в российском Западе и Запада в иракском Востоке и объясняет, почему “бактын” в переводе так популярен среди иракской интеллигенции.

— Кто-кто? — переспросил я.
— Бактын, — повторял мой собеседник. — Михаил Бактын».

Подобные ситуации ставят героя на место, и это место всякий раз новое. Раз за разом, из рассказа в рассказ он меняет положение, а соответственно и точку зрения. Меняющаяся точка зрения всю панораму событий делает подвижной, скользящей, неочевидной и явно нуждающейся в переосмыслении.

Я очень люблю именно эту историю, но таких у Зиника много.

Зиновий Зиник. Эмиграция как литературный прием. — М.: Новое литературное обозрение, 2011


Империя и нация в зеркале исторической памяти
Серия «Новые границы», в рамках которой выходит эта книга, — совместный проект «Нового издательства» и журнала Ab Imperio. Рассчитана она, по правде сказать, не на самого широкого читателя, однако проблематика сборника для современного российского общества самая что ни на есть жизненно важная и актуальная, — история коллективной памяти. В сборник входят как классические уже для этой молодой дисциплины статьи (например, «Динамика коллективной памяти» Яель Зерубавель и «“Места памяти” по-немецки: как писать их историю?» Этьенна Франсуа), так и совсем недавние статьи российских исследователей, «прилагающих сложившийся канон истории коллективной памяти к российской ситуации полиэтничного, многоконфессионального и мультикультурного разнообразия». Одна из самых интересных статей сборника, написанная Андреасом Лангенолем — «Общественная память после смены строя: сходства и различия между практиками памяти в посткоммунистических и постколониальных странах». Это, возможно, не самое легкое чтение в предлагаемом списке, однако мы горячо рекомендуем его всем, кто хочет разобраться в устройстве нашей нынешней жизни.

Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей. — М.: Новое издательство (Редакторы-составители Илья Герасимов, Марина Могильнер, Александр Семенов), 2011


Тассиес. Украденные имена
Испанский художник Тассиес, написавший и проиллюстрировавший эту книгу, — мировая звезда, обладатель Большой премии Биеннале иллюстраторов в Братиславе, лауреат испанской Национальной премии Фонда SM и прочая, и прочая. «Украденные имена» — книга об одиноких детях, о тех, над кем издеваются в школе. О ребенке, которого никогда не зовут по имени; о том, кого унижают и бьют. Для России это тема важная и, некоторым образом, неочевидная: мы живем внутри архаичной патриархальной культуры насилия, жертвами которой оказываются не то что дети, а и вполне взрослые, успешные мужчины. Даже последние лишены у нас права голоса, что уж говорить о детях. Спасибо издательству «КомпасГид», издавшему книжку по-русски; формально она проходит по ведомству литературы для детей и родителей, но что-то мне кажется, что хорошо бы издать ее тиражом в несколько миллионов и разослать не только в каждую школу страны, но и, например, по воинским частям. Цитата: «Каждое утро все самые прекрасные вещи мира: солнечный свет, запах свежего хлеба — существуют для Анны, Берты, Карлоса и Даниэля, Эрнеста, Флавии, Герды, Хассана и Ирины… Все самые прекрасные вещи: улыбки и ласковые слова — адресованы Джейми, Карен, Луисе, Мануэлю, Нурии, Ориоль и Пауле… Все прекрасные вещи — для Квима, Раисы, Сюзанны и Тани, для Унаи и Уанды, для Ксении, для Иоланды, для Заиды. Но они не для меня, потому что у меня нет имени. У меня его украли в школе».

Тассиес. Украденные имена. — М.: КомпасГид, 2011
Перевод с испанского М. Кадетовой​