Зеркало русского неизвестно чего

…или «Где смысл? Где логика»? Короткие списки «Русского Букера» и «Просветителя», длинный список «НОСа» и немного общей теории

Российские литературные премии с самого начала своей недолгой истории не отличались осмысленностью. Я не имею в виду, что премии эти дают не тем или что они должны быть больше, и вообще не пытаюсь облечь в вежливую форму своё недовольство текущей табелью о рангах или поведением акторов литературного процесса. Никакого такого особого недовольства нет: литературный процесс сродни вообще любому процессу культурогенеза: немного стохастический и подчиняющийся законам физики, но немного и податливый к воздействиям участников и наблюдателей. На то она культура, а не природа.

Однако если уж премии не появляются сами по себе, как ретровирусы, радиация, астероиды и другие факторы естественного отбора, а являются результатом произведения сознательных усилий конкретными людьми, то хочется видеть в них какую-то логику и какое-никакое целеполагание. Это, конечно, надо быть злым человеком, чтобы так говорить. Потому что, конечно, основное назначение любой премии — это взять деньги у одних хороших людей и отдать их другим хорошим людям, у которых денег меньше. Какое же каменное сердце надо иметь, чтобы требовать от премиальных инстанций, чтобы они подчинили логике благотворительную деятельность!

Требовать давайте не будем, попробуем представить себе, что премии существуют для другого. Что люди, которые их придумывают и присуждают, хотят как-то влиять на судьбы литературы. Или даже на судьбы общества, почему нет. Давайте посмотрим в этом свете на лауреатов, например, «Русского Букера» (раз уж только что оглашен очередной короткий список).

Ну что, энциклопедия русской жизни. Зеркало русского неизвестно чего. Маканин, Окуджава, Владимов, Сергеев, Шишкин, Гонсалес Гальего, Аксенов, Гуцко и даже Елизаров. Что можно из этого понять про политику (и идеологию, да, а то) устроителей премии? Нет, я понимаю, что они хотят, чтобы это была такая премия по гамбургскому счету — главная премия страны, а присуждать ее будут знающие люди, а от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки. Это не получается, потому что лауреатами никакой премии не могут быть одновременно Гонсалес Гальего и Гуцко. И Сергеев с Елизаровым ни в каком списке никакой премии тоже одновременно значиться не могут. И в сколько-нибудь значимой ретроспективе (а уже, слава тебе Господи, семнадцатый год идет) такой список лауреатов означает полное отсутствие и логики, и целеполагания, и политики, и идеологии.

Просуществовавшая пять лет премия «Антибукер», чьими лауреатами были в свое время Гандлевский, Бакин, Кибиров и Гольдштейн, демонстрировала вроде бы чуть большую избирательность и внятность, но тоже до определенного предела, не выше локтя или колена: на четвертом году жизни премии оказалось, что в одном списке с Кенжеевым может значиться Басинский, а с Галковским — Акунин. Параллельно с этим существовала премия Аполлона Григорьева, отличавшаяся не большей последовательностью: в первый год существования премии (1997) лауреатом ее стал Иван Жданов, а в последний (2004) — Александр Кабаков.

В 2001 году Топоров придумал «Национальный бестселлер», целью которого было объявлено вскрытие. Не в смысле пошутить, а в смысле так и написано: «вскрыть невостребованный иными средствами рыночный потенциал произведений, отличающихся высокой художественностью и/или иными достоинствами». В жюри были введены «представители общественности», например, в разные годы И. Хакамада, В. Юдашкин и диакон А. Кураев. Ну, смотрим на лауреатов: Юзефович, Проханов, Пелевин, Прилепин, Шишкин, Быков.

Невостребованный рыночный потенциал книг В. Пелевина. Высокая художественность романов А. Проханова. Иные достоинства З. Прилепина.

В 2006-м появилась «Большая книга», учрежденная «с целью поиска и поощрения авторов литературных произведений, способных внести существенный вклад в художественную культуру России, повышения социальной значимости современной русской литературы, привлечения к ней читательского и общественного внимания». О-кей, три миллиона рублей очень даже привлекают читательское (и «считательское», надо полагать) внимание. И размер жюри привлекает. А уж знакомиться с составом этого самого жюри отдельное удовольствие: там, в частности, нашлось место и П.О. Авену, и Б.А. Йордану, и пресс-секретарю президента РФ, и даже В. Бондаренко, часто сетующему на притеснения и засилье с целью лишить его рычагов влияния на литературный процесс, — даже ему в большом жюри «Большой книги» нашлось место. Смотрим: Быков, Улицкая, Маканин. Это первые премии. Третьи (что интереснее): Шишкин, Рубина, Рахматуллин. Ну хорошо, тут хоть что-то просматривается, — впрочем, исключительно потому, что целеполагание премии сформулировано настолько расплывчато, насколько вообще возможно. Как у хорошей гадалки. «Долгая дорога»? И правда, собирался же в отпуск через месяц. «Казенный дом»? Действительно же, вчера только документы сдал на новый паспорт! «Пиковый интерес»? Эх, да вся жизнь у нас такая, откуда ж она все знает?

Про «Большую книгу» разговор еще будет — после определения лауреатов этого года. А сейчас вернемся к только что оглашенному короткому списку «Русского Букера». В нем на этот раз три романа, не сказать «исторических», но об истории (Юзефович, Хазанов, Терехов), и три семейные саги (Сенчин, Чижова, Катишонок). Одновременно первые три автора присутствуют и среди финалистов «Большой книги», а один (Сенчин) — в коротком списке «Ясной Поляны». «Жили-были старик со старухой» сейчас, видимо, будет выдвинут на «Русскую премию». Список настолько «сбалансирован» (традиционалисты — новаторы, мужчины — женщины, признанные — неизвестные, живущие в России — живущие за рубежом, большие издательства — малое издательство), что это бросается в глаза даже неподготовленному читателю литературных новостей.

Единственное, что есть интересного в этом списке, — это что весь нынешний короткий список, по сути, представляет собой выяснение отношений с историей. Майя Кучерская, член жюри, считает, что это хорошо. Возможно, и хорошо — в том смысле, что ярко выраженный симптом облегчает диагностику (не литературную, разумеется, социальную).

В остальном перед нами очень типичный («сбалансированный») букеровский короткий список. Тот факт, что председательствует в этом году Сергей Гандлевский, дает некоторую надежду на сравнительно благополучный исход (ну, не Сенчин), однако при таком пестром («сбалансированном») жюри (Павел Басинский, Алексей Варламов, Майя Кучерская, Владимир Рецептер) результат будет получен, скорее всего, как обычно, тоже «сбалансированный» — по той же методике, по какой составлен и шорт-лист и по какой определялись практически все прежние лауреаты «Русского Букера». Премия «за лучший роман года на русском языке» имеет, повторимся, настолько неопределенные цели, настолько размытую логику и настолько лишена идеологии (не в политическом, а в литературном смысле), что давно превратилась в дорогостоящий градусник для определения средней температуры по больнице. Кому и зачем этот удивительный прибор нужен, непонятно. «Просто так здесь заведено».

На «Букере» свет клином, разумеется, не сошелся, есть и другие. Вручена премия «Ясная Поляна» (интересно, что сталось бы с Л.Н. Толстым, прочти он хоть абзац из прозы В. Личутина?).

Опубликован короткий список Бунинской премии. Некогда ее организаторы удачно извергли литературу из уст своих и с тех пор скитаются в пустыне, питаясь акридами (например, проза Ю. Полякова) и диким медом (скажем, стихи А. Дементьева). Вот он, короткий список. Присуждается премия в этом году, слава богу, за публицистику; и жюри может, не обращая внимания на скрежет, с чистой совестью наградить (к примеру) человека, озаглавившего свой текст «Казуистика античеховизма».

«Русская премия», редкий для наших широт нишевой и вполне вменяемый доселе проект, открыла прием работ, но не определилась еще с составом жюри.

Дальше становится интереснее. Опубликован длинный список премии «НОС», еще ни разу не присуждавшейся и предназначенной «для выявления и поддержки новых трендов в современной художественной словесности на русском языке». Список, надо признать, вызывает некоторую оторопь: тот факт, что учреждена эта институция Фондом Михаила Прохорова, и состав жюри заставили наблюдателей предположить, что будут поощряться инновационные литературные практики и «НОС» станет, таким образом, чуть более попсовым и ориентированным именно на прозу (что логично), аналогом чуть ли не единственной на сегодняшний день российской премии, имеющей сравнительно внятную (хотя тоже не без странностей) концепцию, — Премии Андрея Белого. Длинный список, однако, оказался вместителен: Пелевин, Прилепин, Рубинштейн, Гурский, Сорокин, Терехов, Курицын (то есть Тургенев). Посмотрим, что будет предъявлено в Красноярске 5 ноября, то есть попадет ли кто-нибудь из вышепоименованных в короткий список. Если не попадет никто, это ладно; непонятно, правда, зачем было городить такой огород ради массовки. Если в коротком списке окажется Прилепин, Геласимов или, к примеру, Слаповский, придется пересмотреть распространенную интерпретацию «выявления и поддержки новых трендов». И признать, что, если новым трендом завтра окажется толстожурнальная проза, премии «НОС» не останется ничего, кроме как этот тренд выявить и поддержать. Впрочем, во-первых, посмотрим, а во-вторых, премия пока ничем не провинилась. А что у интерпретаторов литературного процесса чересчур богатое воображение и склонность к wishful thinking ¹, так это проблема интерпретаторов.

Объявлен и короткий список премии «Просветитель». Детище фонда «Династия», учрежденного Дмитрием Зиминым, вообще говоря, редкий пример разумного подхода к премиальной институции: нишевое позиционирование (non-fiction, который устроители предпочитают называть просветительской литературой в целях отсечения поваренных книг и учебников по рекламе), библиотечная программа, сравнительно понятный выбор персоналий для жюри. Совершенно рациональным выглядит и решение развести в этом году гуманитарный и негуманитарный non-fiction: заставлять Андрея Янова («Россия и Европа. 1462—1921») соревноваться с Виктором Дольником («Непослушное дитя биосферы») незачем.

Это решение, однако, выявило довольно печальный факт: с научно-популярной литературой в России дела обстоят не просто плохо, а очень плохо. «Под знаком кванта» Леонида Пономарева — отличная книга, впервые изданная, если не ошибаюсь, аккурат 20 лет назад. В шорт-лист попало очередное издание — пусть и сильно переработанное. Первое издание «Рассказов о физиках и математиках» С. Гиндикина вышло в свет в 1981 (даже и восклицательный знак в скобках ставить незачем, все понятно) году. Книга «Как понять сложные законы физики» Александра Дмитриева — очень милое занимательное семейное чтение (сборник физических опытов, которые можно осуществить в домашних условиях), но премия года за лучший non-fiction? Дольник, написавший со всех точек зрения прекрасную книгу по этологии человека, — такую прекрасную, что и Докинзу с Хокингом есть чему поучиться, — единственный реальный претендент на премию в этом списке. Только вот книгу эту впервые издали в 1994 году: всего-то пятнадцать лет прошло, спасибо — не двадцать восемь. Что касается короткого списка гуманитарного non-fiction, то присутствие в нем двухтомника «История России. XX век» делает исход голосования, на наш взгляд, предрешенным, как ни относись к книге.

Подытожить хочется ссылкой на давнюю статью поэта Сергея Завьялова. Открутите до конца текста — никакого более точного описания премиальных процессов в России мне никогда не попадалось.

____________________________

¹ Распространенная логическая ошибка, при которой желаемое принимается за действительное (англ.).