Совсем особый сок

Вся номинация «Fiction/переплет» премии «Бестселлер года» (2009) отошла книгам Стефани Майер. ВАРВАРА СМУРОВА подробно исследует феномен популярности вампиров у нового поколения школьниц

Имена:  Стефани Майер

Роберт Паттинсон не бросал дротики в свое изображение. Это важнейшая культурная новость последних месяцев, без шуток. В ней есть все, что нужно знать о современной культуре: здесь и ярость секс-символов, направленная на собственные вечно юные, нестарящиеся фотографии — предметы всеобщего вожделения, и готовность средств массовой информации сделать новость из любого сообщения, и неуязвимость виртуального героя — не бросал, в общем, начальник, что хотите делайте, а дело не шейте.

Если вы не знаете, кто такой Роберт Паттинсон и почему он должен или не должен кидать в себя дротики, вы никогда не станете тринадцатилетней девочкой. Паттинсон — актер, исполняющий роль вампира Эдварда Каллена в экранизации «Сумеречной саги» Стефани Майер. История любви девушки-старшеклассницы Беллы Свон и вечно юного вампира Эдварда держится в списках бестселлеров в десятках стран с 2005 года. Новость про дротики — далеко не единственный пример «сумеречного» безумия. В городке Форкс — месте действия саги — празднуют «День Стефани Майер» в день рождения Беллы. Девушки осветляют волосы в технике twilights. В ноябре выходит комикс по биографии Стефани Майер, изложенной от лица вампира. Желающие могут купить кольца для двоих в стиле «Сумерки», в виде острых зубов. Перед официальной премьерой экранизации первой части саги девочки-фанатки разбили палаточный лагерь у кинотеатра, а премьера «нескольких эпизодов» из второй части саги считается главным событием нынешнего Римского кинофестиваля. Мероприятие включает в себя «чтение романа Стефани Майер», и билеты на это событие были раскуплены в течение трех часов. После каждого предложения хочется написать «с ума они все посходили».

Это как раз и интересно: почему они все вдруг посходили с ума. Что такого важного в рассказе о вампире, который каждый год учится в выпускном классе школы — и тут вдруг влюбляется в обычную девушку, и потом три романа подряд они трепещут от близости друг друга или, наоборот, от невозможности друг друга увидеть. А в четвертой книге — ну, вы знаете. Продолжают своеобразно трепетать.

С вампирами (как и с зомби, но это немного другая история) легко иметь дело, они являются универсальным объектом для проекций. Вампир — это Другой, это способ разобраться со своими комплексами и сказать вслух о том, о чем говорить не принято. Неудивительно, что вампиры как литературные герои сильно изменились с момента своего появления — так же как менялся и образ Другого. Из сексуальных упырей они превращались то в неизлечимых больных или другую расу (50-е, «Я легенда» Ричарда Матесона, True Blood), то в сообщество изгоев (70-е, «Интервью с вампиром» Энн Райс), то в безобидных комикс-зубастиков.

Райс сказала в одном интервью: «Мои вампиры были метафорами аутсайдеров, потерянных, странников в ночи, которые помнят тепло света Господня, но не могут найти его». Она называла свое «Интервью с вампиром» своеобразным ответом на тогдашнюю мейнстримную литературу вроде Апдайка — «протестантские романы», приземленные, не дающие читателю возможности духовного переживания, просто мелкие заметки о мелких озарениях среднего человека, «написанные под влиянием субботних газет». В «Хрониках» Райс речь шла о поиске себя и Бога. «Вампир — убийца... Хищник. Всевидящие глаза даны ему в знак избранности, обособленности от мира. Ему дарована возможность наблюдать человеческую жизнь во всей ее полноте. Без слезливой жалости, но с заставляющим трепетать душу восторгом, потому что именно он ставит в ней точку, он — орудие божественного промысла». Правда, исследователи, наоборот, считают, что Энн Райс как бы перевела вампиров из католической веры в протестантскую, основанную, в частности, на спасении личной верой.

Читать текст полностью

«Интервью с вампиром». 1994

Глупо сравнивать Энн Райс и Стефани Майер, это слишком разные истории. Да и времена Элиса Купера, Оззи Осборна, Kiss и «Интервью с вампиром» мало похожи на времена Tokio Hotel и «Сумерек». «Вампирские хроники» Энн Райс стали культовыми, но масскультом не стали. В конце 90-х и особенно начале нулевых главной книгой поп-культуры оказалась книга о борьбе Добра и Зла (с больших, конечно, букв): началась эра Гарри Поттера — героя, который точно знал, где зло, и точно знал, как с ним бороться. Правда, чем ближе к последнему тому (2007 год), тем неочевиднее становились методы борьбы и тем уклончивее оказывалось само добро. «Сумерки» появились в 2005 году, и в них не было Зла и Добра, а были мелкие озарения среднего человека. Героиня вдруг выясняла, что стереотип «вампиры — это плохо» не работает, потому что есть вампиры, которые выбрали иной путь развития и принципиально отказываются пить человеческую кровь.

Лишив вампиров их главного отличия — пристрастия к человеческой крови, Майер превратила своего Эдварда в подрощенного Питера Пэна. Вечно молодой, вечно трезвый. Более того, она увела Калленов подальше от модного эмо-готического тренда. Вампирам больше не нужно напускать на себя мрачность, носить черное и прятаться от солнца: они не могут выходить на свет лишь потому, что под лучами их кожа сияет чистым золотом. В общем, оказалось, что ничего такого ужасного в вампирах нет. Вампиры-вегетарианцы — просто идеальные существа, люди с рекламной картинки. Невероятно красивые, каждый со своим удивительным даром, бесконечно богатые. И еще с нечеловеческой (еще бы) силой воли — воздерживаются от убийств, несмотря на свою жажду. Еще совсем недавно вампир-абстинент был героем анекдотов и заваривал чай из «тампаксов». Сегодня вампир-вегетарианец — объект желания. Страх уступил место вожделению. В «Сумеречной саге» Белла больше боится разговора с отцом, чем разборок с вампирами. А кто-то из фанатов «Сумерек» даже написал на фанатском форуме, что, прочитав Энн Райс после Майер, он уже «не так сильно хочет стать вампиром». После Майер, то есть, хотел сильно.

«Интервью с вампиром». 1994

Пока не очень понятно, эволюция ли это образа вампира или просто тюнинг. Майеровские вампиры предельно гламурны. «Взгляд пробежал по бледному лицу: мужественный подбородок, мягкий изгиб — сейчас улыбающихся — губ, прямая переносица, острые скулы, гладкий, мраморный лоб под спутавшимися бронзовыми локонами, потемневшими от дождя... Огромные глаза в обрамлении густых черных ресниц сияли теплым золотистым светом... За такое лицо любой мужчина в модельном бизнесе продал бы черту душу» («Затмение»). Вампиризм у Майер чем-то сродни фотошопу: все недостатки уходят, достоинства подчеркиваются, цвет глаз меняется, возраст размывается навсегда. Сегодня Другие — это не изгои и не враги, это нечто вроде сообщества бесконечно красивых, умных и гламурных людей, намеренно отказывающихся от известности. То есть люди из модных журналов — без модных журналов, гламур, отделенный от медиа. Чистое золотое вещество.

Ко всей этой истории с вампирами можно подойти иначе: очевидно, что Белла Свон относится к вампирской инициации точно так же, как любая девочка-подросток — к первому сексу. Это кровь, это больно, но, говорят, потом будет прекрасно. Не зря Эдвард отказывается от слишком откровенных сексуальных игр с Беллой, мотивируя это тем, что не сможет сдержаться. Укусит или лишит девственности? А есть разница?

В «Дракуле» Брэма Стокера вампир воплощал метафору сексуального насилия. «Сумеречная сага» — точно то же самое, но с обратным знаком, метафора воздержания. Это точка зрения современной девушки, мечтающей о первом сексе с возлюбленным, а он, гад такой, не дает. Слово «современной» здесь важно. Жизнь персонажей «Сумеречной саги» происходит как бы в условном «среднеамериканском» времени, когда автомобили и фотоаппараты уже изобретены, а остальное не так важно. У оборотней Форкс мобильные телефоны вообще вытеснены телепатической связью. Тем не менее Белла — современная девушка, в том смысле, что она готова к первому сексу и сама настаивает на этом опыте — так же, как и на свадьбе. Она и сама понимает, что выходить замуж в восемнадцать лет не модно, не принято, немыслимо — но все-таки поступает вопреки моде и здравому (сегодняшнему) смыслу. Эдвард же абсолютно несовременен, он воспитывался в начале ХХ века, у него другие ценности.

«Дракула». 1992

Майер представила свой первый роман издателю как «романтическую хоррор-комедию», но ее книги воспринимаются совершенно иначе. Белла — everygirl, и на самом деле Майер предложила ролевую модель для девочек-подростков: выйти замуж по любви, девственницей, за очень красивого и очень богатого человека, который, тем не менее, не должен тратить ни минуты на работу или поддержание своего богатства. Кроме того, этот человек ценит семейный очаг, не агрессивен и способен заключить союз даже со своим соперником, если речь идет о счастье избранницы. Соперник тоже бесконечно любит девочку и обладает не менее сверхъестественными способностями. Пуританский гламур, новая версия принца на белом коне.

Возможно, книги Майер стали так популярны именно потому, что сексуальная раскрепощенность перестала быть привлекательной. Главные потребители саги — девочки-подростки в самом начале полового созревания, десяти-, двенадцатилетние, а вовсе не девушки возраста героини. (Да, я знаю о существовании фан-клуба «Мамы, любящие сумеречную сагу».) То, что происходит между Беллой и Эдвардом, — описание именно полудетской влюбленности, когда единственное, что нужно, — это находиться рядом с возлюбленным и знать, что он прекраснее всех. От золотого сияния его кожи слепнут все вокруг, но он никого не видит, кроме меня. Более того, все процессы, происходящие с Беллой, показаны не с точки зрения девушки или взрослой женщины, а именно глазами девочки-подростка. Например (дальше спойлеры), беременность — это когда по утрам начинает тошнить, потом растет живот, потом хочешь какой-то определенной еды, потом хоп — и рождается самый красивый ребенок на свете, но сами роды — это очень страшно и можно умереть. В саге беременность Беллы протекает чуть ли не за месяц, если не за пару-тройку недель. Ее плод, ворочаясь, ломает маме ребра, а родившись, девочка уже умеет разговаривать (мысленно), через несколько дней начинает ходить и вообще не доставляет родителям никаких хлопот. Разве что ее надо от всех прятать, но это проблема не из реальной жизни, а из девичьих мечтаний.

Стивен Кинг утверждает, что книги Майер — для девочек-подростков, которые узнают о любви и сексе таким невинным способом. Потрогает вампир подруге лобик, коснется ее, и Белла сразу вспыхивает — для девочек, по словам Кинга, «это сублимация всех чувств, с которыми они пока не готовы иметь дела».

«Дракула». 1992

Ну что же, энциклопедия чувств. Ладно, хорошо: одного чувства. Безгрешный порнороман для девочек-подростков. Что самое смешное, школьная библиотека в калифорнийском городке запретила младшеклассникам читать «Сумеречную сагу», потому что детям еще рано читать такое. Романы, сказала библиотекарша, слишком откровенно говорят о сексе и при этом антирелигиозны. Это «Сумерки»-то! Самая пуританская книга после «Теории и практики партийной советской печати» и «Маши и медведей»! Запрет, правда, длился всего несколько дней. Потом библиотекарша поняла, что книга не очень откровенна и очень религиозна.

И это чистая правда. С одной стороны, отсутствие секса в первых трех романах саги — реакция на вседозволенность и откровенность массмедиа. С другой — Стефани Майер не скрывает, что ее религиозные убеждения повлияли на ее героев. Майер воспитывалась среди мормонов, и сегодня некоторые исследователи отмечают, что «Сумеречная сага» идеально вписывается в мормонские представления о браке. Никакого секса до свадьбы, целестиальный брак заключается на веки вечные и продолжается после смерти. Каллены — нечто вроде идеальной мормонской семьи.

Вампиры почти всегда были связаны с романтикой и аристократизмом, и Каллены — новые романтики. Вампиризм нулевых — не проклятие, а дар. Новый романтизм возвращает центр притяжения в семью, провозглашает небесный брак и вечную любовь, призывает воздерживаться от агрессии.

Роберт Паттинсон не бросал дротики в свое изображение.