Терри Иглтон. Марксизм и литературная критика

Книгу Иглтона я открывала с тайной надеждой, что он меня убедит. Мне, вялому, теплохладному либералу, вчуже трудно не позавидовать чужой страсти и четкой системе приоритетов

Имена:  Карл Маркс · Терри Иглтон

«Марксизм и литературная критика» — книга, переведенная Кириллом Медведевым и изданная его же «Свободным марксистским издательством», — впервые была опубликована в 1976 году. Это компактное, умное и всячески рекомендуемое к прочтению изложение университетского курса. В этом качестве книга не потеряла актуальности. Однако автор монографии в предисловии к переизданию 2002 года предпочитает видеть в своей теме не музейную или академическую ценность, а, напротив, вполне актуальную. О том же говорит и ее издатель Кирилл Медведев: в качестве аргумента и тот и другой ссылаются на актуальность марксизма вообще и марксистского подхода к литературной критике в частности.

Не возьмусь сейчас дискутировать об актуальности собственно марксизма. Такое направление разговора кажется мне неплодотворным: оно сразу маргинализует книгу и ограничивает дискуссию рамками политических баталий. Между тем монография Иглтона кажется мне и впрямь актуальной. Правда, отвечает она, по-моему, не столько потребностям трудящихся масс, сколько потребностям литературной критики. Должна извиниться перед автором, который предвидел такое развитие событий и выразил по этому поводу неудовольствие. «…Скоро мы увидим, — пишет Иглтон, — как марксистская критика уютно расположилась между фрейдистским и мифологическим методами литературного анализа в виде еще одного стимулирующего академического «подхода», еще одного хорошо возделанного исследовательского поля для студенческого блуждания». Но деваться некуда — вслед за Терри Иглтоном зададимся вопросом: «Отчего для нас, современных людей, по-прежнему эстетически притягательны культурные продукты обществ прошлого, разительно отличных от современных?» Например, марксистская критика.

Читать текст полностью Зависит от культурного продукта. Книгу Иглтона я открывала с тайной надеждой, что он меня убедит. Мне, вялому, теплохладному либералу, вчуже трудно не позавидовать чужой страсти и четкой системе приоритетов. Коротко говоря — идеологии.

Вопрос об ангажированности в литературе — о том, «должна ли литература быть орудием партии», — обычно отметается с ходу одним вечным аргументом: нет, не должна, и не потому, что эта конкретная «партия» скомпрометирована, а потому, что литература никому ничего не должна, искусство судят по законам самого искусства. Литература не должна быть ничьим орудием, но литературная критика является им всегда. Она может ошибаться, но она должна быть идеологизирована. Иначе критика исчезает, а остаются одни рецензии — прикладной жанр для рубрики «досуг и развлечения». Помимо всего прочего, вменение литературе четкой системы ценностей, внеположных ей самой, — это чуть ли не единственный способ создать вертикальную литературную иерархию, по которой все так тоскуют в условиях наличного эстетического плюрализма.

Казалось бы, ну хоть у кого-то есть четкие критерии значительности произведения. Не терпится к ним припасть — и оспорить, возможно, но хоть изучить действующую модель литературной иерархии в натуральную величину. Но вот тут читателя ждет горькое разочарование. Дело не только в том, что почти все герои Иглтона противоречат друг другу (от самых последовательных и догматичных, а стало быть, наиболее уязвимых в споре, Иглтон отмежевывается, как от «вульгарных марксистов»). Просто каждому марксистскому критику нужно как-то снять внутреннее противоречие, которое заключается в том, что условный Гомер по-прежнему доставляет нам художественное наслаждение, давно не отражая при этом идеологии никакого существующего класса. Все-таки действительно мужественных людей, готовых сбросить Гомера с корабля современности, не так уж много. Поэтому марксистский критик вырабатывает изрядную гибкость в своих суждениях об отношении формы и содержания, поэта и толпы, в определении реализма как самого прогрессивного направления и даже в смысле «партийной линии». Вот отличный пример: «...Многие признанные литераторы 20 века — Йейтс, Элиот, Паунд, Лоуренс — были политическими консерваторами и заигрывали с фашизмом, — пишет Иглтон. — Марксистская критика, не оправдывая этот факт, скорее объясняет его — тем, что в отсутствие подлинно революционного искусства только радикальный консерватизм, враждебный, как и марксизм, увядшим ценностям либерально-буржуазного общества, мог породить наиболее значительную литературу».

Отмечу, что сегодня эта мысль звучит действительно злободневно. Однако выходит, что прогрессивная литература, с точки зрения марксистского критика, — это все, что хорошо написано, а его задача — обосновать данное утверждение на конкретном примере с помощью подходящей к случаю казуистики. Хотя и марксизм все-таки не резиновый: Кафку или Камю приходится клеймить как формалистов, а Иглтон в отличие, скажем, от Дьердя Лукача к этому не готов. Но Бог с ними — и с формой, и с содержанием, и с ангажированностью. Наиболее приближенная к реальности глава монографии называется «Искусство как производство» и рассматривает искусство как социальную практику.

По Вальтеру Беньямину, «революционный художник не должен некритически принимать наличествующие силы художественного производства, он должен развивать и революционизировать эти силы. <…> Задача революционного художника — развивать новые медиа». Собственно, этим и занимается Кирилл Медведев — правда, тем же занимался и Энди Уорхол. То же каждый день делают миллионы пользователей ЖЖ — ну или никому еще толком не известные авторы стартапов Web 3.0.: чем не развитие новых медиа? Согласна, это можно по праву считать завоеванием левого дела, однако клерк, скачивающий музыку на пиратском сайте, не становится от этого ни левым, ни тем более марксистом. Марксизм, безусловно, повлиял на нашу реальность, но дистиллированный марксистский подход в критике сегодня представляется невозможным. Это, разумеется, не отменяет методологических завоеваний марксистской мысли.

Иглтон находит компромисс: «оригинальность марксистской критики заключается не в историческом подходе к литературе, а в революционном понимании самой истории». За вычетом этого догматического расхождения «невульгарная» марксистская критика, в сущности, ничем не отличается от обычной критики, написанной неравнодушным человеком, стоящим на левых позициях, понятых сколь угодно широко. В идеале цель всякой литературной критики — не столько осмысление творческого наследия прошлого, сколько влияние на актуальный литературный процесс.

Когда Иглтон пытается убедить читателя в том, что марксистский подход в критике — живой и светится, я соглашаюсь и готова подписаться под фразой «марксистские идеи упрямо переживают марксистскую практику». Другой вопрос, что трактуем мы эту фразу по-разному. Но никто не обязывает нас судить об актуальности марксистской критики по законам самой марксистской критики.

Терри Иглтон. Марксизм и литературная критика. М.: Свободное марксистское издательство, 2009.


Еще по теме:
Кирилл Медведев: «Противостояние происходит не только и не столько между журналами. Противостояние происходит на улице», 01.07.2009
Кирилл Медведев. Критика слева: несколько слов в дополнение, 01.07.2009