Recycle: «Если искусство полностью превратится в интерактив, до будущего оно не доживет»

АЛЕКСЕЙ КОВАЛЕВ (Москва) провел скайп-конференцию с участниками арт-группы Recycle Андреем Блохиным (Краснодар) и Георгием Кузнецовым (Ставрополь). Разговаривали о будущем

Группа Recycle  состоит из двух человек — Андрея Блохина и Георгия Кузнецова, оба студенты краснодарской Художественно-промышленной академии. В арт-процессе участвуют с 2004 года, совместные выставки проводят с 2007-го. Собственно проект Recycle, занимающийся инсталляциями и видеоартом, стартовал в 2008 году выставкой в московской галерее «М’АРС». Позднее Блохин и Кузнецов участвовали в проекте Марата Гельмана «Русское бедное», открывшемся в Перми.

Для проекта ABSOLUT Creative Future  группа Recycle подготовила сразу три объекта. Первый — лайтбокс с решеткой из круглых отверстий, собранных таким образом, что при подходе к объекту зритель видит светящийся шар и кольцо. Шар движется вслед за зрителем: перемещаясь в пространстве, зритель может загнать шар в кольцо. Второй объект — инсталляция из прозрачного пластика в форме бутылки ABSOLUT  и фигурами людей за ней, создающими иллюзию объема. Третий — множество блестящих стикеров на лесках, похожих на стаю рыб: конструкция выстраивается по форме бутылки в том направлении, в котором проходит зритель.

А. К. Ну что, давайте попробуем. Это у меня первое Skype-интервью, будем осваивать новую технологию. Как слышно?

А. Б. Слышно отлично. Торжество телекоммуникаций!

А. К. Вот с этого давайте и начнем разговор о будущем. Я помню, какое впечатление произвел мой видеочат с женой на бабушку, которая привыкла к телеграфу и бумажным письмам и только недавно освоила мобильник. Наверное, у меня было бы такое же выражение лица, если бы я увидел высадку марсиан на парковке перед домом. Как по-вашему, что сможет так же удивить нас с вами, когда нам будет по восемьдесят лет, с учетом нашего нынешнего опыта?

А. Б. Ну, смотря чем ты сейчас занимаешься. Наверное, если бы твоя бабушка была инженером, видеоскайп ее вряд ли бы так поразил. Я думаю, что качество жизни в будущем изменится настолько радикально, что на такие — не очень существенные — вещи просто внимания обратить не успеешь. Егор, что скажешь?

Г. К. Я думаю, это только если восемьдесят лет просидеть в изоляции, а потом прифигеть.

А. Б. Ну да, если сейчас ты общаешься по сотовому телефону, то в будущем сможешь сразу передавать мысль в голову собеседнику, и это для тебя будет как «здрасьте». Мы ведь уже сейчас можем себе представить, как будет выглядеть будущее, если пользоваться теми же инструментами, что сейчас. Я вроде понятно объяснил?

А. К. Ну да, это и есть основной футурологический прием — экстраполяция. Кстати, я вот сейчас смотрю на ваши работы в галерее «М’АРС», и, честно говоря, в контексте будущего они выглядят не очень оптимистично. Получается, что будущее у нас будет довольно безрадостное — как упаковка без содержимого?

А. Б. Не совсем так. Мы делаем скорее иллюзии настоящего или классические образы прекрасного, но через современный фильтр, как наши баки, которые выставлялись у Гельмана. Если рассматривать их как образ будущего, то ничего пессимистичного я в них не вижу.

Г. К. Кроме того, если рассматривать наши работы как проекцию будущего в настоящем, то возникает вопрос: а критерии «плохого» и «хорошего» в будущем останутся такие же, как сейчас? Сомневаюсь. По-моему, очень даже оптимистичные работы. Я бы сказал, что это новые горизонты человечества. Мы-то точно не пессимисты. Да, это критика современного общества потребления, но скорее все-таки ирония, чем сарказм.

А. К. Но меня прямо дрожь охватила на секунду, когда я увидел эти ваши карточки на 55 единиц любви, кредитки с надписями типа «Срок погашения кредита — старость». Это ведь на самом деле пугающе точная экстраполяция, к этому-то у нас все и идет.

А. Б. Ты все-таки делай поправку на эстетическое преувеличение. Мы же берем некую ситуацию в настоящем и гипертрофируем ее, ну как с карточками на продажу или активацию чего угодно, про которые ты сказал. Совсем не обязательно, что в будущем будет именно так, можешь рассматривать карточки как иронию над настоящим, если тебе так удобнее.

А. К. Кстати, а как вы делали эти баки, которые выставлялись в галерее Гельмана?

А. Б. Плавили из пластика.

Г. К. Это термоформовка, с ее помощью тюнингуют машины. Отливается форма из пластика по гипсовому слепку, потом встык шпаклюется стекловолокном.

А. К. А слепки-то с себя делали?

А. Б. С нашего помощника Славика, с друзей и частично с манекенов.

Г. К. Ну с себя, конечно! Андрей пал первой жертвой гипсовой формы.

А. Б. Всю спину ободрали.

А. К. Теперь давайте с вашим богатым опытом работы с промышленной упаковкой и художественным воображением попробуем пофантазировать о будущем этой самой упаковки. Уже, кажется, ни для кого не секрет, что еще больше пластиковых пакетов и бутылок планета не выдержит. Что скажете?

А. Б. А для нас упаковка — это и есть продукт. Продукт отдельно, а упаковка отдельно.

А. К. Да, это по вашим работам видно.

А. Б. Я думаю, что в будущем люди, если им нужно будет выпустить продукт, будут выпускать продукт без всякой упаковки.