Оцените материал

Просмотров: 21569

Прийт Пярн, неизвестный классик

Мария Терещенко · 28/11/2008
Бедный эстонец из простой рабочей семьи не умел ни рисовать, ни снимать кино, но создал новое направление в анимации

©  www.stengazeta.net

Прийт Пярн

Прийт Пярн

В 1970—1980-х, когда эстонец Прийт Пярн появился в отечественной анимации, его фильмы оказались «костью в горле» не только у советских чиновников, но и у многих наших анимационных режиссеров-классиков. Его работы называли ожившими комиксами, ругали за плохие картинки и нескладные сюжеты, а затем запрещали — причем не столько по политическим, сколько по эстетическим причинам. Пярновский дебют, фильм «Кругла ли земля?», в Москве получил характеристику «плохое кино» и не был рекомендован к показу за пределами Эстонии.

Определение «плохое кино» к фильму подходило идеально. Пярн художественных институтов не оканчивал. Он родился в маленьком городке Тапе, в рабочей семье. Биологический факультет в университете Тарту казался для него серьезным прорывом — буквально «из грязи в князи». Однако больше, чем к биологии, Пярн тянулся к комиксам и карикатурам. Еще в школе он много рисовал, а начиная с 15 лет публиковал свои карикатуры в прессе. Не умея толком рисовать, он уже тогда знал, что именно хочет сказать, и это нечто часто оказывалось важнее, чем все технические несовершенства рисунка. Впрочем, понимая свои слабые стороны, Пярн и не пытался рисовать хорошо — он выработал минималистичную манеру, при которой на рисунках выходили не люди, а лишь намек на человеческие фигуры.



Для корректного отображения содержимого этого блока, а также просмотра галерей фото и видео, которые представлены на нашем сайте, пожалуйста, обновите ваш Flash player до текущей версии.

Вы можете сделать это на сайте компании Adobe: http://www.adobe.com/ru/


Отрывок из нового фильма Пярна «Жизнь без Габриэллы Ферри»


Режиссер Харди Волмер в своем документальном фильме «Пярнография» изображает встречу молодого Прийта с мэтром эстонской анимации Рааматом в комическом ключе:
« — Скажи мне, товарищ Пярн, ты рисовать умеешь?
— Нет, не умею.
— Совсем-совсем не умеешь?
— Нисколечки, товарищ Раамат.
Как человек старомодный, Раамат ценил честность. Поэтому он взял Пярна в ученики и сделал художником-постановщиком своего нового фильма».

Спустя годы эта «неумелость» а-ля Пярн стала бешено модной, и сотни профессиональных художников намеренно отказывались от приобретенных навыков, чтобы рисовать так же. Заболела пярновским стилем и Москва — уже другая, обновленная Москва, где балом правил не «Союзмультфильм», а первая независимая студия «Пилот». Один из ее создателей — Игорь Ковалев — сформировал стиль студии под очевидным влиянием пярновских фильмов. Так появились знаменитые «Крылья, ноги и хвосты», «Лифты», «Колобки» и «Братья Пилоты».

 Кадр из м/ф «Завтрак на траве»

Кадр из м/ф «Завтрак на траве»

Но Пярн не только плохо рисовал. Он еще и не умел делать кино. Не зная, как нужно, он нарушал все правила. В то время как не только советская, но и мировая анимация всячески открещивалась от родства с игровым кинематографом, прибегая к иным уровням условностей и обобщений, к другим темам и уникальным анимационным метафорам, ставя во главу угла плавное и изящное движение в кадре, — Пярн начал снимать «свое» кино. Он писал совершенно «игровые» сценарии, пренебрегал пластикой героев и делал фильмы про настоящую жизнь — ту самую, которую он видел ребенком в Тапе, ту, которую он продолжал видеть в перестроечном Таллине.

В этой жизни не было места для сказок и красочных картинок. Унылый быт, безутешная серая действительность, кафкианская абсурдность бытия — все это выливалось из пярновских фильмов на совершенно неподготовленных к подобным картинам зрителей и профессионалов.

 Кадр из м/ф «Завтрак на траве»

Кадр из м/ф «Завтрак на траве»

Пока его коллеги пытались нести «разумное, доброе, вечное», Пярн последовательно девальвировал все ценности и идеалы. Для начала — семейные. Изображая обычную советскую семью в фильме «Треугольник», он нарисовал занятого мужчину, сидящего с газетой за столом, и женщину «в обнимку» с плитой. Изредка прерывая процесс создания пищи, тетенька обращалась к мужу за ласковым словом, однако не получала даже намеков на нежность.

Вслед за семейными идеалами «в расход» пошел и весь строй советской жизни, который злобной карикатурой предстал в самой знаменитой пярновской работе — «Завтрак на траве». Составленный из пяти новелл, фильм показывает четырех героев, каждый из которых пытается достать нечто важное. Одна ищет яблоки, другой старается получить приличный костюм, третья — восстановить утраченное лицо, а четвертый — достать некие ключи. В поисках этих важных вещей герои бродят по отвратительному миру, сталкиваясь с продовольственным дефицитом, очередями, чиновниками и прочими прелестями советского быта. В финальной, пятой новелле герои собираются вместе в закрытом парке, чтобы воссоздать знаменитую картину Эдуарда Мане «Завтрак на траве». Свой фильм Пярн посвятил художникам, которые «пошли настолько далеко, насколько им было позволено».



Отрывок из м/ф «Отель-Е»


Критичный по отношению к советской серости, Пярн не восторгался и западной яркостью. И очень внятно это артикулировал в фильме «Отель Е», где персонаж мечется между двумя мирами: тюремным пространством «соцлагеря» и ярким, но стерильным миром «западной богемы». Не жалел Пярн и культуры: в фильме «1895», посвященном 100-летию кино, режиссер задался вопросом: действительно ли «синема» нужно человечеству? А может быть, кино лишь навязывает людям штампованное восприятие действительности?

Даже делая рекламу, Пярн давал разгуляться своей мизантропии и нонконформизму. Громкий скандал был вызван его рекламным роликом для водки «Абсолют», в котором режиссер резко высмеял нарциссизм больших брендов. Понятное дело, заказчикам ролик не понравился — и пярновская реклама так и не была использована.

Фильмы Пярна вообще редко нравятся. Они либо вызывают восхищенную оторопь, либо (что чаще) раздражение и неприятие. И еще — непонимание, даже среди специалистов. Простые по рисунку, картины его так насыщены метафорами, что бьют прямо по болевым точкам подсознания, и интеллекту еще долго приходится догонять эмоции.

 Кадр из м/ф «Отель-Е»

Кадр из м/ф «Отель-Е»

Но как бы ни был сложен язык пярновских метафор, содержание фильмов, если разобраться, просто и прозрачно. Герои их — обычные люди, которые хотят совершенно обычных вещей: нежного слова, супружеского секса, момента творчества. И, разумеется, этих простых вещей не получают — даже не потому, что живут они в Советской Эстонии или на Западе. Просто так, по Пярну, устроен мир. Абсурдные, жестокие и бессмысленные законы, управляющие пространством в пярновском кино, делают невозможным все то, что должно составлять содержание жизни.

Эта тема — невозможность просто жизни — актуальна и в самой новой картине режиссера, «Жизнь без Габриэллы Ферри». Здесь Пярн далек от политической сатиры, действие его фильма разворачивается в неопределенном времени и пространстве, и от этого злая невезучесть всех героев выглядит роковой. Вот две толстые проститутки играют в орлянку — и одна, постоянно проигрывая, плачет горючими слезами и грустно вяжет шарф. Вот спортсмен останавливается на набережной, чтобы крикнуть стоящему на вершине моста самоубийце «жизнь прекрасна!», но в тот же момент погибает: крупная птица, словно стрела, врезается в его сердце. Вот человек приходит к врачу, чтобы проверить зрение, и лишается в итоге обоих глаз. А вот и главный герой, который всего лишь хотел заняться любовью с собственной женой, а в результате… Впрочем, обойдемся без спойлеров.

 Кадр из м/ф «Отель-Е»

Кадр из м/ф «Отель-Е»

В фильмах Пярна так много абсурда и юмора, что высоколобые историки анимации просто боятся писать о них всерьез и часто оговариваются: «Может, это и не великие фильмы вовсе? Может, это такие специфические киношутки?»

Может быть. Но так или иначе, среди профессионалов Пярн до сих пор популярен, как никто. На Западе его считают живым классиком, родоначальником мощнейшего направления в карикатуре и анимации и отмечают это ежегодными наградами «за вклад в искусство» от разных фестивалей и организаций. Ну, а число его подражателей-учеников и вовсе невозможно сосчитать, не говоря уже о том, что двое из этих последователей уже сами вписаны в анимационные святцы (это японец Коджи Ямамура и украинско-русско-американский режиссер Игорь Ковалев).

Таким урожаем немногие — даже великие — мастера могут похвастаться. В сущности, только те, кому удалось создать принципиально новый язык. И Прийт Пярн, несомненно, из их числа.



Отрывок из м/ф «Завтрак на траве»


Последние материалы рубрики:
Серж Бозон и его «Франция», 28.10.2008
Дарежан Омирбаев осовременил «Анну Каренину», 23.09.2008
Дени Коте хочет хаоса, 26.08.2008

Еще по теме:
Мария Терещенко. Линолеум-2008, 22.10.2008
Мария Терещенко. Крок-2008, 06.10.2008
Мария Терещенко. Миядзаки против Осии, 15.09.2008


Посмотреть всю галерею

 

 

 

 

 

Все новости ›