Дарежан Омирбаев осовременил «Анну Каренину»

Любимец мировых кинофестивалей, самый раскрученный режиссер Казахстана представил в Москве свой новый фильм. «Шуга» — это экранизация «Анны Карениной» с бандитами, ночными клубами и вип-турами в Париж

Имена:  Дарежан Омирбаев

Дарежан Омирбаев снял всего пять фильмов, но уже первых трех ему хватило, чтобы получить столько фестивальных призов, сколько другому режиссеру хватило бы на всю жизнь. Дебютная картина «Кайрат» принесла ему «Серебряного леопарда» в Локарно, следующая его работа, «Кардиограмма», была отобрана в официальный конкурс Венецианского кинофестиваля, а «Киллер» одержал победу в каннской программе «Особый взгляд». Омирбаев регулярно прокатывается и выпускается на DVD во Франции, а в мировой критике его попеременно называют то казахским Филиппом Гаррелем, то последователем Брессона. Согласно легенде, даже Жан-Люк Годар знает и любит его творчество.

Конечно, «казахский Филипп Гаррель» — это оксюморон, поскольку Гаррель уж слишком крепко вписан во французскую культуру и слишком сильно сконцентрирован на своей личной истории, чтобы его можно было повторить. Омирбаев и не стремится это делать, но у них есть любопытные пересечения. Омирбаев, прежде всего, онейрический режиссер. Гаррель как-то артикулировал свое творческое кредо, одним из элементов которого являются сны. Омирбаеву об этом даже не нужно говорить вслух: в каждом фильме его герои рано или поздно видят сны, которые поначалу не так просто отличить от реальности. Не поддается подсчету, сколько раз и в каких вариациях у него повторяется кадр с очнувшимся посреди ночи после очередного сна героем.


Как и Гаррель, Омирбаев конструирует свой автобиографический проект. Среди его пяти полнометражных фильмов можно выделить трилогию «Кайрат», «Кардиограмма» и «Дорога» — это своего рода детство, юность и зрелость. Возможно, лучший фильм Омирбаева — черно-белый дебют «Кайрат». Главный герой, юноша по имени Кайрат (так зовут и актера, его сыгравшего), приехал в Алматы поступать в институт и провалился на экзаменах. Это очень тонкая история взросления. Кайрат заглядывается на девушек в общественном транспорте, стесняясь к ним подойти и радуясь случайному прикосновению. Кайрат ходит в кино и выбегает за понравившейся девушкой, уходящей посреди сеанса. Если уж так говорить, то здесь Омирбаев куда ближе не к Гаррелю, а к его учителю — Жану Эсташу. В «Моих маленьких возлюбленных» юный герой — тоже альтер эго режиссера — так же сидел в кинозале, больше всего мечтая познакомиться с какой-нибудь девушкой.

Несмотря на свою прекрасную старомодность, «Кайрат» очень зрелое кино, в котором уже полностью сформирован режиссерский киноязык. Строго говоря, уже в нем Омирбаев достигает предела своих визуальных исканий и в дальнейшем лишь повторяет и развивает излюбленные приемы. Режиссер бывает очень трогателен в своей приверженности к избранному стилю. Например, в каждом его фильме есть драка, которую, разумеется, никогда не покажут в кадре. Монтажная склейка — и мы видим поверженного героя, который всегда изображен одинаково, сидящим на полу, немного отвернувшись от камеры. Вообще, если говорить о киноязыке, то у Омирбаева на первый взгляд и правда много общего с Брессоном — то, как он выстраивает планы, работает со звуком, с непрофессиональными актерами.


В своем следующем фильме, «Кардиограмма», почти не уступающем «Кайрату», Омирбаев рассказывает о мальчике из степи, приехавшем на месяц в санаторий подлечить сердце. Жестокая обстановка детского пионерлагеря, половое взросление, отчуждение юноши, не знающего по-русски ни слова и оказавшегося в чужой среде, — это непростой материал. Омирбаев работает с ним очень тактично, избегая любых клише и не попадая в возможные здесь ловушки. Он прекрасно умеет разрабатывать обыденные истории и находить в них поэзию жизни.

Несмотря на то что все фильмы Омирбаева сняты на русском языке, в России выходил только один его фильм — «Киллер». Он выпущен в чудовищном оформлении «для пацанов» — ровно таком, чтобы целевая аудитория фильма никогда к нему не приблизилась. Но это такое же пацанское кино, как и «Карманник» Брессона. Хотя «Киллер», на мой вкус, изрядно проигрывает предыдущим фильмам, это принципиальный ключ ко всему творчеству режиссера. Конечно, главный герой Марат близок к другим омирбаевским персонажам (у него даже, как и у Кайрата, висит постер группы «Кино» на стене), но, поскольку этот фильм выбивается из автобиографического цикла, в нем есть необходимая степень отстраненности. Декорации — дикие девяностые с «новыми казахами», рэкетом и бандитами. Марат врезается на казенной машине в дорогой «мерседес» и оказывается в чудовищных долгах. Чтобы их покрыть, можно только разве что продать квартиру или взять в долг под запредельные проценты. Как этот долг Марат будет возвращать, ясно из названия.

Принципиальна первоначальная сцена фильма — завязка. Марат забирает жену из роддома и смотрит на своего ребенка в зеркало заднего вида, теряя контроль над дорогой. Получается, что он словно расплачивается за свой взгляд — дальше он теряет эту роскошь созерцания. В отличие от остальных героев Омирбаева, Марат уже не вглядывается в красоту окружающего мира, он ищет в ней намеки на спасение. У Омирбаева бог в деталях: после безысходного «Киллера» в голове остается не эта криминальная история, а всякие мелочи жизни — пластмассовая чайка над барной стойкой в ночном клубе, бродяга со свистком в трамвае, мячик ребенка в канале.


Так и в «Кайрате» аскетичный быт общаги расцвечивался подвешенными к потолку игрушечными рыбками, деревом за окном, будто бы даруя надежду. Омирбаев — очень европейский режиссер. Разве что в «Киллере» появляется некая социальная среда, которая в остальных его фильмах очерчивается конспективно. Несмотря на суровый сюжет, «Киллер» особенно наивен и беззащитен — со всеми этими эпиграфами из Гессе и текстом Кафки, зачитываемым вслух в придорожном кафе. У Омирбаева вообще часто читают и цитируют книги, подчас не называя автора. А в «Дороге» есть не менее наивная сцена разговора режиссера со следователем из прокуратуры, который просит изменить одну сцену в фильме. Режиссер в ответ цитирует Акутагаву Рюноскэ, заводя разговор о месте художника в мире людей, — своего рода разговор с фининспектором о поэзии.

Примечательно, что почти всегда у Омирбаева — зло скорее случайно, оно возникает стихийно и не свойственно изначально природе человека. Марат становится убийцей, но он ни в коем случае не антигерой. Владелец «мерседеса», приходящий с бандитами выбивать из Марата деньги, перед ним извиняется и просит понять его. Кайрат вызывает на дуэль грозу общежития — сурового парня с татуировкой в виде паука на спине, но и эта драка не со зла устраивается.


Возможно, «Киллер» — кино о потере взгляда — тоже можно отнести с некоторыми оговорками к автобиографическому циклу. Следующий фильм Омирбаева, «Дорога», повествует о режиссере Амире, который отправляется из города к своей заболевшей матери. Фильм очень точно вписывается в нынешний фестивальный мейнстрим: это кризисное кино, и его главный герой как раз пытается себе вернуть эту возможность видеть. Слабость «Дороги» в том, что Омирбаев погружается в какой-то нарциссизм в стиле Такеши Китано, с многочисленными отсылками к своему творчеству. Разумеется, в фильме очень много снов — и снится герою почти что фильм «Кардиограмма». В пути Амир не только рефлексирует, но и сочиняет в голове финал своего нового фильма. Это инсценировка «Киллера», попытка придумать ему разные финалы. Излишне говорить, что сына режиссера играет настоящий сын Омирбаева. Мне кажется, что этот диалог с самим собой и своим творчеством — тупиковый путь, с которого необходимо сворачивать.


Это, видимо, понимает и сам режиссер — теперь он свое вдохновение ищет в классической литературе. Первой его попыткой движения в этом направлении стало участие в альманахе Digital Sam in Sam Saek 2006: Talk to He, для которого он снял на цифру адаптацию Чехова. Участие в этом альманахе еще раз закрепляет за ним статус крупного азиатского режиссера: его соратниками по проекту стали сингапурец Эрик Куу (участник конкурсной программы последнего Каннского кинофестиваля) и тайский мастер Пен Ек Ратанаруанг.


Последняя же на данный момент работа Омирбаева «Шуга» — попытка нетрадиционного осмысления классического романа Льва Толстого. В «Шуге», которую режиссер представил в Москве на фестивале «Московская премьера», Омирбаев перенес действие в наши дни: дорогие машины, поездки в Париж, бандиты, стрип-клубы. Режиссера нельзя упрекнуть в том, что недостаточно бережно обращается с литературным первоисточником, он от него скорее просто отталкивается. На деле «Шуга» — это ровно такой же Омирбаев, как и во всех остальных своих фильмах — с теми же сквозными мотивами, визуальными приемами, мизансценами. Есть распространенное мнение о том, что большие режиссеры на протяжении всего своего творчества снимают один и тот же фильм. Дарежан Омирбаев, пожалуй, с чрезмерным усердием усвоил это правило.

Еще по теме:
Фильм Дарежана Омирбаева «Июль» на YouTube (1, 2, 3)

Ссылки

• Фильм Дарежана Омирбаева «Июль» (часть 1)
• Фильм Дарежана Омирбаева «Июль» (часть 2)
• Фильм Дарежана Омирбаева «Июль» (часть 3)