Коллекционер радостей Мигель Гомеш

БОРИС НЕЛЕПО – о португальском режиссере, которому тесно в фестивальном гетто

Имена:  Альберт Серра · Лисандро Алонсо · Мигель Гомеш

Недавно новый директор фестиваля в Локарно Оливье Пер произнес программную речь о новом поколении «талантливых режиссеров, у которых нет зрителя». В числе лучших Пер назвал троих, открытых им во время руководства каннским «Двухнедельником режиссеров» — именно они наилучшим образом репрезентируют современное кино: каталонец Альберт Серра, аргентинец Лисандро Алонсо и португалец Мигель Гомеш. БОРИС НЕЛЕПО попытался объяснить, почему Мигель Гомеш, снявший всего два фильма, заслужил такую высокую оценку.

Мигелю Гомешу 38 лет, в кинематограф пришел из критики, которую бросил в конце девяностых — именно тогда, в 1999-м, он снял свой первый короткий метр. Сейчас на его счету две полнометражные картины — «Лицо, которое ты заслуживаешь» (2004) и «Наш любимый месяц август» (2008), а также несколько короткометражек. Скромность фильмографии компенсируется ее разнообразием, поэтому на фестивалях он уже удостаивался персональных ретроспектив. Этого оказалось достаточно и для появления последователей: соратник Гомеша, режиссер Жоао Николау, на последнем Венецианском кинофестивале представил близкий по духу фильм «Меч и роза».

Короткометражный фильм Мигеля Гомеша «Рождественский инвентарь»


Проблема, особенно остро стоящая перед всей генерацией новых фестивальных режиссеров, заключается в том, что со временем они превращаются в заложников собственной эстетики, найденного однажды удачного приема — и часто доходят до самопародии. Это относится, например, ко многим выдающимся азиатам: в сущности, не так трудно себе представить, как будет выглядеть следующий фильм, скажем, Цай Мин Ляня. Возможно, такова особенность нулевых, когда многие важные авторы выбрали свою тему и продолжают возделывать локальный участок общей поляны. (Отчасти это связано с тем, что в кинематограф приходит много «лабораторных» авторов, выходцев из киноманской и кинокритической среды — их индивидуального опыта хватает только на одно сильное высказывание. — OS)

Но Гомеш из тех, кому самопародия точно не грозит: в каждой новой работе, пусть даже самой короткой, он открывается с новой стороны. Пожалуй, единственное, что их объединяет — только то, что сам он называет свои фильмы музыкальными комедиями.

Его дебют «Лицо, которое ты заслуживаешь» действительно начинается как мюзикл о незадачливом учителе музыки, облаченном в дурацкий ковбойский прикид (известная португальская пословица гласит, что до тридцати лет человек носит лицо от Бога, а затем получает то, которое заслужил сам). Главный герой к своему тридцатилетию приходит в полном разладе с окружающим миром. Рассорившись со всеми, он в одиночестве уезжает в загородный дом. От дальнейшего зрелища публика, привыкшая к традиционному кинематографу, будет изрядно сконфужена: с рассветом в доме начнут хозяйничать семеро гномов, а самого учителя музыки мы в кадре больше не увидим.

Это и есть типичный Гомеш: взять историю о банальном и скучном возрастном кризисе и расцветить ее разными оттенками, превратив в упоительную сказку о возвращении в детство. Гномы проводят свободное время за играми, раскрашивают конфеты, собирают в отдельный домик кузнечиков и пускают бумажные кораблики. Ностальгическое путешествие в мир детства помогает герою заново обрести свое место уже во взрослом мире, навсегда простившись с прошлым. «Лицо, которое ты заслуживаешь» — изысканная шкатулка, полная драгоценностей, которые не устаешь перебирать при новых просмотрах.

Конечно, это очень рассудочное кино, полностью придуманное, сотворенное неутомимой фантазией автора.

В следующем фильме, «Наш любимый месяц август», Гомеш выходит из своей богатой внутренней империи навстречу окружающему миру. Трудно определить жанр этой картины, в некоторых каталогах проходящей как документальное кино. Сложносочиненный фильм длиной в два с половиной часа смонтирован как минимум из трех частей. Прежде всего, перед камерой мается сам режиссер со съемочной группой: из-за недостатка финансирования они не могут заниматься подбором актеров, могут только развлекаться на природе. Их игры чередуются с документальными зарисовками из жизни португальской провинции, историями ее колоритных обитателей и, главное, выступлениями местных поп-ансамблей на вечерних дискотеках. Гомеш издевательски относится к условностям линейного повествования: ровно через час, когда зритель уже успеет раствориться в воздухе созданного режиссером пространства, вдруг начнется художественный фильм о первой подростковой любви, самой нежной и трепетной. Участниками любовного треугольника станут несовершеннолетняя Таня, ее юный кузен и отец, мешающий отношениям дочери со сверстником. Все вместе они играют в одном бенде. Идет месяц август, а значит, героев ждет тридцать один день после детства с походами на пляж, романтическими приключениями и разбитыми сердцами.

«Наш любимый месяц август» так хитро склеен, что в нем невозможно обнаружить ни одного шва. Переплетение игрового и документального уже превратилось в кинокритический штамп, но Гомеш выводит этот прием на новый уровень. Он так искусно переключает регистры, что буквально в рамках одной сцены могут слиться воедино жизнь и вымысел, и различить их не получится.

Он вообще идет вопреки многим фестивальным тенденциям. Кинематограф нулевых — в полном соответствии с отражаемым им внешним миром — полон неврозов и тревог. Коллекционер радостных мгновений, Гомеш словно бы поставил перед собой задачу показать, сколько счастливого и прекрасного ожидает нас в повседневной жизни, которая у него всегда превращается в захватывающее приключение. Из ярких бытовых деталей он составляет портрет региона лучше, чем это сделал бы этнограф.

Несмотря на кинокритическое прошлое Гомеша, его работы никогда не представляют собой компиляцию из цитат и киноманских перемигиваний. Цитатность, если она и есть, присутствует в самой ненавязчивой форме: в «Лице» можно обнаружить изящную пародию на Апичатпонга Вирасетакуна, а в «Августе» — игривое подтрунивание над соотечественником Педро Коштой (оба — фавориты Гомеша в его топе нулевых).

Сам он утверждает, что его фильмы рассказывают о режиссуре. Герой «Лица», оставшись в одиночестве, пытается понять, когда же он утратил гармонию с жизнью, и словно сам руководит гномами, которые представляют разные стороны его личности. Сельские жители из «Месяца августа» в представлении Гомеша тоже постановщики: они устраивают музыкальные представления, дурачатся, делятся смешными историями. Удовольствие от жизни и творчества для него неразрывно, и каждый человек (например, один из второстепенных героев — чудак, каждый год прыгающий с высокого моста) превращается в режиссера в широком смысле, режиссера собственной жизни. Гомеш утверждает, что «Наш любимый месяц август» — образец «коммунистического кинематографа», поскольку все персонажи фильма становятся сообщниками, соавторами его создателя. К слову, нельзя избежать сравнения с малоизвестным дебютом Альберта Серры «Креспия. Фильм, а не деревня». Это во многом похожее кино, пусть и проще сконструированное, о жизни в маленькой каталонской деревне, жители которой играют в настольные игры и выступают на сцене с хитами The Jam и Buzzcocks. «Месяц август» и «Креспия» — два редчайших фильма последнего десятилетия о радости жизни и совместного творчества, в них за пределами большого мира возникает локальная утопия.

Вообще, «удовольствие» — важное слово, возникающее в разговоре о гедонисте Гомеше. «Месяц август» начинается с кадров счастливых детей, бултыхающихся в мыльной пене, а в одной из заключительных сцен мы сначала видим очередной музыкальной номер, а затем, с другой точки, — снимающего план оператора: вместе со своим ассистентом он откладывает камеру и бросается в пляс. Весь фильм Гомеша наполнен сценами, позволяющими зрителю испытать схожие эмоции — и именно поэтому это последний режиссер, которого можно обвинить в снобизме.

Короткометражный фильм Мигеля Гомеша «Песнопеньице всякой твари»


Возвращаясь к тройке режиссерских имен, упомянутых Пером. Сам Мигель Гомеш в своих интервью открещивается от принадлежности к каким бы то ни было волнам. Это объяснимо: примитивист Лисандро Алонсо и минималист Альберт Серра, вписавшийся в тренд нового религиозного кино, занимаются очень важными, но все же частными вещами.

Гомеш совсем не так прост — это упрямый формалист, увлеченный изощренными двустворчатыми структурами. Но совершенно очевидно, что ему, как никому другому, тесно в узком киноманском гетто. Возможно, что это один из немногих режиссеров новейшего кинематографа, у кого в ближайшем будущем есть все шансы стать объединяющей фигурой в мире разобщенного фестивального кино.