Андрей Грязев: «Будет бомба»

О том, как бывший фигурист стал надеждой отечественной документалистики

Имена:  Андрей Грязев

В конкурсе фестиваля «Артдокфест», проходящего в кинотеатре «Художественный» с 4 по 10 декабря, – «День шахтера», новая работа Андрея Грязева, в прошлом году получившего здесь главный приз за «Саню и Воробья». ОЛЬГА ШАКИНА поговорила с Грязевым, выяснила, почему он бросил фигурное катание и стал документалистом, но так и не смогла узнать, о ком будет его новый (по слухам, сенсационный) кинопроект.


Загорается и гаснет лампочка, мелькают детские фотографии героев – так начинается фильм Андрея Грязева «День шахтера». Ритмичный монтаж, кропотливо выстроенный кадр подсказывают зрителю, что тот очутился в пространстве игрового кино. Однако уже через минуту здесь обнаружатся реальные персонажи: бывший шахтер из-под Тулы, его дородная подруга и ее брат-убийца, в очередной раз вернувшийся из тюрьмы. Режиссер втирается персонажам в доверие, ест приготовленную ими страшноватую еду, ночует на их полуразвалившейся кровати — и приучает хозяев к неизменному присутствию камеры. Через пару дней, вмазываясь героином, брат-рецидивист предложит шприц и ему (произнесенное бытовым тоном «Хочешь?»), еще через неделю – прямо в кадре займется грубоватой любовью («Молодец, Натаха, хорошо сосешь»). «Я там просто камеру оставил – они не возражали же», – поясняет Грязев.

Фрагмент фильма «День шахтера»


Из трех незатейливо выстроенных планов – двигающаяся вверх-вниз женская голова, мужское лицо, экран телевизора – Грязев собирает красивую и сильную сцену: из затуманенных глаз бывшего опущенного с зоны выглядывает настоящий зверь. «Меня часто спрашивают, зачем я снимал, как они наркотики употребляют. — Грязев рубит воздух рукой. – Только затем, чтобы его глаза после героинового прихода с помехами в телевизоре смонтировать. Только ради этого».

Способность использовать приемы постановочного монтажного кино при оперативной репортажной съемке создают объемное изображение, которого не достичь ни подчеркнуто сырому доку, ни продуманному художественному кинематографу: Грязев на удивление виртуозно снимает в самых спартанских условиях. Получается в крайней степени визионерское кино.

Породнить «худ» с «доком» пытались многие – стравливая актеров на площадке, механически инсценируя реальные ситуации в документальном кино, раздавая персонажам ручные камеры, чтобы снимали себя в рамках придуманного авторами сюжета. Но неподдельное игровое начало моделируется методами киноязыка – с помощью съемки, монтажа, построения сюжета.

Так же и Грязев: в первую очередь он визионер и только во вторую – автор социалок о неоплачиваемом физическом труде и загибающихся на периферии шахтерах. Красота кадра всегда первична: крайности на экране предстают выразительней. Тему своего нового фильма Грязев выдавать отказывается, но клянется, что будет бомба.

Фрагмент фильма «Саня и Воробей»


Режиссура, по Грязеву, – исследование патологий: даже в фильме о разваливающейся коммуналке на Хитровке, снятом по заказу Москомнаследия («Дом, в котором мы живем» совместно с Сергеем Брелем), найдется сюрреалистический кадр – человек пылесосит кота.

Первый и пока что единственный не документальный фильм Грязева – короткометражка «Ледниковый период», о пухлом домовом, который мечтает встать на коньки, – отсылает к предыдущему занятию режиссера: как ни странно, Андрей был профессиональным фигуристом, участвовал в международных чемпионатах, а сойдя с дистанции, лет пять ездил на долгие гастроли с «Ледовым шоу Игоря Бобрина». Выступая в мексиканских цирках и итальянских парках аттракционов, скучающие работники льда и лезвия выдумывали развлечения – вырастить на заднем дворе арбуз, построить пирамиду из пластиковых бутылок из-под выпитой во время выступлений воды, купить фотокамеру с функцией видеосъемки и прямо в гостинице сделать любительскую рекламу колбасы «Любительская» со слоганом «Любовь с первой палки!».

Снимая на ту же камеру собственную мать, скатывающуюся со снежной горки на лыжах, Грязев сообразил: если сделать кадр сверху и кадр снизу – можно их красиво совместить. Мама советовала пойти во ВГИК, оказалось дорого; Андрей отправился в одну из бесчисленных школ телевизионного мастерства, где ему немедля определили специализацию: «Хорошо монтируешь, будешь режиссером монтажа». Отучившись там, он решил перейти на Высшие курсы сценаристов и режиссеров, потратив все заработанные на ледовом шоу деньги.

На самом деле Грязев хотел снимать игровое кино. Документалка «Саня и Воробей», о душевных дорожных рабочих, была сделана случайно: шел мимо, обратил внимание на странное пространство, которое, кажется, только что покинули люди, раскидав щебенку, разойдясь по вагончикам, и решил снять историю о том, что в нем происходит. Результат – главный приз прошлогоднего «Артдокфеста», двукратное участие в молодежном конкурсе Leipzig DOK (и с «Саней», и с «Днем шахтера»), покровительство зубра отечественной документалистики Виталия Манского.

Возможно, в будущем Грязев действительно перейдет к игровому кино; одна из тем, которая, как он сам признается, может его заинтересовать, – австрийский маньяк, долгие годы державший взаперти и насиловавший собственную дочь: «Я хочу понять героя – как он сделал то, что сделал».

Картины визионера Грязева сняты за три копейки с использованием лампочек из хозяйственного магазина вместо осветительных приборов. Жизнь, которую наблюдает Грязев в объектив, полна неприличной свежести. «Я же столько лет по льду катался, жизни не знал, – комментирует он собственную переквалификацию. – Теперь вот так ее изучаю».