— А вот вы говорите: звездность нам не нужна, но у нас же в России всегда был культ великих режиссеров. Герман-старший, Александр Сокуров — это же просто мифологические фигуры, вокруг них культ, разве это плохо?

— Ну, культ и звездность — разные вещи. Против культа я не выступал, это раз, а во-вторых, это не то чтобы культ. Просто было признание, причем заслуженное признание. Я не поклонник Сокурова, я просто органически не могу смотреть его фильмы, но Германа я очень люблю. Режиссеру можно снять одну «Проверку на дорогах» и десять картин каких угодно... А дальше, честно говоря, у меня есть ощущение, что его новая картина, «Трудно быть Богом», может быть очень любопытной... Я, конечно, не хочу брать на себя роль какого-то там арбитра, но есть у меня ощущение, что будет любопытно, а что нет. В девяносто девяти процентах случаев эти ощущения сбываются.

— Мы делали опрос на тему кризиса, всяких продюсеров опрашивали, и все были ужасно пессимистичны. А вы в своем интервью были решительным оптимистом, вы говорили, что кризис — это здорово! Опрос был полгода назад. А сейчас вы такое можете повторить? Чем хорош кризис?

— Тем, что мы чуть призадумались, у нас была передышка, и наша компания с новыми силами собирается на будущий год снимать кино. Что будет, я не знаю, но мне кажется, потихонечку происходит небольшая чистка рядов. Радости ноябрь — декабрь не принес, но мне кажется, что дальше хуже не будет. Человек вообще существо, которое приспосабливается, просто он будет поставлен в чуть более жесткие рамки. Сначала он испугался, а потом привык.

— Большая часть бюджета ваших картин — это государственное финансирование, да?

— Ну, Колю Хомерики, к сожалению, у нас министерство не профинансировало, а все остальные — да, конечно. И мне хочется верить в этих режиссеров и в то, что они делают. Мне кажется, это очень важно для страны.

— Для страны это, конечно, важно, но наше государство и страна — это совершенно разные реальности.

— Ну, я, наверное, не соглашусь. Все-таки я человек проправительственный, несмотря на то, что позиция моя часто оказывается критической. Это так, но мы делаем это для того, чтобы общее внимание привлечь к каким-то проблемам. Мы не выступаем никогда против государства. В принципе, во главе государства, мне кажется, стоят сегодня очень грамотные люди.

— Вам кто больше нравится, Путин или Медведев?

— Мне, скажем так, больше нравятся девушки, но…

— А как избирателю?

— Наверное, все-таки Медведев. Но Путин, надо отдать ему должное, очень хорошо подошел на роль премьера, которого у нас на самом деле никогда не было. Мои товарищи с Украины любят говорить, что у нас непонятно, кто президент. А я уверен, что эти… соправители наверняка предвидели всю ситуацию. Два человека всегда могут что-то решить лучше, чем один. Не знаю, по-моему, это решение разруливать вдвоем основные ситуации привело к позитивному менеджменту.

— Ну а как вам нравится инициатива правительства относительно того, что государственное финансирование будет распределяться через четыре кинокомпании? Помните, была такая идея?

— Безусловно, это ни к чему хорошему не приведет. Но поскольку я, узнав об этом, сильно всполошился, то попытался разведать у своих источников наверху, что же там происходит. И я выяснил, по неофициальным данным, что это распоряжение было не совсем сверху. Оно прошло долгий путь и в процессе его упростили несколько раз… но создавалось оно не наверху. Сам я уверен, что, конечно же, не должны быть одни патриотические картины. Хотя они нужны, безусловно. Я сам бы с гордостью их смотрел…

— Вы бы сняли патриотическую картину?

— Если бы у меня был достойный сценарий...

— А о чем?

— Об обороне Севастополя.

— Спасибо.