«Все песни только о любви»

Четыре персонажа в поисках своей сексуальной ориентации, и все – поют. Герои любят друг друга, режиссер любит французские мюзиклы

Кристоф Оноре, молодой французский режиссер, знает, чем поразить публику. В своем самом скандальном фильме «Моя мать» он задействовал юного набожного паренька, его распутную мать, ее любовницу и блондинистого любовника любовницы (по совместительству садиста). Угадайте с трех раз, в кого влюбляется набожный герой? Ответ — в конце статьи.

Каждый раз Оноре сплетает из своих персонажей сложные цепочки на зависть маркизу де Саду. Даже мюзикл, самый невинный жанр в истории кино, он умудрился превратить в запутанный постельный лабиринт. «Все песни только о любви» начинается достаточно бодро. Жгучий красавец Луи Гаррель и утонченная блондинка Людивин Санье (они играют пару страстных влюбленных в поисках острых ощущений) зазывают в свою постель пикантную брюнетку Клотильду Эсме. Продолжение привносит трагическую ноту — блондинка неожиданно умирает. Но любовники недолго отчаиваются. Побродив по Парижу и сексуально сориентировавшись на местности, они утешаются в объятиях двух братьев. Тот, что постарше, достается Эсме, тем, что помоложе, завладевает Гаррель.

Читать текст полностью Фильм в полной мере воплощает то, что поклонники Голливуда клеймят «французоидностью»: герои бесконечно говорят о своих мыслях, чувствах, намерениях и прочих оттенках существования внутри собственной черепной коробки, причем понять иные оттенки этих смыслов может только специалист по французскому экзистенциализму. Но проклятых слов все равно не хватает! И тогда герои начинают петь.

Как всегда, Оноре вносит приятную инцестуозную нотку. Нет-нет, его герои любят только ровесников. Зато сам он — и это очевидно с первого кадра — до безумия влюблен в «папино» кино. Его фильм — это звучное и напевное (мелодии Алекса Бопена вы легко сможете промурлыкать под душем) признание в любви французскому кинематографу шестидесятых.

Оноре любит всех — режиссеров-авторов и мастеров жанрового кино, создателей «новой волны» и ее противников. Его память буквально покадрово воспроизводит отрывки из лент Годара, Трюффо, Деми, Лелуша, не делая между ними разницы. То, что жило в сознании современников в конфликте, в противодействии и антитезе, породнилось в бессознательном потомков. И более того, это растворилось в их крови, смешалось в генах. Неслучайно в начальных титрах идут фамилии исполнителей без имен: Санье, Гаррель, Мастрояни, Руан...

Кланы и династии, родственники и друзья. Каждая фамилия как коллаж киноцитат. Сын классика французского андеграунда Филиппа Гарреля Луи (мечтателя из «Мечтателей») уходит по парижским улочкам от дочери Катрин Денев и Марчелло Мастрояни, требующей обсудить смерть персонажа, сыгранного девочкой из круга Депардье и актрисой фильмов Озона. Так, из заплаток цитат, аллюзий и заимствованных кадров, создается образцовый постмодернистский пастиш Оноре.

Зацикленный на кинематографе шестидесятых, Оноре совсем не просто так решил избрать для себя жанр мюзикла. Несмотря на то что в книге патриарха французской кинокритики Жанкола «Кинематограф V Республики» про национальный мюзикл написано черным по белому: «Выдающихся не было», — все большие французские режиссеры упорно пытались снять фильм в этом жанре. Фильм Оноре подводит черту под этими поисками. «Шербурские зонтики» и «Девушки из Рошфора» — это только первый ряд. Здесь есть также «Имя: Кармен» Жан-Люка Годара и «Болеро» Клода Лелуша, «Верх, низ, хрупко: не кантовать» Жака Риветта, ленты Алена Рене «Все та же старая песня» и «Только не в губы», а еще «8 женщин» Франсуа Озона и даже новейший образчик французского экспортного стиля «Жизнь в розовом цвете» Оливье Даана.

P.S.: Вы все еще ждете ответа или уже забыли вопрос? В блондина-садиста, разумеется.

5 самых революционных мюзиклов в истории кино

1. «Вест-Сайдская история» (1957): первый мюзикл, чье действие вынесено из павильона на натуру. Современные зрители вряд ли способны испытать ту же гамму эмоций от пролога «Вест-Сайдской истории», что и первые зрители шедевра Роберта Уайза и Джерома Роббинса: роскошные панорамные съемки Нью-Йорка с самолета с тех пор цитировали все, кому не лень, вплоть до авторов логотипов кинокомпаний. Но когда-то этот пролог был подлинно революционным жестом. Среди танцовщиков, пляшущих на нью-йоркских мостовых, можно идентифицировать лысоватого мужчину средних лет, танцовщика по имени Боб Фосс: в ту пору будущий автор «Милой Чарити», «Кабаре» и «Весь этот джаз» еще подрабатывал в кордебалете.

2. «Кабаре» (1972): первый фильм Фосса, где тот отказался стилизовать драматические эпизоды и натурные съемки под театр. На сцене кабаре выступает главная героиня в исполнении Лайзы Минелли... и по факту больше «элементов мюзикла» в фильме нет. Правда, есть песня в исполнении группы пьяных бюргеров. При этом фильм проходит по ведомству музыкального кино. Столь причудливых конструкций в истории киномюзикла больше не возникало: многие критики до сих пор спорят, хорошо ли сыграла в этом фильме Минелли. Поет она хорошо, но вот играет? Тем не менее восемь «Оскаров» говорят сами за себя.

3. «Эвита» (1997): первый мюзикл-блокбастер, где все драматические актеры поют сами за себя. Учитывая, что роль персонажа по прозвищу Че (не путать с Геварой!) исполнил испанский актер Бандерас, в ту пору мучительно расправлявшийся с последними остатками акцента, решение было смелым. На главную роль режиссер Алан Паркер выбрал не великую Мерил Стрип (главная кандидатка), не эталонно-красивую Шэрон Стоун (запасной вариант), но Мадонну: потому что певица. Мадонна не получила «Оскар», хотя была номинирована. Оригинальный саундтрек фильма стал хитом, навеки затмившим записи оперы Эндрю Ллойда Уэббера, по которой и поставлен фильм. Во всех последующих киномюзиклах, даже таких антиноваторских, как «Чикаго», от актеров требуется петь самим.

4. «Все та же старая песня» (1998): Ален Рене, французский авангардист и один из самых завидных долгожителей в режиссуре, снимает фильм, где герои «думают» старыми музыкальными шлягерами. В 90-е годы французские старики-шестидесятники, экзистенциальные мыслители и нонконформисты, почувствовали вдруг вкус к жизнерадостным песням в кадре и за кадром. Даже минималист Эрик Ромер, снимавший «целомудренные» фильмы за сорок лет до манифеста «Догмы», нашел способ включить в свою «Осеннюю сказку» «песню на титрах» — киноманы никогда не забудут фурор, произведенный мэтром.

Но Рене, откликнувшийся на сценарий в ту пору совсем юной Аньес Жауи (ныне она признана младоклассиком и «французским Вуди Алленом в юбке»), простой, как все гениальное, опять вышел в новаторы. Не в целом киноязыка, как некогда, но жанра. Главное ноу-хау Рене восходит к знаменитому эпизоду «Соседки» (1982) Франсуа Трюффо: прикованная к койке в кризисном центре, побывавшая далеко за гранью нервного срыва, главная героиня не находит другого способа выразить свои чувства, кроме как проговорить в лицо зрителю текст песни Жака Бреля «Не покидай меня». Именно так, от полноты души поют герои Рене — словно у них просто нет других слов.

5. «Танцующая в темноте» (2000): насмотревшись разных образчиков музыкального кино, Ларс фон Триер идет на такое же смелое «обнажение приема», как и Боб Фосс в фильме «Весь этот джаз», помещая музыкальные сцены в воображение персонажа. Но если главный герой Фосса — его alter ego, то фон Триер раскрывает нам внутренний мир нищей эмигрантки из Чехии, завзятой любительницы мюзиклов. Ее сыграла Бьорк, однако подлинным представителем европейской традиции жанра в «Танцующей» стала звезда «Шербурских зонтиков» и «Девушек из Рошфора» Катрин Денев. Сотрудничество предложила сама актриса — в личном письме фон Триеру. По сюжету она — слесарь на заводе и руководитель самодеятельности в американской глубинке. Еще один режиссер, которому Денев давно (и также заочно) предлагает поэкспериментировать с ее образом — Аббас Киаростами. Жаль, что в Иране не снимают мюзиклы.