Страницы:
Нина САВЧЕНКОВА, философ, психоаналитик
Эротическое переживание для того, чтобы сбыться, требует абсолютного сосредоточения. Так и кинематограф сегодня требует от зрителя исключительного внимания. Некогда Кристиан Метц сравнивал кино с оперой, называя его «более перцептивным»,
Читать!
Можно было бы назвать это не совпадающее с самим собой чувство мыслью и настаивать на том, что фиксация изображения на пленке с ее последующей проекцией через провалы пространства на двойную поверхность экрана есть решимость схватившего себя присутствия продолжаться в невидимом; не так чтобы трансцендировать в бесконечную даль, ибо невидимое не есть лежащее за горизонтом, скорее, оно есть неочевидное свойство хорошо известных вещей. Поверхность фильма — «чрезвычайно тонкая мембрана момента» — могла бы пониматься и приниматься современным зрителем как глубокая зеркальная гладь, переполненная образами и, если позволите, не-образами, куда сколько ни гляди — себя не увидишь, что, собственно, и позволяет поверить в способность нечеловеческой машины кино, при известной честности ее адептов, учреждать хрупкую власть присутствия. Мне кажется, именно в этом свойстве и кроется власть кино над зрителем, и в этом его, зрителя, онтологическая и этическая надежда, связанная с тем, что он сможет наконец перестать искать повсюду свои отражения, предоставив себя наступающему настоящему. Другими словами, кино уплотнило эротическое переживание до акта веры.
Получается, что причина привилегированности кино в отношении других искусств крайне проста: она в другом понимании эстетического — в буквальной амбиции плоти продлевать себя в вещах невидимых.
Дмитрий ВОЛЧЕК, издатель-киноман
Мою любовь к кинематографу определили три удара. Первый был нанесен в кинотеатре с двусмысленным названием «Уран». Мне было пять лет, и дедушка привел меня в это логово уранистов, пообещав фильм про кота. Но на детском сеансе дьявол, управлявший «Ураном», показал не кота, а инфернальную картину о мучениях героических комсомольцев. Фашисты пытали героев, калечили, одного даже ослепили (кажется, это была драма киностудии имени Довженко). Финальную сцену помню до сих пор, хотя прошло уже 40 лет: слепой комсомолец, размахивая гранатой, бросается под гусеницу танка. Таким было мое первое знакомство с кинематографом, а второе произошло в пансионате старых большевиков, где не вполне законно отдыхала моя бабушка: большевичкой она не была, а в 1919 году даже вступила в партию левых эсеров. Старым большевикам по вечерам показывали заграничные фильмы, и в тот вечер мы с бабушкой пошли на итальянскую драму «Камень во рту». Мафия похитила случайного свидетеля своих злодеяний, неприметного пастушка. В логове бандитов ему сделали инъекцию снотворного. Бабушке стало плохо, и нам пришлось уйти в тот момент, когда одурманенного пастушка везли хоронить заживо на тачке и из-под рогожи торчала его безвольная ладонь.
Третий удар был самым сильным. Мне — одиннадцатилетнему — впервые разрешили пойти в кино одному. На дневном сеансе в кинотеатре «Великан» шла драма Жана-Даниэля Симона с пророческим названием «Где тонко, там и рвется». Рвалось нечто производственное, это была невнятная история о коррупции в строительной компании, но самое интересное произошло в почти пустом зале, где ко мне присоседился огромный мужик, оказавшийся маньяком-педофилом. Ничего фатального он не сделал, просто пытался расстегнуть мне штаны (помню даже эти штаны — серые в мелкую клетку), что-то горячо нашептывал в ухо, а потом прытко сбежал. В фильме «Венди и Люси» есть похожая сцена с насильником, появляющимся из тьмы и невнятно бормочущим мольбы вперемешку с угрозами. Я был так перепуган, что потом несколько лет не мог сидеть в центре зала: когда гас свет, меня охватывала паника, так что я старался выбрать место сбоку, поближе к выходу.
Но это происшествие нисколько не охладило моей страсти к кино. Чаще всего я ходил в кинотеатр Госфильмофонда в ДК Кирова, печальное здание эпохи конструктивизма, словно слепленное из нечистой глины. Собирались там в основном такие же глиняные советские зрители. Но было и несколько пышных персонажей: например, пожилая женщина, которая всегда занимала место в первом ряду и в середине сеанса начинала негромко, но ощутимо сквернословить. Там я впервые увидел настоящего кинокритика. Был 1976 или 1977 год, показывали «Царя Эдипа» Пазолини. Когда Франко Читти взгромоздился на Сильвану Мангано, в зале раздался восторженный возглас: «Ишь как наяривает!» С тех пор я прочитал тысячи статей о кино, много лет выписывал Sight & Sound, затем Film Comment, но ни разу не встречал высказывания точнее и безупречнее.
Сам я сделал в киноведении только одно открытие, зато вполне фундаментальное. Опытным путем я установил, что все фильмы, вышедшие в 1968—1972 годах, хороши, а по большей части великолепны. Это были удивительные четыре года: даже посредственные режиссеры снимали замечательно, словно их наградила чудесным даром добрая фея или сам Люцифер. Причем происходило это повсеместно — от Чехословакии до Японии. Даже в Америке, где кинематографа вообще нет и никогда не было, появлялись вполне сносные вещи (хотя, конечно, лучший американский фильм снял в ту пору приезжий серб Макавеев). Думаю, мне очень повезло, что я впервые увидел кино в 1969 году — тот самый фильм про кота, превратившегося в комсомольца-самоубийцу.
Ольга ДЫХОВИЧНАЯ, сценарист, продюсер, актриса, и Ангелина НИКОНОВА, режиссер; авторы фильма «Портрет в сумерках» (картина замечательна в том числе и новаторской схемой инди-производства: малозатратные съемки цифровой камерой, прокат — на фестивалях, прибыль — за счет многочисленных фестивальных призов)
О.Д.: Я считаю, что оно является не просто важнейшим, а единственным. Это единственный инструмент, который сохраняет культуру. К сожалению. Contemporary art для этого — слишком маленькое гетто. Слишком мало людей понимает тот код, на котором общаются художники.
А.Н.: Я не совсем понимаю этот акцент на важности. Важно для нас как зрителей или важно как для людей, которые делают кино и должны осознавать свою степень ответственности? Почему так важно осознавать, что кино — это искусство? Потому что кино — вещь достаточно агрессивная, в отличие от тех же инсталляций, где зритель активен, где он может выбирать, переходя от экспоната к экспонату. В кино подразумевается, что какое-то количество человек пассивно сидит в темном зале с открытыми глазами, с открытыми ушами. И им неудобно просто встать и выйти и перейти в другой зал, где показывается какой-то другой фильм. Поэтому степень важности и ответственности людей, которые делают кино, — наивысшая по сравнению с другими искусствами.
О.Д.: Люди младше 29 лет не читают, это факт. Они смотрят на этот мир и понимают, что тут не совсем как в «Дяде Степе». У них есть конфликт между тем, что они (или им) прочли в детстве, и тем, с чем они встретились в подростковом
Читать!
Страницы:
КомментарииВсего:3
Комментарии
- 29.06Минкульт предложит школам «100 лучших фильмов»
- 29.06Алан Мур впервые пробует себя в кино
- 29.06Томми Ли Джонс сыграет агента ФБР в фильме Люка Бессона
- 29.06В Карловых Варах покажут «Трудно быть богом»
- 28.06Сирил Туши снимет фильм о Джулиане Ассанже
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451736
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343368
- 3. Норильск. Май 1268599
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897675
- 5. Закоротило 822124
- 6. Не может прожить без ирисок 782255
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758807
- 8. Коблы и малолетки 740880
- 9. Затворник. Но пятипалый 471290
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403088
- 11. ЖП и крепостное право 371442
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370482
Бедный-бедный, советский физик Фейнберг, член-корреспондент АН СССР!!! Если уж искусство что-то переводит в аксиомы, то это капут.