Шонн Уильям Скотт: «Что-что? Нарратив?»

Главный герой «Вышибалы» (он же – мамочкин сынок Стифлер из «Американского пирога») о новейших тенденциях в американской молодежной комедии

Имена:  Майкл Даус · Шонн Уильям Скотт

В начале марта в российский прокат вышла атипичная хоккейная комедия «Вышибала», придуманная сценаристами из апатоуского пула. ДЕНИС РУЗАЕВ объясняет, в чем заключается неочевидная оригинальность этого неделикатного фильма, а его звезда Шонн Уильям Скотт пытается рассказать о сложностях катания на коньках. Ко всеобщему облегчению, в разговор тут же вмешивается режиссер Майкл Даус.


У Дага Глатта (Шонн Уильям Скотт) большое сердце и еще более внушительные кулаки — но, как и многие обладатели этих достоинств, для нашего мира он слишком простодушен. Карьера не пошла дальше должности вышибалы в ближайшем баре. Добропорядочные еврейские родители презирают сына — из парня не получилось ни врача, ни бухгалтера. Девушки не обращают внимания. Словом, Даг вот-вот поставит на себе крест — но есть на свете профессия, в которой поставленный джеб, крепкий череп и бессмысленная самоотверженность не только хорошо оплачиваются, но и гарантируют признание. Быть Дагу тафгаем в хоккейной команде. Или, скорее, бить: его судьба — кулачные бои с такими же, как он, отморозками.

Неспособность принимать самостоятельные решения, непосредственность, граничащая с идиотизмом, неумение кататься, наконец... ничто не может помешать вышибале из глубинки обжиться в стандартном для спортивного кино сюжете. Вот Шонн Уильям Скотт первый раз надевает коньки (популярное на массовых катках развлечение «бык на льду»), вот добивается районной славы и едет играть в первую лигу, далее — по схеме, обкатанной со времен «Рокки» до такой гладкости, что в нее без проблем укладываются и сюжеты о лузерах, мягко говоря, неспортивных — например, рэпующих («8-я миля») или решающих задачи по высшей математике («Умница Уилл Хантинг»). Успешный дебют, знакомство с любимой, первое внимание прессы и публики, непременный конфликт с наставником, командой, подругой (а лучше со всеми вместе), травма как перманентное состояние ума, решающее испытание, гейм, сет, матч, титры. Фильмов такого рода каждый год выходит по несколько десятков, и сценаристы Джей Барушель и Эван Голдберг ведут своего героя к финальной драке с тафгаем-легендой (Лив Шрайбер с усами скобкой) через все классические жанровые препятствия. Более того, хоккейный типаж тафгая сам по себе, безо всяких дополнительных усилий со стороны сценариста, предполагает определенный пафос посредственности, пробивающей себе дорогу к славе не талантом, но кулаками и упорством, — так что Даг становится уже совершенно гротескным типом.

В общем, «Вышибала» не стоил бы внимания, если бы не одна существенная деталь: в отличие от того же Рокки Бальбоа Даг Глатт не демонстрирует ни единого намека на какое бы то ни было становление. Полтора часа спустя после начала на его лице — все та же гримаса растерянного недоумения. В отличие от большинства спортивных фильмов «Вышибала» — не столько производственная драма, сколько разворачивающаяся на этом производстве комедия в средневековом понимании этого слова — то есть сочинение с устрашающим началом и благополучным концом, написанное народным языком. Причем комедия незаурядная: непробиваемая (во всех смыслах) физиономия Шонна Уильяма Скотта низводит до рудиментов и важные элементы апатоуского канона (а Голдберг с Барушелем — бесспорные его апологеты) — кидалт так и не взрослеет (хотя бы потому, что Глатт не инфантилен, а попросту глуп), броманс не складывается, подчеркнуто неполиткорректные шуточки второстепенных персонажей намеренно неудачны (а до Дага их смысл и вовсе не доходит).

Что же остается? В первую очередь — собственно Шонн Уильям Скотт. Человек, когда-то прославившийся в качестве неожиданного проводника эдипова комплекса и прочих девиаций в кондовой тинейджерской сексораме «Американский пирог» и пропавший из виду, когда подростков в кассовых комедиях сменили кидалты, теперь проводит зрителей в те сообщества, куда с лицом чуть более осмысленным путь заказан. В псевдоапатоуской «Взрослой неожиданности» (Role Models, 2008) Скотт на пару с Полом Раддом наблюдал за братством лос-анджелесских толкиенистов, а здесь он погружается в не менее абсурдный мир профессионального хоккея. «Вышибала» оказывается удачен как раз тогда, когда не пытается острить или растрогать, а попросту, если не сказать — по-коровьи, смотрит не замутненным рефлексией взглядом на странные проявления людской натуры, которые почти не попадают в фокус серьезного спортивного кино и которых предостаточно в настоящем спорте. Мультимиллионеры с сознанием десятилетнего ребенка. Ветераны, у которых игровой спад рифмуется с бракоразводным процессом. Насупленные тренеры-стратеги, чьи творческие методы ограничиваются набором велеречивых банальностей и пересадкой провинившихся в командном автобусе («Глатт, будешь сидеть рядом с парашей»). Упражнения не то в казуистике, не то в драматургии по Ионеско, которыми оборачиваются послематчевые интервью (давний повод для остроумия спортивных журналистов, см., например, здесь). Вратарь, всерьез дающий штангам имена Зигфрид и Рой. Душераздирающие лексика и особенно поэтика спортивного комментария. И прочее, прочее, прочее — на фоне чего, понятно, даже Шонн Уильям Скотт покажется воплощением здравого смысла. От Стифлера к Вергилию, если угодно.


— Спортивное кино — возможно, самый клишированный жанр на свете. При этом «Вышибала», хоть и задействует этот шаблонный нарратив, явно стремится снизить его пафос.

Шонн Уильям Скотт: Что-что? Нарратив?

Майкл Даус, режиссер «Вышибалы»: Давайте я отвечу. Да, спортивное кино почти всегда по одному сценарию развивается — из неудачников в герои, попутно обязательно какая-то романтическая линия прописана. Тут очень легко впасть в банальность — поэтому мы старались побольше внимания уделять деталям, собственно хоккею. Добивались, в общем, такой убедительности, чтобы этот, как вы выражаетесь, нарратив ожил. А если проще, то мы хотели снять наконец нормальное хоккейное кино — потому что все недавние англоязычные фильмы про хоккей, как бы это помягче сказать... В общем, считается, что либо там нужен шимпанзе в воротах, либо это должен быть мюзикл, либо и вовсе «Зубная фея».

— Причем, я так понимаю, вы этой жизненности добивались разными методами — в некотором смысле это и вовсе кино о том, как еврей kicks ass. Дага в какой-то момент даже называют «еврейским Дольфом Лундгреном». Это было принципиально важно?

Скотт: Ха-ха, еврейский Дольф Лундгрен! Это одна из моих любимых шуток в фильме.

Даус: Ну вы нашли что спрашивать! Я вообще об этом не думал.

Скотт: А я думал — мне же надо было кипу носить в одной сцене.

Даус: Наверное, Джей Барушель нашел бы что ответить — и, видимо, для него это было принципиально. Вы знаете, что у Дага есть живой прототип, Даг Смит? Так вот, он совсем не еврей — и раз Джей сделал его таким, значит, у него были какие-то на то причины.

Скотт: Что-то пытается изжить, похоже.

— Кстати, про Барушеля — вам его осаживать не приходилось? Он же, как в кадре появляется, не обходится без двух-трех пошлых шуток.

Даус: Нет, наоборот, мы его подбадривали, как и всех остальных актеров — чтобы побольше импровизировали. Джей в этом всем давал жару, он невероятно остроумный, очень смешной парень.

— Шонн, скажите: вот вы стали известны, когда в моде был немного другой тип комедии, — а когда популярными стали Джадд Апатоу и компания, то оказались несколько не у дел. Вы этот переход как перенесли?

Скотт: Нормально, голодным не сидел, во всяком случае, и имущество закладывать не пришлось. Вообще я бы не стал так уж сразу разделять, скажем, «Американский пирог» и фильмы Апатоу. Вот вы «Девичник в Вегасе» смотрели? Апатоу же его продюсировал? Так там женщина в раковину с...т — «Американский пирог» при всех его дерзостях до такого не доходил. Да и потом, во времена «Пирога» мне никто не давал ведущих ролей, я только начинал и всегда был частью ансамбля — а сейчас, вот, посмотрите, второй раз в жизни на моем герое строится весь фильм. Для меня это повод для гордости.

— В отличие от катания на коньках, надо думать?

Скотт: Да, катаюсь я ужасно, это правда. Хотя в Миннеаполисе, где я вырос, хоккей любят. Он как-то мимо меня проходил — вот футболом, баскетболом и бейсболом я действительно долго занимался. Ну и, как вы понимаете, для моего героя главным на коньках было не кататься, а держать равновесие, пока кого-нибудь мудохаешь. Теперь я, кстати, в хоккее стал лучше разбираться — а вот Джей с Майклом всегда были фанатами.

— Вы про сиквел уже задумывались?

Скотт: Я бы с удовольствием еще раз Дага сыграл.

Даус: Мы с Барушелем задумывались об этом пару раз. Джей, кстати, предлагал в продолжении устроить трансфер Дага в КХЛ.

— Там, к слову, уже есть и подходящая команда для него — где играют в основном не оправдавшие надежд русские хоккеисты, но зато есть четыре канадских тафгая, на которых и собирается публика.

Даус: Да ладно! Как она называется?

— «Витязь» из Чехова. Вы вообще какого мнения о русских хоккеистах?

Даус: О, у нас в НХЛ их много поиграло. Они все очень техничные, но я бы сказал, что они более мягкие по сравнению с канадцами. Катание у вас всегда блестяще поставлено.

Скотт: Ну вот я приеду и надеру этим вашим фигуристам задницу.