Умерла Катерина Голубева

В Париже в возрасте 44 лет скончалась актриса, которая везде оставалась иностранкой

Имена:  Катерина Голубева

Катерина Голубева однажды сказала, что ее можно считать не актрисой, а контрактрисой. Она вела себя так, как принято среди писателей-затворников, но никак не среди кинодив. Интервью практически не давала, тусовки не посещала, снималась слишком выборочно и редко. Ее называли французской звездой, литовской актрисой, русской женщиной… Извилистый жизненный путь, пролегший между тремя европейскими странами, не превратил Голубеву в космополита, для которого не существует понятия границ. Она везде оставалась иностранкой. Или больше — инопланетянкой. Ее героини — отрешенные, непредсказуемые, безумные, способные неожиданно захохотать, а после снова надеть на себя равнодушную маску, — казались случайно и недолго забредшими в этот мир. В ее лице, писал Леос Каракс, столько ангельского, что ни один художник не смел бы о таком даже мечтать. Голубева могла бы стать символом европейского интеллектуального кино, если бы режиссеры были чуть-чуть смелее в своих мечтах.

Счастье или беда Катерины в том, что она нашла своего режиссера слишком рано. Учась во ВГИКе, она познакомилась с Шарунасом Бартасом и стала его музой, женой и единомышленницей, с которой Бартас создал свои лучшие фильмы. Несмотря на то что сниматься актриса начала еще в позднесоветском кино, первое настоящее признание ей принесла работа в «Трех днях» Бартаса, перестроечной картине о бесцельных, разобщенных блужданиях трех героев по серым закоулкам приморского города. Уже тогда стало ясно, что актерский диапазон Голубевой невероятно широк. В ней причудливым образом переплетались инфантильность и зрелость, чистота и знание дна жизни.

Огромные глубокие глаза, холодный взгляд, четкие скулы, чувственные губы… Голубева создавала образ красивой неприступной женщины-воина, которая способна пройти через все, все вынести, все вытерпеть, молча и спокойно. Но как только она начинала говорить, происходило моментальное перевоплощение, и воин показывал свое истинное лицо. «Так получается. Ничего. Так получается», — сидя у костра, тонким, мягким голосом произносила героиня Голубевой в «Трех днях» и пыталась смириться с судьбой, покорно принять эту жизнь. Но уже через несколько сцен отчаянье прорывалось наружу, и под пьяные крики и доносящуюся из соседних окон песню «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня» она сжимала в объятиях своего любовника и позволяла себе беззвучный плач…

Расцвет ее карьеры пришелся на сложные 1990-е годы. Она стала олицетворением мира «пост»: постсоветского, постапокалиптического. За ее героинями мантией тянулось прошлое, о котором не говорилось ни слова. Что-то было совершено, пережито, забыто. Что именно — не имело значения. В «Нас мало» Бартаса, во «Мне не спится» Клер Дени она появлялась словно из ниоткуда в чужом мире, чужом быте, чужом ландшафте, пыталась ассимилироваться с ним и неизбежно терпела поражение. Жизнь Голубевой оказалась созвучна ее ролям.

Когда их с Бартасом пути разошлись и литовский период закончился, она попыталась встроиться во французскую киноиндустрию — снялась в «Поле X», вольной экранизации романа Мелвилла, которую снял вдохновленный ее красотой и талантом Леос Каракс, в эротическом триллере Бруно Дюмона «29 пальм». Катерина пыталась вернуться на родину. Какое-то время она жила в России, ждала ролей, мечтала играть в театре. Но для актрисы, которой, по словам Бартаса, в этой стране не было равной ни по таланту, ни по внешности, ни по потенциалу, достойного места не нашлось ни на сценических подмостках, ни на съемочной площадке. Она вновь уехала во Францию, чтобы любить родину на расстоянии. Сниматься у европейских режиссеров она практически перестала. Голубева так и не избавилась от русского акцента, роли загадочных иностранок закончились.

Катерина Голубева выбирала тех режиссеров, которых она понимала и которые могли понять ее. Не любящая пустые разговоры, она казалась идеальной героиней Бартаса, когда он снимал медитативные молчаливые картины. Мотив чужака и постороннего, столь характерный для фильмографии Клер Дени, прослеживался и в личной жизни актрисы. Для публики она была столь же закрыта, как и Леос Каракс. Она не решалась работать с режиссерами, которые были глупее ее. А для актера это непростительный недостаток.

Одной из ее последних работ стала небольшая роль в картине Рамиля Салахутдинова «Которого не было». На съемки актриса приехала после серьезной аварии на мотоцикле. Когда режиссера спросили, зачем ему понадобилось вызывать актрису из Парижа, если можно было задействовать любую другую, Рамиль ответил: «Вы видели ее глаза? В них — бездна. Мне нужна была только она». Сама Голубева говорила, что каждый актер — это бездна. И чем актер больше и лучше, тем больше его бездна.

И все же кроме пугающей и засасывающей бездны в глазах Кати Голубевой был невероятный, неземной свет другого мира. Мира, который все знает, но ничего не расскажет. И тот, кто умел смотреть, тот видел его. Как видел Бакур Бакурадзе, который хотел пригласить актрису на роль женщины-заключенной в своем «Охотнике», но передумал. «Потому что Катя, она другая. Она — цветок».​