Жан-Марк Барр: «Ларс не нацист»

Актер-талисман Ларса фон Триера о своей режиссерской работе, роли Джека Керуака и больном американском обществе

Имена:  Жан-Марк Барр

Картина Жан-Марка Барра «Перевод с американского» — один из немногих фильмов основного конкурса ММКФ, заранее представлявших хоть какой-то интерес. Барр известен не столько как режиссер, примыкающий к движению «Догма»

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

(«Любовники», «Слишком много плоти», «Просветление»), сколько как франко-американский актер — он сыграл главные роли в «Голубой бездне» Люка Бессона и «Европе» Ларса фон Триера, для которого стал своего рода актером-талисманом (вместе они сделали шесть картин). Фильмы Барра-режиссера, созданные в соавторстве с Паскалем Арнольдом, — дистиллированный артхаус. Они сняты почти без бюджета, с участием неизвестных молодых актеров и затрагивают очень откровенные темы. «Перевод с американского» — новая совместная работа Барра и Арнольда; главные герои картины, молодая пара, совершают хладнокровные убийства.

Перед премьерой в Москве Жан-Марк Барр рассказал АНТОНУ САЗОНОВУ о природе насилия и своем отношении к недавней выходке Триера в Каннах.


— Что означает название фильма?

— Много что. В первой версии сценария действие происходило в Соединенных Штатах. Но в Америке мы не смогли найти финансирования, поэтому решили снимать только во Франции. Тогда у сценария было другое название. Но как только мы переместили персонажей в Европу, нас заинтересовала тема американизации европейской культуры. Так появился герой, искренне влюбленный в американцев. Он случайно знакомится с девушкой из Штатов, при этом совсем не знает английского языка. Новое название пришло из бульварной литературы. Во Франции названия книг — крутые детективы, прочие бестселлеры — обычно переводят с английского на французский, при этом на обложке ставят пометку — «Переведено с американского».

— Вы, разумеется, видели «Пустоши» Теренса Малика? Сюжеты обеих картин очень похожи, только вы по части секса заходите дальше.

— «Пустоши», вероятно, лучший его фильм. Абсолютный шедевр. Для нас с Паскалем дебютная работа Малика, само собой, стала огромным источником вдохновения. Есть много роуд-муви про то, как влюбленные в поисках свободы отправляются колесить по Америке, проливая на своем пути реки крови. Я считаю, что наравне с «Бонни и Клайдом» «Пустоши» — лучшая картина в своем жанре. Но вы правильно заметили, в «Переводе с американского» важную роль играет секс. Мы с Арнольдом думаем так: если ты контролируешь чью-то сексуальность, то ты полностью владеешь этим человеком. Также мы хотели показать, что гетеросексуализм и гомосексуализм — давно в прошлом. Ориентация больше не имеет никакого значения — и людей это не может не пугать. Тех, кто выделяется из большинства, принято сторониться. Мы против подобной дискриминации. Мир должен стать толерантнее. Сексуальность — одна из сторон нашей жизни. Но за последнее время она была сильно деформирована бесплатной порнографией и религиозными институтами.

— На финальных титрах уточняется, что сюжет «Перевода с американского» основан на исследованиях феномена серийных убийц. Чем вас эта тема так сильно зацепила?

— Все просто: общество больно. Не знаю, как в России, но в Америке общество очень тяжело больно. Насилие совершается на каждом шагу, статистика убийств ежегодно растет. Что касается Франции, она уже тоже начинает заболевать. Источником заражения может стать все, что угодно. В том числе крупномасштабные студийные фильмы, которые восхваляют насилие и призывают детей к совершению убийств.

Когда двадцатилетние парни не находят себе применения, они становятся агрессивными — им просто больше ничего не остается. В фильме мы хотели проследить, как наш герой пришел к такому существованию и что его к этому подтолкнуло.

— Труман Капоте в своем документальном романе «Хладнокровное убийство» занимался тем же самым, но ему не удалось однозначно ответить на вопрос, почему одни люди без каких-либо причин безжалостно убивают других людей. Получилось ли у вас в итоге прийти к единому заключению?

— Нет никаких причин. Я же говорю, люди — больны. Они бьют и оскорбляют собственных детей, они без каких-либо причин отправляются воевать в Афганистан, они ни с того ни с сего убивают других людей. Куда ни взгляни, повсюду совершается насилие. О чем тут вообще можно говорить, когда в Китае в классах учителя позволяют себе бить по голове своих учеников. Это можно игнорировать, а можно попытаться взглянуть проблеме в лицо.

— Вам что больше на самом деле нравится — сниматься в кино или снимать его?

— Я люблю сниматься, но снимать — совсем другое дело. Это приключение. Ты покидаешь дом, ты все время окружен людьми, с тобой может в любую минуту произойти все, что угодно. И жизнь перестает течь так, как текла прежде. Я люблю приключения, поэтому получаю от этого удовольствие.

— Главной своей ролью вы какую считаете?

— Сложный вопрос. Мне кажется, я только что ее сыграл. Сыграл Джека Керуака. Вы знаете, кто такой Джек Керуак?

— «В дороге», «Бродяги Дхармы».

— Да. Так вот, я сыграл Джека Керуака в своем первом за последние тридцать лет американском фильме. Экранизация романа «Биг Сур», режиссер — Майкл Полиш. После «Голубой бездны» Люка Бессона я встал перед дилеммой — меня очень много лет звали играть только французов, хотя я на самом деле с детства жил в Сан-Диего и считал себя американцем. И мне ничего не оставалось, кроме как соглашаться на роли иностранцев. Ну, или я снимал собственные фильмы, где обязательно оставлял себе роли американцев.

— Вы сыграли в шести фильмах Ларса фон Триера. Как вам удавалось на протяжении стольких лет с ним ладить? Мало у кого получается уживаться с ним на одной съемочной площадке.

— Да ничего подобного. Ларс — славный парень. Мы с ним отлично проводили время. Он один из немногих, кто снимает по-настоящему европейское кино. На съемочной площадке «Европы», «Танцующей в темноте» и «Рассекая волны» можно было встретить профессионалов из Исландии, Скандинавии, Германии, Франции и Ирландии. Конечный продукт от этого сильно выигрывал. С другой стороны, Триер — шоумен. И его шоу не всегда благополучно заканчиваются. Но на его съемочной площадке всегда раздается смех. Сниматься у него — удовольствие и большая честь. Я делал это не ради денег.

— Как вы относитесь к последней выходке Триера, пошутившего на каннской пресс-конференции, что он нацист?

— Шоу-бизнес в худшем своем проявлении. Никакой Ларс не нацист. Ему не следовало такого говорить. Он явно сглупил. Но и организаторы фестиваля не очень разумно поступили — раздули из мухи слона. Шумиха, возникшая вокруг Триера, к кино никакого отношения не имеет. Поэтому я осуждаю как Ларса, так и Каннский фестиваль за то, что они повелись и предали его очередную выходку такой широкой огласке.

— После «Самого главного босса», вышедшего на экраны в 2006 году, вы у него больше не снимались. С чем это связано?

— Когда Ларс хочет, чтобы я у него снимался, он мне звонит. Я очень ему благодарен, но сам никогда не напрашивался.​