Подспудное упоение эпохой, на десятилетия отстоящей от искомого 2020 года, обнаруживает точку компромисса современных интеллектуалов со сталинизмом – существуют какие угодно противоречия с тогдашней властью, но только не эстетические.
В «Панораме», внеконкурсной программе Берлинского фестиваля, состоялась премьера фильма Александра Зельдовича «Мишень», над которым режиссер и автор сценария Владимир Сорокин работали больше трех лет.
В 2020 году Россия — часть глобального конгломерата с явным китайским доминированием. Она пропускает через свои магистрали миллионы грузовых фур — с востока на запад и обратно, и по-прежнему занимается разработкой недр. Главный герой фильма (Максим Суханов) руководит министерством по добыче полезных ископаемых, живет в просторном лофте и ест на завтрак зерна подорожника. Однако
он не вполне счастлив с женой, за восемь лет до того найденной на ярмарке невест. Чтобы преодолеть семейный кризис, герой вместе с супругой, ее братом-телеведущим (Данила Козловский) и брутальным таможенником (Виталий Кищенко) едут на некий заброшенный советский полигон в степи; местные называют его «Мишень». Побывав там, можно обрести вечную молодость.
«Мишень» (как, например, и «Чрево» Бенедека Флигауфа) — жанровый палиндром, одновременно и утопия, и антиутопия. Россия здесь превращена в огромную транзитную зону, через которую и из которой постоянно что-то везут, коррупция никуда не делась. Социальная несправедливость возведена в принцип (преуспевающий министр в эфире телешоу демонстративно обыгрывает на скачках клерка, поставившего на кон все свое состояние). Мир этот, однако, упорядочен, стерилен и комфортен, в то время как классическая антиутопия предполагает хаос.
Интересно, что именно утопический вектор (скорее всего, невольно) обращен в прошлое, в пустые проспекты сталинской Москвы, в подмосковные вечера на террасе у пруда; туда, где мужчины носят белые холщовые брюки, а женщины — расклешенные юбки с широкими поясами. Безлюдный футуристический мегаполис у Зельдовича — не идеальный город будущего, но идеальный город прошлого, «Новая Москва» из запрещенного в 1938-м фильма Медведкина.
Фрагмент из фильма «Новая Москва» (1938)
В этом смысле «Мишень» — последовательное продолжение темы, начатой Зельдовичем и Сорокиным в их предыдущей совместной работе, фильме с прямолинейным (и в финале многозначительным) названием «Москва».
Читать текст полностью
Московская мифология в отличие от петербуржской, с трудом и крайне редко переносится на экран, и «Мишень» (посвященная главным образом другим темам) в очередной раз косвенно подтверждает, что мифология эта — сталинская.
Более того, можно заподозрить, что подспудное упоение режиссера эпохой, на десятилетия отстоящей от искомого 2020 года, в некотором смысле обнаруживает точку компромисса современных интеллектуалов со сталинизмом (существуют какие угодно противоречия с тогдашней властью, но только не эстетические).
Даже если этот эффект — долгое эхо сорокинских экспериментов с советским контекстом, сегодня их последствия в картине с многолетним производственным циклом воспринимаются по-другому. Быт и стиль высшего звена номенклатуры 1930-х годов, знакомый по фотографиями и мемуарам, становится у Зельдовича не постмодернистской игрой, а опрокинутым в будущее прошлым, желанным и недостижимым идеалом (так же как для других недостижимым идеалом становится «сталинский порядок»).
Любопытно и другое: в связи с «Мишенью» не раз вспоминаются фильмы Ивана Дыховичного, особенно посвященная 1930-м «Прорва», также во многом построенная на поэтике холщовых белых штанов. Художником по костюмам у Зельдовича был Александр Петлюра, который много работал с Дыховичным, в том числе и на фильме «Копейка», снятом по сценарию все того же Сорокина. Очевидно, что существует некая околосорокинская кинематографическая среда и в ней происходит не только смысловая, но и чисто производственная диффузия (оператор Александр Ильховский снимал не только «Мишень» и «Москву», но и «4» Ильи Хржановского).
С другой работой Дыховичного, картиной «Вдох-выдох», «Мишень» сближает неотредактированное желание повзрослевшего режиссера без стеснения и вслух, в форме диалогов проговорить все самое главное, что он успел узнать о жизни вообще и об отношениях мужчины и женщины (часто к изрядному конфузу публики).
Во второй части фильма на экране присутствует уже несколько пар и даже один треугольник: министр с женой и вторгнувшийся в их семью таможенник; ее брат-телеведущий с женщиной, приехавшей на полигон одновременно с ними; девушка из степного поселка, попросившая забрать ее в город, где у нее назначена встреча с возлюбленным. Все они переживают мучительные состояния в диапазоне от нелюбви до невозможной любви, подробно рассказывая о своих чувствах друг другу и зрителям. Иногда противоречивые эмоции находят выражение в брутальных эротических сценах.
Так из фантастики с элементами сатиры фильм превращается в густонаселенную мелодраму, главным содержательным стержнем которой становится вполне здравая мысль о том, что эмоции и интеллект никогда не поспеют за физиологией: неплохо бы иметь в своем распоряжении несколько лишних десятилетий, чтобы во всем как следует разобраться. Персонажи, после посещения полигона переставшие стареть, назначают друг другу свидания «у фонтана через тридцать лет», и «Мишень» снова оборачивается к нам своей утопической стороной: секрет вечной молодости — всегда «изобретение недалекого будущего», синтез магии и науки.
Забавно, что, создавая женские типы, Зельдович снова ищет идеал в утопическом прошлом, в 1930-х: здесь есть холодная женщина-вамп (жена министра), интересная чудачка (радиоведущая, избранница своего коллеги с телевидения) и простая сельская девушка в ситцевом платье (обитательница полигона). Двоих из них (кроме селянки) сыграли иностранные актрисы.
Устремленность режиссера футуристической мелодрамы в прошлое проявляется и в киноязыке. По организации пространства и способу существования актеров в кадре, по картинке и ритму «Мишень» кажется позднесоветским фильмом, посланием из некоего культурного гетто, в которое прорвалась (произведя невероятный фурор) пара важных произведений снаружи. Зельдович цитирует позднего Феллини — в сцене барочного гастрономического телешоу (Десятников на саундтреке выдает Нино Роту) и, вероятно, заимствует у Антониони его патентованную отстраненность, которая, кстати, плохо сочетается с мелодраматическим надрывом «Мишени». Похоже на истерику в помещении с включенной ультрафиолетовой лампой.
Иными словами, фильм выглядит так, как будто его создатели с начала 1990-х не смотрели ничего, в том числе и бесплатного порно в интернете, сильно повлиявшего на современный подход к трактовке эротических сцен, но никак не повлиявшего на «Мишень». Можно даже предположить, что именно поэтому фильм не попал полгода назад в Венецию, хотя интерес был озвучен, — этот фестиваль все-таки работает с кинематографом в контексте эволюции визуального восприятия; требует соответствия моменту. Берлин к такой ерунде, как актуальная картинка, традиционно равнодушен.
В числе других недостатков стоит отметить хронометраж фильма (154 мин.), явно рассчитанный на тех, кто уже побывал на полигоне и имеет в своем распоряжении вечность.
{-tsr-}Причина такой протяженности понятна: режиссер, как это часто водится у наших авторов, стремился в одном произведении рассказать обо всем: и о полезных ископаемых, и о любви, и о коррупции и вечности. «Мишень» — еще одно напоминание об исчезнувшей профессии литературного редактора, способного сузить художника там, где он чересчур широк. Жаль, потому что этот фильм, даже в рамках своей обширной проблематики, можно было бы развернуть к зрителю — благодаря научно-фантастическому сюжету, неглупым мыслям и нескольким каплям кинематографического яда, который в «Мишени» все-таки содержится, не позволяя забыть о ней на второй день после просмотра.
"В числе других недостатков стоит отметить хронометраж фильма (154 мин.)" сообщет читателям автор лаконичной рецензии из шестнадцати абзацев.
delovely· 2011-02-15 23:55:26
Неужели вы не понимаете, как в этом тексте выпячено ваше невежество? "Жанровый палиндром" "поздний Феллини" (кажется, в упомянутой сцене Зельдович цитирует не его, а самый знаменитый фильм Блие, но замнем). А вот "Анну Каренину" из школьной программы не читали, да? Ничего, что герои "Мишени" это прямым текстом — Каренин, Каренина, Левин и Кити, ничего что это перекличка с "Москвой", где также обыгрывались "Три сестры"? И литературный редактор нужен не бедному Зельдовичу, а вашей редакции. Чтоб исправлял глупости вроде "классическая антиутопия предполагает хаос". В "Безумном Максе" может и предполагает, но у Оруэлла, Хаксли и Джека Лондона это всегда жесткий, упорядоченный мир, где всем комфортно, плохо только герою. Честное слово, берите пример с младших коллег, пишите о индонезийских фильмах, которые никто не видел и не увидит. Меньше будет заметно плохое образование.
igorr· 2011-02-16 01:14:51
Мне фильм понравился. Когда в последних кадрах вот это вот всё... "Большое и Маленькое", микроскопическая фигурка въехавшей в суть героини и этот гигантский "радиотелескоп", мурашки побежали просто летальные.
Русской классики действительно хватает.
Александр Зельдович, у которого «Искусство возникает из хандры», сразу по окончанию, как показалось, хандрил. Почти демонстративно одел пальто во время ответов на вопросы публики. Типа: да чё тут, я пойду. И уже через пять минут, в фойе, как то не весело дав автограф, - "ну, пойдёмте пить!"
На улице молодой жизнерадостный зритель спросил у Сорокина - "Почему в Казахстане?" И пока медленный гений осознавал вопрос, другой зритель ответил "А где-ж ещё?"
Вот так вот. Без спойлеров. Иди, как говорится, и смотри!
Nysyanysya· 2011-02-16 13:04:47
Боюсь, что "не только смысловая, но и чисто производственная диффузия" произошла не в околосорокинской кинематографической среде, а с вами, милый автор, в процессе написания этой с позволения сказать кинорецензии. Внимательнее надо быть к продуктам своего кхм-кхм творчества, вдумчивее что ли, тщательнее копать в проблему. А от вашего "классическая антиутопия предполагает хаос" я так и вовсе поперхнулась чаем.
судя по всему, интересный фильм с вполне оправданными амбициями; а то, что не без изьянов, так ведь не ошибается тот, кто ничего не делает :)
последнее относится и к рецензии :)
zurab· 2011-02-16 20:51:38
Не кажется ли вам, в таком случае, что мы заслужили право почитать другого рецензента? С ошибками этого автора мы уже хорошо знакомы.
igorr· 2011-02-16 22:09:35
Да нормальная рецензия. Как без критики то? И многих откровенные эротические сцены раздражают. Меня например. Но фильм всё равно хороший.
Да расслабьтесь, ведь весело же. В следующий раз автор сообщит нам, что классический триллер подразумевает шнурки от ботинок, а "Гамлета" написал Феллини. Где еще такое прочтешь.
bezumnypiero· 2011-02-17 15:24:51
а где вы все фильм посмотрели?
igorr· 2011-02-17 18:42:11
bezumnypiero
Ясный пень в Karagande!
figli· 2011-02-18 05:40:21
Откуда ей знать про антиутопию если она наверняка все время прогуливала занятия в институте?
zurab· 2011-02-19 00:17:29
Мне кажется, тут вот в чём дело - автор антиутопий не читает, он их смотрит. А классика для него - это Филипп Дик (я его, кстати, тоже люблю, но сейчас речь не об этом).
Никаким сталинизмом в картине не пахнет. Это развитой путинизм-медведизм, спустя 10 лет роспилов от нынешнего времени, от которых начнут уставать сами чиновники. Эстетика картины тоже не отдает 30-ми, - в ней присутствует экохайтек и гламур для топ-менеджеров. Это прощупывание стиля будущего, развитого из нравов богемы настоящего. Насчет же "террас", где был замечен "утопический вектор", - так там, напомню, еще и эпигонски насилуют (в стиле "Виридианы").
qwerty32· 2011-07-11 10:12:13
Извините, но это полный провал. Люди уходили из зала. Возможно сценарий и интересный, но режессура просто отвратительная.
Больше всего отвернула (я бы сказала стошнило) постельная сцена, еще раз убедившись, что российские режиссеры не умеют их показывать. Как ни печально, но передавать всю чувственность автора на экране, режиссеры пока не умеют.
Русской классики действительно хватает.
Александр Зельдович, у которого «Искусство возникает из хандры», сразу по окончанию, как показалось, хандрил. Почти демонстративно одел пальто во время ответов на вопросы публики. Типа: да чё тут, я пойду. И уже через пять минут, в фойе, как то не весело дав автограф, - "ну, пойдёмте пить!"
На улице молодой жизнерадостный зритель спросил у Сорокина - "Почему в Казахстане?" И пока медленный гений осознавал вопрос, другой зритель ответил "А где-ж ещё?"
Вот так вот. Без спойлеров. Иди, как говорится, и смотри!
последнее относится и к рецензии :)
Ясный пень в Karagande!
Больше всего отвернула (я бы сказала стошнило) постельная сцена, еще раз убедившись, что российские режиссеры не умеют их показывать. Как ни печально, но передавать всю чувственность автора на экране, режиссеры пока не умеют.