«Про любoff»

Экранизация книги Робски — может ли зрительское кино существовать без демократии?

Имена:  Анна Старшенбаум · Мария Машкова · Оксана Робски · Ольга Субботина · Федор Бондарчук

Экранизация третьего романа Оксаны Робски — правильный ответ на вопрос, почему в нашем кино никогда (вариант: долго) не будет мейнстрима.

И вроде все уже почти хорошо. Книга удачно адаптирована в сценарий — из нее взято ровно то, что нужно для кино, и отсечено лишнее. Идеологическое послание, которое транслировала Робски («Я тебя, стерва образованная, насквозь вижу, а что ты знаешь про рублевскую жену?»), в фильме «для народа» понятным образом (но не до конца) размыто. Естественно, сохранен кинематографичный сюжетный поворот с двойным пересказом одних и тех же событий (судя по всему, позаимствованный писательницей из картины Летиции Коломбани «Любит — не любит»).

Сначала, как и в исходном тексте, мы знакомимся с молодой преподавательницей техники речи (Ольга Сутулова) и наблюдаем за ее романом с учеником — измученным неудачной семейной жизнью бизнесменом Владом (Федор Бондарчук). Хотя Бондарчук не очень похож на обтесанного сверхдоходами пацана, которого воспевала в своих книгах Робски, их логопедические занятия выглядят как метафорический экскурс в нашу недавнюю историю: интеллигенция учит бизнес говорить — бизнес соблазняет интеллигенцию (новым холодильником).

Затем нам предоставляется возможность взглянуть на уже известные события глазами Влада и его супруги (Оксана Фандера). Дисфункциональный брак оказывается сложной историей преданности, списанная со счетов жена — смыслом жизни собственного мужа, роман с голодной интеллигенткой — рядовой интрижкой, к тому же с неким циничным расчетом.

Основную линию оттеняют симпатичные второстепенные персонажи (актрисы Мария Машкова и Анна Старшенбаум по-прежнему самые живые молодые лица в нашем кино).

И даже более того, герои картины Ольги Субботиной живут отнюдь не в безвоздушном пространстве: это более-менее узнаваемые кафе и магазины, более-менее узнаваемые интерьеры, наряды, масса правдоподобных мелочей (которые совсем не дались, скажем, Кончаловскому в «Глянце»). Круг кинематографистов, превративший собственную жизнь в фотохронику для журнала Hello!, научился-таки переносить свою реальность на экран (так, чтобы не было мучительно стыдно за неправильно подобранные бриллианты).

Но есть реальность другого порядка, и она наносит сокрушительный удар по фильму, который еще пару лет назад стал бы глянцевым событием года, а сегодня тихо плетется в хвосте журнальной светской хроники (кончилась, что ли, и вправду эпоха гламура?).

Влад нанимает юную преподавательницу, чтобы она подготовила его к предвыборной кампании. Будущий депутат не очень хорошо говорит, а ему вроде как надо соблазнять электорат, в том числе и в телеэфире. Эта мифологическая в наших политических условиях посылка превращает более-менее профессиональный продукт в тотальный фейк. Не могли эти двое познакомиться при таких обстоятельствах, а значит — не могло быть и всего, что происходит на экране, со всеми правильными кафе и маникюрными салонами.

Это фантастический фильм у вас, а не мелодрама — другой жанр, понимаете? Фантастический фильм должен работать по другим законам.

Казалось бы, при чем тут Лужков?

Здесь частный случай, под который, мне скажут, нельзя подгонять весь кинематограф. Но именно на этом примере вдруг почему-то особенно заметно, что без демократии и выборов, без граждан, с одним только населением, может быть и капитализм, и светская хроника, а вот мейнстрима в кино быть не может, сколько бы государство ни вбухивало в Федора Бондарчука.