Канны-2010: «Социализм» Годара, «Ярость» Китано, «Бьютифул» Иньярриту и уругвайский ужастик

Половина каннского конкурса позади – явного фаворита до сих пор нет

Здесь всегда ждут новый шестьдесят восьмой, смакуя детали очередной привязанной к фестивалю забастовки актеров, авиадиспетчеров etc. Сорванный тогда Годаром, Трюффо и другими фестиваль волнует воображение больше, чем иные состоявшиеся. В этом году бастуют местные полицейские и чадит вулкан, но единственным действующим агентом-провокатором, как и сорок два года назад, остается Жан-Люк Годар.

Последний раз он приезжал сюда в 2004 году, в «Особый взгляд», с «Нашей музыкой» — в этом году отказался приехать в последний момент, прислав вместо себя туманный факс про «проблемы греческого типа» и попросив впоследствии прощения у поклонников.

«Социализм» показали в «Особом взгляде» без него.

Впрочем, эта картина и без сопутствующей эскапады оказалась удавшейся арт-провокацией человека, слишком высокомерного для того, чтобы выражать свои чувства каким-то иным способом, помимо пощечины.

«Бедная Европа, испорченная страданием, униженная гражданскими свободами», — говорит чернокожая девушка на палубе лайнера, совершающего круиз по Средиземному и Черному морям. В каждой каюте — по символическому персонажу: в одной плывет пожилой немец, навсегда ушибленный гитлерюгендом (во время высадки в Неаполе он произносит небольшую речь о превосходстве германского Ренессанса над перехваленным итальянским); в другой — русская женщина, произносящая свои реплики под параллельный закадровый текст Чехова в исполнении одной из сестер Кутеповых (которой — непонятно).

Во второй части «Социализма» действие (если в данном случае вообще можно говорить о действии) переносится на провинциальную автозаправку, где читающая Бальзака молодая француженка отгоняет немецких туристов: «Идите-ка оккупировать какую-нибудь другую страну».

«Quo vadis Europa?» — в этом вопросе Годара гораздо больше злой иронии и сожаления, чем надежды на вразумительный ответ. Этот фильм — отходная гибнущей цивилизации и — через ухмылку — признание в любви к ее культуре, философии и кинематографу. Годар создает диалоги и монологи из текстов Чехова, Деррида, Шекспира, Вальтера Беньямина, Симоны Вейль и монтирует свой фильм из многих других, от «Броненосца "Потемкин"» до «Взгляда Микеланджело» (2004), короткометражного автонекролога Антониони. «Социализм» — бесконечный поток образов и мыслей, пропущенный Годаром сквозь себя и сквозь зрителя, отравленный его великолепным сарказмом и высокомерием. В качестве последнего унижения каннской публики в фильме, снятом на французском и еще полдюжине языков, отсутствуют английские субтитры — только изредка появляются отдельные ключевые слова, по которым можно восстановить суть разговора.

Человеконенавистнический левацкий гуманизм Годара — лучшее, что осталось нам от XX века и его кинематографа. В новом веке кино больше не делится на левое и правое — идеология ушла из кино, как вода в песок, и теперь политическим фильмом неизбежно становится тот, в котором затронута тема религии. В конкурсном фильме Ксавье Бовуа «О людях и богах» сверхъестественно положительные католические монахи где-то в бывшей североафриканской колонии остаются в своем монастыре, несмотря на вспышку исламского фундаментализма в регионе. На пресс-конференции Бовуа на разные лады спрашивали, не боится ли он чего-нибудь вроде проклятий со стороны мусульманской общины. Бовуа выглядел как человек, который на проклятия скорее напрашивается (для фотосессии перед пресс-конференцией он специально принес майку с надписью «Polansky»).

Конкурс показан наполовину, явных фаворитов в нем по-прежнему нет. В понедельник показали новые картины Алехандро Гонсалеса Иньярриту и Такеши Китано, каждый из которых по-своему не изменил себе.

Иньярриту принадлежит к тому типу деятелей культуры и искусства, которые провозглашают западное общество больным на основании того, что оно избегает разговоров о смерти, предлагая в качестве альтернативы глянцу свои собственные высокодуховные произведения. На деле новый фильм Иньярриту «Бьютифул» (в оригинале — «Buitiful»), в котором разведенный отец двоих детей из барселонских низов узнает о своей неизлечимой болезни — это «Смерть Ивана Ильича», адаптированная для читательниц Vogue, услышавших где-то, что авторское кино должно быть бесконечно длинным и отрезвляюще депрессивным.

Сам Иньярриту, в начале века монтировавший резко и быстро, тоже где-то услышал, что великому фильму нужны великий хронометраж и долгие планы.

В отличие от предыдущих работ Иньярриту («Сука-любовь», «21 грамм», «Вавилон»), «Бьютифул» снята без участия сценариста Гильермо Арриаги — вследствие чего камера не скачет больше от одного персонажа к другому: картина выстроена вокруг главного героя в исполнении Хавьера Бардема, а параллельные линии (знакомый по «Весенней лихорадке» сюжет с двумя китайцами-геями, китайские нелегалы, пара африканских эмигрантов) резко уведены вбок. Повседневная жизнь умирающего прерывается его видениями: мертвая сова на снегу и молодой человек — рано скончавшийся отец героя. В принципе за два с половиной часа Иньярриту не так уж часто попадает мимо клавиш, но фальшивые ноты в «Бьютифул» звучат как-то особенно противно и пронзительно.

Что касается Такеши Китано, то в «Ярости» сливаются оба магистральных потока его режиссерского творчества — гангстерская драма («Фейерверк», «Сонатина») и буффонада («Снял кого-нибудь?»). В бесконечной войне мафиозных кланов сам Китано играет ангела-истребителя, изобретательного на казни якудза — вскоре становится понятно, что при каждом его появлении на экране лучше заранее закрывать глаза руками (так, одному из врагов он разносит бормашиной челюсть, другому помогает откусить себе язык). «Ярость» довольно остроумна (в частности, фигурирует истеричный посол африканской республики Гбанан) и наверняка понравится русским браткам, истосковавшимся по гангстерской ипостаси Китано за годы его дадаистских экспериментов.

Пока ветераны разных возрастов упражняются в конкурсе в том, что у них получается лучше всего, в «Двухнедельнике режиссеров» продолжают резвиться дебютанты. Их премьеры — уругвайский ужастик «Дом тишины», снятый одним планом на обычный фотоаппарат, и «Високосный год» — камерная мексиканская садомазо-драма про журналистку, которая, не покидая своей квартиры, пишет заметки, читает Эриха Фромма, мастурбирует и принимает в гостях случайного знакомого, фантазия которого почти не уступает китановской.

Ссылки

• Вуди Аллен: «Жизнь коротка, жестока, исполнена одиночества, ужаса и страданий», 17.05.2010
• Мария Кувшинова. Канны-2010: «Служанка», «Аврора» и «Малыш-Иисус из Фландрии», 14.05.2010